Мещане - Алексей Писемский

- Благодарю вас за предложение, но я все болею, - произнес нерешительным голосом Грохов.

Он действительно болел: ужасная и внезапная смерть Олухова сильно поразила его, так как он сам в пьяном виде очень легко мог черт знает откуда и черт знает зачем кувырнуться вниз головой. Грохов понял, что довольно дурить, и, сразу перестав пить, послал за доктором, который, найдя у него в ногах опухоль, объявил, что это предвестие грядущей водянки. Грохов испугался и раз по десяти в день начал снимать с себя сапоги и наблюдать, не поднимается ли опухоль выше; доктор сказал ему, что как опухоль дойдет до сердца, так и капут!

- Какое вы болеете, распустили только себя! - успокаивал его Янсутский.

- Нет, - сказал со вздохом Грохов, - выезжать совсем не могу - одышка, опухоль в ногах...

- Другие за вас будут ездить, а вы, как главный телеграфист, сидите у себя в комнате и наигрывайте на клавишах... В этом деле, кроме денежного интереса, есть нравственный: Домна Осиповна, - полагаю, что вы не будете спорить против того, - очень дрянная женщина.

- Дрянная! - подтвердил Грохов.

- Скупая, жадная, - продолжал Янсутский, - а главное, - неблагодарная, лукавая, и туда же фуфырится еще... Напакостить ей было бы для меня величайшим наслаждением.

- И для меня тоже! - сознался Грохов.

- Значит, и будем работать в этом направлении...

- Начинайте, а там увидим...

По отъезде Янсутского Грохов долгое время сидел, погруженный в размышления, а затем позвонил.

Вошел артельщик.

- Скажи кучеру, чтобы он съездил за Яковом Ивановичем, - приказал он тому.

Яков Иванович вскоре явился. Это был известный нам письмоводитель Грохова, повышенный им в помощники. Яков Иванович вел образ жизни лучше своего патрона и был теперь в новой триковой паре, напомаженный, причесанный: по мере того, как Грохов прибавлял ему жалованье, Яков Иванович все меньше и меньше загуливал и, уже два года быв женат, совершенно почти ничего не пил.

- Садитесь! - сказал ему Грохов.

Яков Иванович сел.

- Как велико было объявлено состояние Олуховых при вводе во владение? спросил Грохов.

- В разных местах это было... миллионов около шести.

- А долгов?

- Тоже много!.. - отвечал Яков Иванович.

- У меня сейчас был один барин, - продолжал Грохов после недолгой остановки, - и говорил, что старик Олухов на волоске держался от банкротства.

- Говорили и мне это в Сибири, но не думаю, чтобы так это было.

- На каком основании вы не думаете?

- Да помилуйте!.. - воскликнул Яков Иванович. - Я своими глазами видел в главной конторе двести тысяч, в другой - пятьдесят; а там - где десять, где тридцать.

- Наличными?

- Наличными!.. - продолжал восклицать Яков Иванович. - И в некоторых конторах чистым даже золотом... все новенькие полуимпериалы, точно рыжички блестят.

- Деньги эти теперь, я думаю, все растащены, - заметил Грохов.

- Кроме денег-с, - продолжал Яков Иванович с явным удивлением, - дома во скольких городах... фабрики такие, что трубищи до самого неба...

- И все в ходу? - полюбопытствовал Грохов.

- Все... Я был на многих, светятся ночью, как дворцы... Машины на них всё английские... точно черти какие шумят, стучат...

Грохов слушал, нахмурившись, это красноречивое описание разных имуществ Олухова.

- Главное состояние старика было в землях, я знаю, - проговорил он.

- На земли одних планов - три шкафа! - воскликнул Яков Иванович.

Потолковав еще некоторое время с своим помощником, Грохов, наконец, отпустил его и сам снова предался размышлениям: практическая его предусмотрительность и опытность ясно ему говорили, что в этом огромном и запутанном деле много бы, как в мутной воде рыбы, можно было наловить денег: скупить, как справедливо говорит Янсутский, по дешевой цене некоторую часть векселей, схлопотать конкурс; самому сесть в председатели... назначить себе содержания тысяч двадцать пять... подобрать согласненьких кураторов, а там отдачи фабрик в аренды, хозяйственная продажа отдельных имений, словом, золотой бы дождь можно было устроить себе в карман; но вместе с этими соображениями Грохов вспомнил о своих недугах и подумал, что ему, может быть, скоро ничего не надобно будет на земле и что на гроб да на саван немного потребуется!

Эта мысль так его расстроила, что он был не в состоянии оставаться долее в своей конторе и уехал домой. Там его встретила Агаша, взятая им после смерти Олухова аки бы в качестве экономки, но в сущности совершенно на том же положении, на каком она была и у того. Грохов прошел в свою спальню и лег в постель.

