Хозяйка Мозеби (СИ) - Лей Лора

- Ильзэ, а где дети?

Рыбачка усмехнулась криво, налила себе еще, выпила залпом.

- Заметила, значит? Ну, тогда побудь сегодня моим исповедником, госпожа. Помоги хоть один камень с души снять...

Нина обратилась в слух, не решившись задавать вопросы. Гряло откровение, а оно не терпит вмешательства…

* * *

Рассказ Ильзэ Дан

- Тебе, говоришь, маятно сегодня? Вот и мне…Душа аж наружу рвётся, стонет внутри всё…И сон я муторный видела...Хорошо, что Эйнара твой Янис забрал, а то натворила бы я дел…

Думаешь, чего это оторва Ильзэ выпить решила в будний день? Это потому, что и сама тебе, госпожа, доверяю, и сын мой тебя любит...Да не красней ты, знаю я всё! Любовь, как чих, не спрячешь… Оттого- то и тошно мне еще больше…

Эй, ты не о том подумала! Вина к земле меня гнет, вина перед сыном, понимаешь? Жизнь я ему порушила! Пусть невольно, пусть и выбора- то не было, а всё одно – стыдно до смерти и больно. Он никогда не обвинял ни в чём, всегда поддерживает, говорит, что не жалеет…Может и так, да только как же тяжко осознавать, что твой дорогой ребенок страдает из- за тебя…

Давай еще по одной…Ну вот, сейчас…

В общем, дело такое. Забрал детей дед их, трактирщик Альбрехт Хансен. Трактир и гостиница у него в городе, «Три кабана». Заведение прибыльное, дом справный, денег немеряно. Сам он вдовый давно, мать ребятишек была единственной дочерью, так что внуки – наследники прямые, другой родни у старика нету…

Через то богатство и пошла беда. Кирстен, дочка его любимая, была красавицей, но редкой стервой, упокой господи ее душу! Избалованная, себялюбивая, подлая и распутная, к тому же. А папенька ей во всем потакал, что б его черти драли!

Мы с Эйнаром приехали сюда десять лет назад из Кёпенхейгена, когда муж мой умер, а родне его мы никогда не нравились, вот и выгнали нас. Я уже в годах была, надоело по чужим углам скитаться. Ларса как- то в порту случайно встретила, он и сказал, что дом этот пустой стоит после смерти отца, приезжай и живи.

Приехали, а дом на ладан дышит, того и гляди крыша рухнет. Ну и я решила подзаработать на ремонт – нанялась к Хансену в прачки да в посудомойки, Эйнара к Ларсу на зиму отправила.. Думала, пока холодно, перебьемся, а летом Эйнар в море пойдет, тоже авось какую крону - другую удастся получить…Он ведь многое умеет и знает…Эх.

Ему тогда только восемнадцать исполнилось, молодой, крепкий, красивый, грамотный…Сильно он от местных отличался…Приходил ко мне иногда, помогал…Вот Кирстен на него глаз- то и положила.

Он мне сказал про её намеки, я только посмеялась –не поверила, представляешь? Она ж на восемь лет старше, богатая, красивая…Чего бы ей на малолетку нищего кидаться?

А того…Полюбовник у неё был женатый, морочил ей голову несколько лет, что овдовеет скоро, жена больна смертельно, а эта дура, при всей своей хитрости, верила. Ну и обрюхатил он её! Вот и решила она, пока пузо на нос не полезло, женить Эйнара на себе – похож он был на кобеля её очень, надо ведь такому случиться? Ну и подбила на то отца, а этот тюлень старый супротив чадушки и пикнуть не смел …

Сын, несмотря на посулы Кирстен, жениться на ней наотрез отказался, да еще и я, идиотка, встряла, когда папенька пришел уговаривать да соблазнять деньгами – посмеялась над ним, мол, никак свою кралю не пристроишь? А только слухи про то, что засиделась та в девках слышала, про гулянки- то помалкивали, кто знал!

Задело их сильно наш с сыном отказ и подставили они разом и меня, и Эйнара: меня обвинили в краже денег, а его – опоили и в постель к ней уложили…

Все слуги пошли свидетелями… Мне грозила десятилетняя каторга на Закатном континенте, ему – обвинение в изнасиловании, а там – как судья решит, местный… Ну, ты понимаешь, как ветер- то дуть должен?

