Семья на заказ - Нора Робертс

Когда он сделал шаг назад, Ева ненадолго сменила выражение лица «благородный слуга закона» на радостную улыбку. Рорк быстро сфотографировался с командованием.

– Неплохо, – прошептала она, когда он снова занял место рядом с ней.

– А то! Доставь коллегам удовольствие: поцелуй меня у них на виду.

– И не подумаю! – Она чуть не прыснула, но сдержалась, сообразив, что он не шутит. – Ничего не выйдет.

– Мы даем клятву служить и защищать, – начал свою речь Уитни. – Каждый полицейский произносит эту священную присягу, сознает этот долг и им живет. Лейтенант Ева Даллас – хороший коп. Сегодня ей вручают Почетную медаль Управления полиции Нью-Йорка, высочайшую награду, которую присваивают не просто так. Она заслужила ее следствием по делу «Рыжая Лошадь», когда под ее прозорливым руководством и благодаря ее умению были опознаны и задержаны Льюис Коллуэй и Джина Макмиллон, которые теперь ожидают суда по обвинению в массовом убийстве и терроризме.

На эти слова аудитория ответила громкими аплодисментами. Еве хотелось к ним присоединиться, чтобы поаплодировать справедливости, но она сдержалась.

– Это успешное расследование спасло несчетное число жизней, – продолжал Уитни. – Но это еще не все. Всю свою карьеру, с того момента, когда она надела форму, лейтенант Даллас проявляет неутомимость, профессионализм, доблесть, чем и заслужила это высокое отличие. За ее многолетнюю службу, за все расследования, весь риск, все самопожертвование, за службу во имя справедливости я с огромной профессиональной и человеческой радостью вручаю Почетную медаль лейтенанту Еве Даллас, хорошему копу.

Два последних слова растрогали ее чуть ли не до слез. Хороший коп! Для нее это было наивысшей похвалой, высочайшим признанием заслуг. Она мужественно боролась с охватившей ее бурей чувств: хорошие копы не хлюпают носом. Выйдя вперед, она отчеканила:

– Спасибо, сэр.

– Не благодарите. – Он повесил ей на грудь медаль и пожал руку. – Это я приношу вам, лейтенант, благодарность за образцовую службу. – Он шагнул назад и отдал честь.

У нее была минута – столько времени все присутствующие стоя аплодировали, – чтобы подавить эмоции и попытаться вспомнить слова, которые она собиралась произнести. Но на ум не шло ни одно.

– Будет вам, – выдавила она в надежде, что это всех успокоит, включая ее саму. Но овация продолжалась. Она взглядом попросила о помощи Кунга, но тот отделался улыбкой и пожатием плеч.

– Будет вам, – повторила она и, сделав глубокий вдох, опять нашла глазами Никси. Девочка сидела на табурете и улыбалась, Кевин, мальчик, вместе с которым она росла, стоял рядом с ней на табурете. Рядом с ними хлопали в ладоши Ричард и Элизабет.

Все они в одной лодке, думала она: Ричард и Элизабет, потерявшие дочь, Кевин, брошенный матерью-наркоманкой, Никси, чью семью убили.

А еще Джейми, некогда обозленный и безутешный мальчишка, мечтавший отомстить за убийство сестры.

Все они и многие другие.

– Ну, будет, – произнесла она в третий раз. – Ладно, спасибо. Я… Я польщена и благодарна за такое высокое отличие. Для меня честь служить в УПНЙ и работать с кучей хороших копов. Подчиняться одному хорошему копу, заимствовать премудрость у другого, быть напарницей третьего, возглавлять отряд из целого выводка хороших копов. Да еще пользоваться умом и проницательностью одного штатского, из которого тоже вышел бы хороший коп, если бы он так не отпихивался.

Это вызвало смех, и она успокоилась.

– Эта награда заслужена ими не в меньшей степени, чем мной, если не в большей. Дело не раскрыть без поддержки, без опоры на другого полицейского или штатского, который рискует наравне с тобой. Так что отмечены мы все. И все мы чтим память прежних и будущих жертв, все славим выживших, которым мы своим трудом помогаем находить ответы на жестокие вопросы. В них все дело, ради них мы стараемся. Вот и все.

Слава богу, подумала она, жмурясь от вспышек и дожидаясь, пока стихнет овация. Слава богу, все позади.

Ей пришлось еще попозировать вместе с Рорком, который, преодолевая ее ершистость, держал ее перед камерами за руку.

– Прекрасная речь, лейтенант, – похвалил он.

– Я собиралась говорить дольше, но половина слов вылетела из головы.

Он со смехом стиснул ее руку.

– Мне и теперь запрещено тебя целовать?

– Категорически!

Ей пришлось вытерпеть болтовню с мэром, новые рукопожатия и назойливые вспышки. Наконец совестливый Кунг спас их.

– Понимаю, у вас в обрез времени, лейтенант, но тут двоим не терпится с вами повидаться.

