#Тени приходят с моря - Эл Ригби

Он ухмыльнулся, потеребил кулон на шее и деловито удалился. Тэсс проводила его взглядом, а потом опять повернулась к окну.

Палуба далекого Странника казалась сейчас блеклой. Без ростры, с вяло трепыхающимся флажком и приспущенными снастями, корабль был словно голым и ничем не отличался от любого самого заурядного судна рыбаков или торговцев. И это к лучшему, потому что голубой край моря больше не был чистым. Когда Тэсс пригляделась, то рассмотрела темные точки с алыми росчерками парусов, похожих на тонкие, нежные цветочные лепестки. Корабли приближались. Тэсс резким движением задернула шторы и отошла от окна.

Ей казалось, что она будет ворочаться, мучаясь размышлениями о Крове, о Паолино, о Джере и о докторе. Но сон пришел, едва ее голова коснулась широкой, набитой пахучими травами подушки.

К тому моменту, как Тэсс проснулась, – где-то в середине второй вахты, – алые паруса были уже в порту. Два больших судна с рострами в виде прекрасных дев в боевом облачении – сестер Зуллура – стояли подле барсучьих кораблей и блестели светлым новеньким деревом. Палубы были пустыми.

3. Выпуск

Всюду были ле шестнадцати юнтанов. Парад проходил и в небе, и на земле, под громкую музыку труб и барабанов.

На земле колонна состояла из длинных живых военных автомобилей красного и черного цветов: блестели тонированные стекла, высокие колеса поистине впечатляли. Машины шли строем, и, казалось, сотрясали землю, но на самом деле ехали совершенно бесшумно. Местами строй нарушали движущиеся трибуны, где размещались группки полковых музыкантов.

В небе двигались военные самолеты – черные, но красногрудые и краснокрылые, словно птицы хир, неизменно прилетающие в большие города во время ветра Сна. Самолеты летели не слишком высоко, и в их кабинах можно было разглядеть (как и в кабинах едущих машин) бледные молодые лица и сверкающие глаза всех оттенков голубого. Возбужденные. Счастливые. Но все равно холодные.

То было совершенство силы. Триумф силы. Свет силы. И ее необратимый ужас.

Тэсс, смотревшей с крыши дальней часовой башни в подзорную трубу, вовсе не казалось странным, что многие барсуки изменили своему укладу жизни и выбрались наверх среди бела дня, чтобы увидеть торжество. А может быть, еще чтобы убедиться, что сейчас эта сила, выходящая из их города, чтобы отбыть в другой, безобидна.

Возбужденную толпу держала на расстоянии цепь серопогонных с длинными щитами в руках. Эти лица были совсем иными: каждое из них казалось отрешенным и озабоченным. Только бы никто из зевак не вылетел под колеса, только бы никто не бросился в восторженном экстазе и не сломал себе шею. Тэсс уже слышала от ло Лирисса, что такое случается. Потому что сила и величие, даже чужие, умеют опьянять.

Сам ло Лирисс сидел на тироле – высокой трибуне, поднимавшейся из воды на манер длинного, многоярусного, открытого маяка. Тиролов на всем пути шествия было четыре, по одному на товура, с каждым из которых размещалась часть прибывших гостей. Это были особые удобные места, откуда открывался обзор и на молодых алопогонных, и на толпы горожан. Над ними пестрели городские гербы, флаги Четвертого региона, в земли которого входил Аджавелл, и флаги Син-Ан – со знакомым символом круга, пронзенного восьмью стрелами.

С плоской башенной крыши, примеченной Джером и Ласкезом еще за день до Выпуска, ни одного тирола видно не было. Зато отсюда удавалось разглядеть поворот длинной, широкой набережной и всю технику: машину за машиной, самолет за самолетом.

– Это потрясающе… – сказала Ева.

– Это жутко… – заметила Таура.

Честно говоря, Тэсс не знала, с кем она была согласна. Происходящее действительно отличалось странной, стройной, величественной красотой. Но и это пугало. Пугало тем, что люди в кованых саваррах, перед которыми ло Паолино безжизненно висел на цепях, тоже когда-то прошли этот путь. А может, и ныне приехали в Такатан к своим выпускающимся братьям или сестрам.

– Почему они делают эту грязную работу?

Ласкез внимательно рассматривал цепь из серопогонных, которую периодически прорывала возбужденная толпа. Хотя она и состояла не из непосредственно сыщиков, а всего лишь из младших по званию, лицо у брата было недовольным.

– Потому что для красных крыс они – примерно как обслуга, – хмыкнул Джер.

– Напоминаю, что твой отец – красная крыса, – подала голос Тэсс.

– Мой отец – красный барсук. