Лига мартинариев - Марианна Алфёрова

Желтовский сидел, развалившись в кресле с видом рабовладельца и небрежно перебирал бумаги. На лице его застыла недовольная брезгливая гримаса.

— К чему эти дурацкие костюмы? Они стоят бешеных денег! Неужели нельзя…

Он не договорил и подозрительно покосился на не проронившего до сих пор ни единого слова Инквизитора. Тот был в гриме, лицо казалось посмертной маской с черной прорезью рта и чернильными провалами глаз.

— Ты обещал, что вечером будет выступать новенькая, — переменил тему управляющий. — Новенькая или заезжая штучка?

— Есть, над чем поурчать… — неопределенно ответил Инквизитор.

— Не забывай о зрелищности. Это как приправа к изысканному блюду, — Желтовский назидательно поднял палец.

— А певцы на что? Пусть блеют…

Инквизитор не договорил, дверь распахнулась, и в комнату ввалился Орас.

— Пришел поглядеть на ваше шоу, — проговорил он, ухмыляясь. — Что же меня не позвали?

Орас был пьян и весь расхлюстан. Слово «расхлюстан» относилось не только к одежде. Лицо его было помято, двухдневная щетина, глаза мутны. Таким хозяина Желтовский никогда прежде не видел.

— Вы были заняты, — с преувеличенным сочувствием в голосе залопотал управляющий. — Предвыборная горячка, знаете ли… Мы так переживали…

— Разумеется, переживали, — хмыкнул Орас. — А голосовали за господина Суханова.

— Клянусь, что я… — Желтовский прижал руки к груди.

Орас отмахнулся, давая понять, что выборная тема его больше не волнует.

— Все сообща сморозили глупость. И самое противное то, что нам не дадут ее исправить, — Орас вопросительно глянул на молчаливого гостя.

— Инквизитор, — представился тот и слегка наклонил голову.

— Надо же. А я думал, что эта профессия устарела. Так что же за шоу по вечерам?

— Пока что пробные спектакли. Но перспектива большая, — затараторил Желтовский. — Лучше всего самому посмотреть.

— Непременно, — кивнул Орас.

Инквизитор внезапно нагнулся к нему и шепнул:

— Вас погубила Лига. Сговоритесь с ними — и вас пощадят. Они иногда щадят — случается…

— Вас пощадили?

Инквизитор передернулся.

— Вечером приходите. Не пожалеете. Зрелище незабываемое, особенно для такого человека как вы.

— Я приду. Непременно. Постарайтесь меня не разочаровать.

21

Дрожащий звонок разорвал спертый воздух. Над тумбочкой Маго вспыхнул и зловеще замигал красный огонек. Маго, в черном шелковом лифе с красной выпушкой коротенькой юбочки и в золотистом трико привстала и замерла, глядя в черный оскал зеркала.

— Опять начинают с меня, — она со злостью швырнула пуховку в коробку с гримом. — Я что-то вроде аперитива для поднятия аппетита.

— Замечательный аперитивчик, — причмокнул губами Стас.

— А твои куплетики — за что сойдут они? Котлета или поросенок с кашей? — фыркнула Маго.

— Разумеется, поросенок, никак не меньше, — приосанился Стас.

Он знал, что Маго нельзя есть за шесть часов до спектакля, и разговор о еде ее нервировал. Но в уборной всегда говорили о еде. Даже, когда делали вид, что говорят о чем-то другом.

Черная плотная занавеска в дверном проеме дрогнула, появилась голова Инквизитора. Он был уже в цилиндре и фраке, рука в белой перчатке сжимала бутафорский хлыст.

— Маго, — прошипел Инквизитор, — тебя что, на аркане надо тащить?

— А вот и наш знаменитый волк! — хихикнула Маго. — Бедные поросятки, тряситесь! Сегодня вас непременно сожрут…

— Скорее, — Инквизитор ухватил ее за локоть. — Там Пава уже визжит и машет ногами.

Стас прислушался. В зале возбужденно бацала музыка. И слышался голос. Похоже на пение.

Маго обреченно махнула рукой и, вихляя бедрами, направилась к выходу.

— Надеюсь, на сцене ты кончишь так же быстро, как и в постели, — шепнула она Инквизитору. Но так громко, что все в уборной ее слышали.

Инквизитор на ее шуточку не обратил внимания. Продолжая одной рукой придерживать Маго, он повернулся и ткнул Лизку хлыстом в плечо:

— Ты — после Стаса.

Черная занавеска запахнулась, и скрыла Инквизитора и Маго.

— Маго для них находка — чуть Инквизитор оскалит зубы — она уже потекла… — В голосе Лизки сочился яд как минимум кобры. Или гюрзы. — Недаром ей платят сто баксов за выход, как путане в «Мастерленде».

Самой Лизке платили пятьдесят. При этом она доказывала, что может выделять энергопатии столько же, сколько и Маго, просто себя жалеет и здоровье бережет. Стас улыбнулся в ответ, но язвить не стал — Лизка не понимала шуток, в отличие от Маго.