Янсутский в это время, побывав еще в местах двадцати, обедать прибыл в Английский клуб, где в обеденной зале увидал генерала Трахова, который сидел уже за столом и просматривал меню. Янсутский, разумеется, не преминул поспешно подойти к генералу и попросил позволения сесть рядом с ним. Генерал очень любезно позволил ему это.

- Вы, однако, довольно часто изволите посещать Москву?.. - сказал Янсутский.

- Да, - протянул генерал, - теперь я приехал квартиру для жены нанять, но не знаю где: в отелях грязно и беспокойно...

- Здесь есть отличные шамбр гарни с мебелью, столом, прислугою, сервировкою... Если вы прикажете, я сегодня же объеду их несколько и узнаю, где есть свободные отделения, какой величины и в какую цену.

- Но мне очень совестно беспокоить вас этим! - произнес генерал и обязательно пожал Янсутскому руку.

- Напротив, - воскликнул Янсутский, - это не беспокойство, а величайшее удовольствие: завтра же явлюсь к вам, чтобы донести обо всем. Вы, вероятно, в Славянском Базаре остановились?

- Там! - подтвердил генерал.

Читатель, конечно, заметил, что Янсутский в настоящем свидании с генералом был в отношении того гораздо почтительнее, чем в Париже: он по опыту знал, что господа, подобные Трахову, только за границей умаляют себя, а как вернутся в Россию, так сейчас же облекаются в свою павлинью важность.

- Как вам, ваше превосходительство, нравятся обеды здешнего клуба?.. Не правда ли, они гораздо хуже обедов петербургского Английского клуба?.. продолжал Янсутский подделываться к генералу.

- О, да!.. Tiens*... Рубцы! Что это за блюдо, и чесноком еще пахнет, отвечал тот, делая презрительную гримасу.

______________

* Вот тебе и на! (франц.).

- Оно, впрочем, довольно вкусно, - скромно возразил Янсутский. - А как вы, ваше превосходительство, находите эти знаменитые английские супы из черепахи и из бычачьих хвостов? Они мне показались микстурами аптекарскими, а не кушаньем.

- Надобно, чтобы это по-французски было приготовлено... У меня повар мой отлично делает суп из бычачьих хвостов: не жирно, тонко и в меру пикантно.

- У вас, говорят, повар один из лучших в Петербурге?.. - спросил Янсутский.

- Да, недурен, - отвечал генерал и налил из своей бутылки Янсутскому вина.

Тот поспешил ему тоже налить из своей бутылки.

- По-заграничному чокнемтесь! - проговорил генерал.

- Именно по-заграничному! - подхватил Янсутский, очень довольный, что генерал становится с ним на заграничную ногу.

- Скажите, - продолжал тот вполголоса, когда им и Янсутским еще было выпито по стакану вина, - эта Олухова овдовела и вышла снова замуж за какого-то доктора?..

- Все, что случалось с молодыми женщинами, генерал всегда ужасно интересовался узнавать до самых мельчайших подробностей.

- Вышла замуж!.. - отвечал Янсутский с злой усмешкой.

- Но такая партия для нее, мне кажется, очень иньебильна.

- Прежняя связь! - объяснил Янсутский.

Генерал сделал удивленные глаза.

- Que me dites vous la?..* А Бегушев как же? - спросил он.

______________

* Что вы мне говорите?.. (франц.).

- И при нем еще это существовало... Нынче женщины менее трех любовников в одно и то же время не имеют!.. - произнес Янсутский.

- Но она, мне сказывали, сделалась после мужа миллионеркой, - заметил генерал.

- Эти миллионы пока еще в воздухе! - воскликнул Янсутский. - Очень может быть, что эти миллионы пообрежут у ней.

- Пообрежут?.. - переспросил генерал.

- И очень сильно!.. Тут такой казус вышел: госпожа Домна Осиповна сама имеет свое состояние тысяч в триста, но она приняла наследство и после мужа, а муж, приявший наследство после деда, оказывается несостоятельным должником... Следовательно, госпожа Олухова все, что не доплатится по конкурсу, должна пополнить своими денежками.

- Ах, бедная!.. - произнес генерал с искренним чувством сожаления. - Но правда ли, что она очень красива собой?

- Была, а теперь тряпка, вымытая в соляной кислоте: подмазывается... румянится.

После обеда генерал и Янсутский перешли вместе в говорильную комнату, велев себе туда подать шампанского. Там они нашли Долгова, читающего газету, который обыкновенно, за неимением денег платить за обед, приезжал в клуб после своего, более чем скромного, обеда, в надежде встретить кого-нибудь из своих знакомых и потолковать по душе. Янсутский, взглянув на Долгова, сейчас припомнил, что он видел его в Собрании ужинающим вместе с Бегушевым.