Дело беглеца - Валерий Георгиевич Шарапов

слушал. Эта пытка, казалось, никогда не кончится. И вдруг Робинсон замолчал, выдохся, у человека стали закатываться глаза. Он навалился плечом на заднюю дверь – всего лишь, слава богу, потерял сознание…

Когда его доставили на Вольштрассе, он пребывал в полной отключке. В этом районе было по-прежнему тихо. К дому не подъезжали. Если ремонтники установили причину отключения телефона, то в округе орудует не только полиция. Поставили машины рядом, перетащили бесчувственное тело в «Ситроен».

– Гуманисты мы с тобой, коллега, – брюзжал Рихард. – Возвращаем человека, где взяли… ну, почти. Оклемается, придет в себя – правда, ни хрена не вспомнит. Вот представь, стали бы они так делать на нашем месте? Бросили бы на обочину – и ладно, если живого… Молчаливый ты какой-то, Михаил, – подметил Рихард. – Словно и не рад. Не поймешь вас, москвичей. В общем, так, убери кассету подальше и поглубже, а когда вернемся ко мне, сделаем копию – на всякий пожарный. Пойдешь завтра с оригиналом. Не забыл, Михаил, что тебя ожидает завтра? Ну, ладно, ладно, не буду раньше времени расстраивать…

Новенький комбинезон предательски хрустел – в нем никто еще не работал. Бывшего в употреблении не нашлось. Кепку на глазах, сумка с инструментами висела на плече. Страшно болела голова, нервы были натянуты до предела. Последние пару кварталов он шел пешком. Показалась стена в извивах колючей проволоки, полосатая будка пограничной службы. У тротуара – припаркованные машины, блуждали какие-то люди. Несколько человек в утепленном камуфляже контролировали группу желающих перейти границу, покрикивали, чтобы встали в колонну по одному. Трепетали флажки – американский, Соединенного Королевства, едва ли ставшие за эту неделю ближе и роднее. Майор шел словно зомби, отключенный. Пристроился в конец очереди, стал ждать. Люди стояли молча, в подобных очередях почти не разговаривают. Пока все было спокойно, его не вычислили. «Пятьдесят на пятьдесят, – не стал успокаивать в момент прощания Рихард. – То есть либо повезет, либо нет. Мы бессильны, сделали все, что могли. Если хочешь, помолись, майор». Менять внешность было глупо, тогда пришлось бы менять и фото в липовой бумажке. Очередь медленно продвигалась, солдаты в защитного цвета форме проверяли документы, осматривали сумки. Личный обыск почти не проводили – только у особо подозрительных…

Сердце сжималось, холодная змейка ползла по спине. Женщина, стоящая перед ним, быстро прошла по разрешающему кивку. Субъект с квадратной челюстью и усиками под носом его узнал – едва заметно сглотнул. Ничем другим себя не выдал – смотрел угрюмо, пристально. Вразвалку подошел другой военный – молодой, нахмуренный, собрался взять для проверки документ.

– У того проверь, – кивнул усач на рябого парня, мнущегося сзади. – А у этого я сам посмотрю.

Тот пожал плечами, повернулся к парню. Подкупленный вояка с ленцой принял документ, стал зачем-то вчитываться, сверяясь с оригиналом. На квадратном лице даже мускул не дрогнул.

– С работы возвращаетесь? – спросил он.

Михаил кивнул.

– Хорошо, сумку покажите.

Кольцов открыл сумку, пограничник для приличия порылся в инструменте.

– Ну-ка, дай на него взглянуть, – вернулся парень. Ему явно что-то не нравилось.

– Да все в порядке, пусть проходит.

Обладатель квадратной челюсти быстро изобразил мимикой: вали, пока цел. Михаил отправился дальше, миновал пост. Сердце билось как заведенное. Впереди простиралась ничейная земля – не полоса, а целая площадь! Не выдержал, обернулся. Пограничник выполнил то, за что ему заплатили, дальнейшее от него не зависело. Молодого сослуживца определенно что-то не устраивало, он стоял, расставив ноги, пристально смотрел вслед. Видимо, недавно читал сводки, просматривал фотографии лиц, находящихся в розыске… Михаил ускорил шаг. Как назло, он был один на этом чертовом пустыре! Вояку осенило, он изменился в лице, собрался что-то крикнуть. В этот момент у машин, прижатых к тротуару, разгорелась ссора. Громко скандалили мужчины, мелькали кулаки. Это было все, что мог сделать Рихард. Хулиганы орали как оглашенные, один схватил другого за грудки. К ним бросились несколько пограничников. Молодой вояка отвлекся, потерял несколько секунд. Дернулся, чтобы бежать, передумал. Он уже точно знал, где видел это лицо! Грозно крикнул, призывая остановиться, сдернул с плеча короткий автомат «УЗИ». Михаил перешел на «спортивный» бег, продолжая озираться. Пост отдалялся, впереди мерцала такая же будка в цветах зебры, только флаги совсем другие. Навстречу шли люди, переходили на бег. Солдаты Народной армии ГДР скидывали с плеч автоматы Калашникова, передергивали затворы. Среди них мелькали несколько человек в штатском. Окрик сзади повторился, военный выстрелил в воздух. Михаил не реагировал, припустил рысью. Он бежал как мог, выбросил дурацкую сумку. По логике вещей следующая очередь могла ударить в спину. Но военный струхнул – не хотелось быть инициатором международного вооруженного конфликта. Многие еще помнили, что сделали советские «Грады» с китайскими войсками под Даманским. Он сплюнул, угрюмо смотрел на убегающего человека. Вырвался вперед возбужденный, улыбающийся майор Дементьев из советского посольства, тоже перенервничал человек. Мелькали другие лица, среди них смутно знакомые. Дементьева обогнали два молодых солдата, зашли за спину, прикрывая отход. Бежать уже не было смысла, да и ноги заплетались. Майор опустился на колени, дыша, как загнанная лошадь. Кололо что-то в боку – аудиокассета, вшитая в подкладку, развернулась поперек.

– Михаил Андреевич, с вами все в порядке? – подбежал запыхавшийся Дементьев, опустился на колено.

– Как никогда, Олег Михайлович, жизнь бьет ключом… ну, вы знаете, по какому месту… – Говорить было трудно, кашель и смех душили одновременно. Добрые люди подхватили за локти, помогли подняться, куда-то повели. Замаячила Родина в лице германских автоматчиков. Пока еще не настоящая, только предбанник, но теперь уже в обиду не дадут…

Примечания

1

Федеральная разведывательная служба Германии.