В коридорчике по-кабаньи зацокали каблуки. Это Пава возвращалась из зала. Обычно «примадонна», добираясь до своей отдельной крошечной уборной, громко матюгалась. Но сегодня было тихо. В зале тоже воцарилась тишина.

Внезапно крик разрезал воздух, и вновь наступила тишина: публика в зале замерла, ожидая.

— Началось, — шепнул Стас и, отвернувшись к стене, перекрестился. Когда начинался спектакль, его всегда охватывала дрожь.

Он сделал вид, что рассматривает новенький плакат «Мартинарий-шоу».

«Только у нас вы можете найти бесконечный источник для вашего успеха», - зазывно обещал плакат.

Вновь истошные вопли. Они секли ударами плети. Стас всякий раз вздрагивал, а Лизка медленно жевала конфетку.

— Он нашел что-нибудь новенькое, или использует старое? — спросил Стас.

— Всё то же. Но с каждым разом Маго бесится всё сильнее. Ее уязвляет любая мелочь. Напомни ей, как на выпускном балу у нее из выреза платья вывалились сиськи, и она затопит энергопатией половину города.

Крики замерли, несколько секунд стояла тишина. А потом раздались хлопки. Хищники благодарили.

Дверь распахнулась. Инквизитор буквально втащил в уборную Маго. Голова ее бессильно запрокинулась, а полные ноги, обтянутые золотистым шелком, подгибались, скребли пол. Лицо с полураскрытым ртом по-кукольному обессмыслилось. Сквозь грим мелким бисером проступили капельки пота, черные потеки на щеках. Стас поспешно подкатил старое раздолбанное кресло на колесиках. Маго плюхнулась в него и застыла, ноги безобразно вывернулись как на шарнирах. Стас плеснул ей в стакан воды из графина.

— На сцену! — рявкнул Инквизитор. — Живо!

Стас дернулся, хотел возразить, но передумал и выскочил из уборной. Инквизитор взял приготовленный Стасом стакан, выпил одним глотком. И, шумно фыркнув, воскликнул:

— Маго, крошка, ты сегодня в ударе! Энергопатия лилась из тебя как блевотина из перепившего пятиклассника.

Маго наконец пошевелилась и раскрыла глаза. Губы, похожие на мокрые тряпки, слабо дрогнули.

— Дай стакан, скотина! — лениво-требовательным жестом она вскинула руку.

Инквизитор налил ей из графина.

— Да не воды, дурак! — возмутилась Маго. — Водку лей! Водку!

Инквизитор ухмыльнулся и подмигнул Лизке:

— Беда всех великих талантов.

Он набулькал полстакана из плоской металлической фляги, сверху положил толстый ломоть хлеба и поднес Маго. Она брезгливо сбросила ломоть, а стакан опрокинула залпом и, блаженно хрюкнув, выпрямилась, оживая на глазах. В ее темных, широко раскрытых глазах слез не было и в помине, а губы расплылись в циничной ухмылке:

— По-моему, у них сегодня будет несварение… Все унитазы обдрыщут в «Мечте», вот увидишь.

Инквизитор потрепал ее по плечу как породистую кобылу. Он был доволен.

22

Орас уселся за один из центральных столиков. Мгновенно подскочивший официант вложил ему в руку папку с золотым тиснением. Папка казалась жирной на ощупь, стул — неудобным, а крахмальная скатерть почему-то напоминала клеенку.

«Мерзкое место», - вновь подумал Орас.

Однако зал был полон. Звякали тарелки и ножи, чавкали жующие челюсти. Интересно, что они с таким аппетитом перемалывают? Говядину? Свинину? Или человечину? Что за дурацкая причуда — отобедать в собственном ресторане? А в самом деле — где ему еще обедать? Чужих-то ресторанов в городе нет… Ха-ха… Кажется, получилось что-то вроде шутки.

Орас брезгливо отодвинул меню и сказал ожидавшему заказа официанту:

— Водки.

— Что прикажете из закуски?

Орас отрицательно мотнул головой:

— Нет уж, увольте, человечиной объелся. Пусть жрут другие…

Да, ничего не скажешь, занятные эти другие. Упитанные мужчины. Женщины со шлюшными рожами и намазанными французской тушью поросячьими глазками. Лица как эмалированные миски. Такие не запомнишь и не отличишь друг от друга. Как удобно: сегодня спал с одной, завтра с другой, утром встретил обеих на улице и не узнал. А вечером зашел поужинать мертвечиной, и опять не узнал. Как только они додумались до этого — пожирать труп сообща?! Каждый отгрызает по кусочку, и через несколько минут остается лишь груда обглоданных костей. Но никто не виноват. Каждый съел лишь чуть-чуть. Нужно запатентовать этот способ — эффект совместного пожирания занятнее какого-то эффекта Доплера. Так, убивая, можно всю жизнь прожить невиновным…