Не хочу властелина. Верните мужа! - Франциска Вудворт

Чтобы не рассчитывать бюджет до зарплаты, не думать, как выкроить денег на понравившуюся дочери игрушку… Но я понимал, что не мытьем так катаньем Харон заставляет меня вливаться в жизнь властелина и чувствовать себя им.

Я заметно менялся внутренне, наслаждаясь физическими возможностями тренированного тела и магией. Но при этом втайне радовало, что, несмотря на мои успехи, Харон осознал тщетность своих планов использовать меня для завоевания мира. Властелин с детства учился владеть своими силами, получал тайные знания, зубрил заклинания. За его плечами опыт, которого у меня нет.

Да, мы с Хароном отрабатываем заклинания, и обучающие книги по магии он мне постоянно таскает, но это капля в море. И, как бы того ни хотелось Харону, у меня нет желания тратить годы, постигая столь сложную науку. А еще боевой дракон властелина Иррсан, на котором тот обычно командовал войсками, меня не признал. У него с настоящим властелином ментальная связь была, со мной ее нет.

Хорошо, мы успели вовремя переместиться, пока никто не понял, почему встревожился дракон при нашем приближении и замахал крыльями, когда Харон предложил покататься на нем и осмотреть мои владения сверху. Это озаботило божка, ведь стало еще одним кирпичиком, отличающим меня от настоящего властелина. Всегда найдутся глаза, способные заметить вот такие несоответствия. Вот и засадил он меня в другом мире набираться опыта.

Первое время я безумно скучал по Кате и Василисе, особенно по дочери, с которой проводил много времени. Мучили мысли, не обижает ли ее властелин, как она там, как ест, как спит… Лезли мысли о сказке, которую так и не дочитал с ней. Но постепенно тоска отошла на второй план, а на первый вышло самопознание. Я словно заново знакомился с собой.

Свалившиеся на голову приключения не прошли даром. Я чувствовал себя намного увереннее. Ощутил хотя бы, какими силами теперь владею. Это как в одночасье стать Суперменом. Голова идет кругом от новых возможностей, а еще появляется захватывающее чувство свободы, словно избавился от внутренних оков. От миллиона «нельзя», связывающих меня с детских лет.

Сколько себя помню: «Не беги! Упадешь, разобьешь колени», «Не прыгай! Не залазь высоко! Сломаешь еще себе что-нибудь», «Береги руки!». В детстве мне даже на коньках кататься было нельзя, не то что с детворой мяч во дворе погонять. И сейчас я с азартом восполнял упущенное.

Буквально кожей ощущал, как внутренне меняюсь. Но я знал, что жену такие изменения лишь порадуют, Катя оценит. Обязательно по возвращении возьму семью — и поедем в отпуск. Хочу покорять настоящие волны! Проводить отдых активно, а не валяясь на шезлонге под зонтом. Как же много я в жизни упускал! Только сейчас в полной мере осознал это.

А еще глубоко в душе я гнал от себя страх привыкнуть к магии, которой обладаю. Харон учил меня пользоваться ей в мелочах, не задумываясь, и я не представлял, как буду возвращаться в свою обычную жизнь. Прикоснуться к чуду, обрести могущество — а потом опять стать ничем не примечательным человеком…

Лишь попав в настоящее тело Азарата Владимиуса Триолона Тионского, я в полной мере осознал, насколько огромны силы властелина. Игра этого не передавала. Он действительно мог бы завоевать пусть не весь мир, но его большую часть точно. Только подозреваю, что большого желания делать это у настоящего властелина не было, потому и прекратил завоевания. Ведь в созданной империи только наладил мирную жизнь, и начинать все заново хлопотно.

Световой луч на небе прервал мои размышления, сообщая, что меня ждет Харон и пора возвращаться обратно в наш лагерь. Божок оставил меня здесь на пару дней, отправившись за припасами. Одиночество не пугало, хотя и был страх застрять здесь надолго без Харона. Но не в его интересах моя смерть.

Зато я понял, почему некоторые отправляются жить на необитаемый остров или в долгие путешествия по диким местам. Только оставшись, можно сказать, один в целом мире, я оценил такую роскошь как одиночество и тишина. Когда не нужно никуда бежать, ты никому ничего не должен и ничем не обязан.

Мои прежние дни были похожи на день сурка. Крутился как белка в колесе в суете забот, а жизнь словно проходила мимо. Когда вернусь, нужно будет что-то менять. Обещанная Хароном сумма вознаграждения позволит некоторое время не думать о хлебе насущном и просто наслаждаться жизнью. Устрою праздник для своих девочек!

Поднявшись с песка, я хотел отряхнуться, но потом, вспомнив наставления, произнес заклинание очистки одежды. В этом умирающем мире магия требовала большей затраты сил, но с резервом властелина можно было многое себе позволить. Вновь подняв себя на волне песка, я понесся к лагерю.

Приблизившись к Харону, не отказал себе в удовольствии спуститься, окатив его песком.

— Дохлый крингл тебя дери! — выругался тот, отплевываясь и отряхиваясь.

— Я тоже рад тебя видеть. А что это у тебя? — Я заметил в его руках пластиковую папку, так похожую на обычную земную для документов.

— Договор. Тьфу ты! — сплюнул он скрипевший на зубах песок.

— Какой договор?

— Твоя упертая жена не пожелала так просто принимать деньги и требует показать ей договор, по которому ей привалило столько добра. Иначе грозится вернуть деньги обратно.

— Вот же дурная! — выругался я. Как бы ни обзывала и ни поносила ее моя мать, я знал, что жена никогда чужой копейки не взяла. Но сейчас принципиальность и честность Кати, которыми я так восхищался, грозили выйти боком.

Харон протянул мне папку и пояснил:

— Договор на книгу. Единственное, что в голову пришло. Аванс миллион, а через полгода по завершении нашей договоренности еще два. Я, кстати, придумал тебе премию за хорошую работу, если останусь доволен результатом. Еще три миллиона за право экранизации книги.

— Какой книги?! — возмутился я, вспомнив свои прежние муки творчества. Он с ума сошел? Хочет, чтобы я здесь еще и книгу писал?!

— Ай, не бери в голову, — отмахнулся Харон, как от чего-то не стоящего внимания. — Скажешь ей потом, что написал ее здесь и уже отдал. Сейчас подпишешь договор вместе с актом передачи текста, и она поверит. Акт позже покажешь ей в подтверждение своих слов.

Эти слова угомонили мое негодование.

В папку была всунута ручка. Я огляделся, думая, куда бы присесть, а потом просто создал из песка себе стол и стул. Харон лишь довольно хмыкнул, глядя на это.

Пробежал глазами начало текста, фыркнул, прочитав рабочее название книги: