Огнем и Словом - Денис Старый

и даже с торговли, вот только… — Лют замялся. — Скверну нужно корсуньскуювыжигать. Не пускают они корабли русские на торг в Византию.

— Знаю, сталкивался с ними, — сказал я, вновь пробуждая у себя сомнения.

Может, все-таки нужно было ударить по супостату, а не трястись над своими сокровищами, аки Кощей над златом?

— И куда товары все уходят, что везут с Руси? — спросил я, указывая на явно русские ладьи, что были привязаны к одному из причалов.

— Так у нас здесь и торгуют. Прибыли венецианские купчины, добре, что я успел увезти корабли, что мы когда-то добыли. Сейчас и не знаю, как возвращать те две галеры. А венецианцы скупают все задешево, чтобы продать задорого уже в империи. Я бы и погнал тех гадов, понимаю, что сие дурно пахнет, но нам выгода великая идет. Я вот подготовил взнос тебе на дело Братства, аж шесть сотен гривен, — говорил Лют пока мы шли в его новый терем.

Я лишь усмехнулся количеству взноса в братскую казну.

Протолча быстро строилась, преобразовывалась уже в город, которому скоро станет тесно на острове. Я и не против того, чтобы люди Братства жили хорошо, но я против, чтобы меня принимали за глупца, которому достаточно дать пять-шесть сотен гривен, а я и рад. Видно, что только строительство пристаней, причалов, складов, зданий, стен, лодок — это не одна тысяча гривен.

А то, в чем щеголяют бродники⁈ Шелка, парча, хороший лен, который у них здесь не растет отродясь. Следовательно, еще нужно подумать да подсчитать, кто больше скупает задешево товары, чтобы самим же потреблять: венецианцы или сами бродники. И население Протолчи стало, возможно, и вдвое больше.

— Лют, а мне ведь придется сжечь свой город… Да, я Протолчу считаю своим городом, — сказал я, когда очутился в тереме войта Люта.

— Все с тобой, воевода, не так. Все ты крамолу найти желаешь, — с обидой в голосе сказал Лют. — В этот раз уже что? Чем не угодили? Никого не грабим.

— А ты глаза мне завязывай в следующий раз, чтобы я не видел, в каком богатстве живете, — спокойно отвечал я. — Вот и хотел бы проверить да сверить, сколько кораблей приходило, сколько разгрузили на острове, кто дальше отправился, но заплатил подать за проход. Ты же ведешь книгу учета?

— Веду… И не с того все мы так обросли скарбом. Я взял под временную защиту одну половецкую Орду. Как Орду… там не много людей, менее двухсот тысяч, а воинов осталось и того меньше, не более пяти сотен. А недавно прошло твое войско… Степь увидела много ратных, испугалась, поняла, что к чему. Вот мне и заплатили. Так я все деньги вложил в строительство, покупку кораблей. Люди оделись? Так еще недавно они голыми ходили, — выговаривался Лют.

И почему так тяжело с людьми? Раз обманул, вернее, недорассказал, — второй эпизод похожий случился. Уверен, что и третий будет. Но, что делать? Заменить Люта? Кем? Он здесь свой, за ним идут люди, город строится. И все равно неправильно это.

— Я должен знать обо всем и говори честно. Ты пойми, войт, вольницы полной не дам. Такие соглашения, как брать кого-то под защиту — это серьезный шаг. Есть у нас союзник — Аепа, пусть вокруг себя собирает разрозненных кипчаков, — сказал я, беря финик с богато заставленного едой стола.

Увидев мое удивление наличию такого кушанья, Лют поспешил оправдаться:

— Пребывали купцы армянские из Киликии… я даже не знаю, где это находится, — Лют оправдал наличие фиников на столе.

— Я везу с собой много сушеных фиников, а еще инжир и другие вкусности. Если хочешь, дам тебе немного. Но закончу насчет половццев. Следующий выход с Орды бери не серебром, а шерстью, мясом, конями. И пошли людей, чтобы сообщили хану Аепе об этой Орде. Сам можешь и не выдюжить с защитой, а Братство будет сильно занято в ближайшее время. С тебя жду уже не три, а пять сотен пехоты. Ты же их учишь? Я оставлял с тобой наставников. И за то, что взяли уже выход с Орды, будет тебе дело.

И все равно не хотелось, чтобы каждый мой приезд в Протолчу ассоциировался с проверками и денежными склоками. А чтобы и моя совесть была на месте, и не потерять в бродниках своих людей, я дал поручение.

— Ты хочешь, чтобы мы основали в город при впадении Буга в море? — удивился Лют.

— Да. Сделать это быстро, с большим числом людей. Поставить крепость… Я оставлю при тебе одного молодого зодчего, он подскажет, что и как. Можно договориться с князем Галича Иваном Ростиславовичем, там лес повалить и по Бугу его сплавить. Вот тогда можно брать под контроль торговлю по Днепру и по Бугу, — сказал я.

Лют задумался.

— Это в счет того, как люди в Протолче стали жить лучше? — проявил догадливость главный бродник.

— Скажем так… в том числе. А еще к тебе стеклись все, или почти все бродники, как воронье на… Не нужно здесь столько людей, пусть и место хлебное. А вот там люди нужны. Ну, и не буду же я позволять сидеть здесь и наживаться на торговле, когда у Братства и Руси дел много, — отвечал я.

— Прими в иноки-братьев людей. Я укажу кого. А в остальном… Будем делать, как я ранее и обещал, — отвечал Лют.

Через два дня я уже летел на крыльях любви, подхваченный потоком желания очутиться дома. И не по реке я несся, а по степи, в сторону русских земель. Так всяко быстрее.

Воеводино и Владово — мой дом. По всем подсчетам остается чуть больше месяца до дня, когда я стану отцом. Если плыть до Киева, задерживаться в столице, после переходить до Чернигова, Брянска, на Москву и домой, то может еще пройти месяц. А так, конно, напрямки, достаточно будет и семи-восьми дней и дома, а то и быстрее.

Так что в сопровождении сотни бродников, которых забирал во Владово на ротацию, а также сотни «ангелов», почти что без обоза, я отправился домой. Степь нынче условно безопасная, для конных отрядов тяжеловооруженных ратников, так точно, Курск, мимо которого будем проходить, Изяслав взял, а Рязань — уже союзные, если не дружеские, земли. Можно только нарваться на отряд эрзя, которые могут заходить так далеко от своих