В обмен на снятие обвинений с меня Эйнар и женился на этой суке... А еще потому, что поклялся себе когда- то, что не будутего детиублюдками…Хоть и не помнил ничего из той ночи…

Видеть его тогда было надо, век не забуду! Белый как полотно, зубы скрипят, желваки ходят…

Альбрехт после венчания долго передо мной каялся, что, мол, не мог он кровиночку позором покрыть, мол, пойми и прости, а я вам помогу, чем смогу, и внуку, ЕСЛИ родится, все отпишу. Жить будете как короли. Тьфу! Наливай! Фух…

Не вышло…Эйнар жить с Кирстен в городе не стал, мы вернулись в Хесне. Почему? Невмоготу было слушать шепотки- насмешки за спиной, мол, пришлый не побрезговал старой девой. А то и похуже говорили….

Эйнару стали отказывать везде, куда он пытался устроиться, отправляли к тестю, мол, тот его озолотит…И смеялись…Мне тоже нет- нет по глазам били, что сын у меня продажный…Мне бы тогда задуматься обо всем, но я ж гордая, нос задрала, и уехали мы сюда…Эйнар тоже уперся, не стал гнуться под чужое мнение…Глупые мы, наверное? Чего уж…

Ладно, дело прошлое. Родила Кирстен, как сказала, Уве раньше срока, мол, от плохих условий жизни…Мелькнули у меня тогда сомнения: ребеночек- то для недоношенного крупноват, да куда бежать- то уже? Так- то малыш похож на Эйнара: и глазки голубенькие, и волосики светлые…А что большенький? Сама- то Кирстен не вобла сушеная, отбрехалась статью…

Хансен на радостях переписал на мальчишку трактир, забрал дочь в город – тяжело ей в деревне, не привыкла. Сыну купил лодку. Эйнар не хотел брать, но я настояла – жить- то на что? На одной картошке оброк не заплатишь…

Кирстен оправилась и принялась за старое: гулять втихаря, а Эйнара изводить придирками- насмешками в каждый визит –повадилась, что медом ей тут мазали…Только в море и спасался.

Так достала все равно, гадина! И как я не уследила? Вызвал Альбрехт сына в город, вроде, заказ сделать на лосося, там она его опять опоила, ну и объявила, конечно, через месяц, что беременна…

Господи, грех так говорить, но я её ненавижу! Если бы не внуки, я бы ее убила…Ну, этоятак думала, что внуки. Оказалось, и тут обманула, а выяснилось только сейчас, через десять лет…

Умерла она, когда Анни было три года, а Уве – шесть, аккурат пред твоим приездом: не поверишь, третьего рожая от того же полюбовника! В этот раз она не смогла Эйнару свинью подложить – мы отдельно жили, дети с нами – летом, с дедом и матерью – зимой, только на Адвент приезжали.

Альбрехт заболел тогда с горя, пить начал, детей я забрала, а Эйнар … Он еще больше в себя ушел: то ли догадываться начал, то ли сказал кто про ее похождения…Молчал, одна работа на уме была…Так и жили.

Сват оклемался, стал внуков привечать, подарками баловать, сам куда- то нет- нет да уедет, про Кирстен не заикался…

А неделю назад внезапно приехал и сказал, что забирает СВОИХ внуков и уезжает в Англосаксию, где у него компаньон нашелся, дом и дело новое в одном тамошнем порту. Трактир пока, до совершеннолетия Уве, он сдал в аренду…

Мы с сыном мало сказать, что удивились… Вот тут- то всё и прояснилось окончательно: письмо он Эйнару передал, которое Кирстен- покойница оставила… Описала в нем стерва, как она его презирает, как использовала его и меня, как отец ей помог обмануть нас …

Я думала, меня разорвет от злости и вины за то, что не дала себе трудатогдавсё разузнать! Эйнар закаменел просто и молчал…

И всё бы ничего, только добили меня ВНУКИ: оказалось, они давно знают, что мы им неродные, притворялись просто, пока деда дела доделывал…Поэтому теперь с радостью уедут от «тупых нищебродов и вонючих рыбаков»…Даже прощаться не стали…

Вот и не верь после этого, что кровь – не водица….

Эх, наливай- ка еще….Как ты приговариваешь? Пропадай моя …вишня, режь последний огурец? Не вишня? А, всё равно…Ух, хороша…

То, что сын влюбился в тебя, я поняла сразу, как мы из усадьбы вышли… Надеялась, пройдет со временем, но то в нашей породе, видно, любить единожды и крепко…

А, чего уж теперь… Доскажу до конца… Слушай дальше.

Глава 55