Он увел ее со сцены, туда, где ее поджидала Никси.

– Привет, малышка!

– В мундире вы выглядите по-другому.

– И чувствую себя по-другому. В этом панцире я сама не своя.

– Завтра, после парада, мы придем к вам в гости.

– Слыхала.

– Там будет много детей. Мы видели Соммерсета, он так сказал.

– Ага. – Ева оглянулась на Рорка, обнимавшего свою тетю в окружении многочисленной разновозрастной детворы. – Он прав.

– Мне надо было бы поговорить с вами завтра, когда вы будете не так заняты, но…

– Валяй сейчас.

Острый, как лазер, взгляд ударил ей в глаза.

– Вы сказали, что все это ради нас. Ради моих родителей, брата, подруги. Ради всех.

– Так и есть.

– Тогда дайте потрогать.

– Трогай. – Ева, глядя на Никси – серьезные синие глаза, мягкие щечки, упрямый ротик, – нагнулась и позволила ей погладить медаль.

Никси подняла глаза.

– Это важно.

– Еще как важно!

Новая улыбка, потом с детского личика пропала взрослая серьезность.

– У меня для вас сюрприз.

– Какой?

Никси закатила глаза.

– Сюрприз. Увидите завтра, на Дне благодарения. Сейчас я поздравлю Рорка, а потом мы уйдем. Вы опять ловите плохого парня?

– Да, ловлю.

– Он кого-то убил?

– Да.

– Тогда его надо поймать.

Как просто, подумала Ева. Возможно, в каком-то смысле это действительно просто.

– Приложу все силы. До завтра!

– А вот и наша Ева!

Шинед заключила Еву в энергичные объятия. Гладкая кожа, мягкие волосы – и сильные руки, подумала Ева. Эти крепкие любящие объятия повергли ее в смущение – похожим образом ее смущал мундир, в котором ей сейчас приходилось щеголять. В этом не было ничего дурного, просто непривычно.

– Как же я рада тебя видеть! – Держа ее за плечи, Шинед лучезарно улыбалась, блестя влажными глазами. – Тебе ужасно идет форма. Мы тебя не задержим. Соммерсет говорил, что ты занята важным расследованием, но нам все равно захотелось полюбоваться, как награждают тебя и нашего Рорка. Для нас это очень важно, Ева! Очень важно для всех нас.

– А ему было очень важно увидеть вас здесь.

– Его мать так им гордилась бы! Теперь вами обоими горжусь я. А уж как я буду дорожить вашими фотографиями на награждении! Для всех нас это настоящий восторг! Я не должна тебя задерживать и не дам делать этого остальной родне. Дождемся, пока ты появишься дома, но уж там держись!

И Шинед со смехом расцеловала Еву в обе щеки.

Ее ловили еще дважды, прежде чем ее поймал за руку Кунг.

– Простите, лейтенант, вас ждут другие. Я – ваша последняя соломинка, – объяснил он ей на ухо, уводя за спасительные кулисы.

– Отлично!

– Рорк уверяет, что спасется сам. Наверное, у него большой опыт.

– Да, он умеет ускользать.

– Вы замечательно выступили, – сказал Кунг, лавируя в толпе вместе с ней.

– Вы тоже. Не прошло и обещанных десяти минут, а я уже на свободе. Дальше я могу сама.

– Тогда я вернусь и полакомлюсь тортом.

Эти слова заставили ее замедлить шаг.

– Там предполагается торт?

– Вы же хотели удрать через десять минут.

– Хотела, – она вздохнула. – Сплошное самопожертвование! – С этими словами она прыгнула на движущуюся дорожку и устремилась в раздевалку.

Она убрала в шкафчик мундир, медаль – в коробочку. Как поступить с ней дальше? Спрятать в кабинете, решила она, а потом унести домой.

Зажав коробочку с медалью под мышкой, она вошла в комнату своего отряда. Ее подчиненные дружно вскочили, что тоже растрогало бы ее, если бы все не были в темных очках: Кармайкл опять повязала свой бешеный конский галстук. Овация вызвала у Евы смех и сразу вернула ей рабочий настрой.

– За работу, осталопы!

– Мы принесли тебе тортик, – сообщила Пибоди.

– Серьезно? – Сама мысль о том, чтобы положить себе в рот даже крошку на глазах у подчиненных, казалась ей невозможной.

– В твой кабинет, – уточнила Пибоди.

– Беру назад «осталопов». Но все равно – за работу!

В кабинете ее ждало умилительное угощение – аккуратный кусок торта на пластмассовой тарелочке. Она спрятала медаль в ящик стола, заказала машине кофе. Села, попробовала торт и стала работать.

В общей сложности 55 минут, подумала она, дольше, чем она надеялась, но все-таки меньше часа. Что успел натворить за эти 55 минут Рейнхолд?

У него был план. Он не видел причин, почему бы его плану не сработать, почему бы ему самому не позабавиться. При этом ему не хотелось слишком дергаться – боль в ноге опять была адская.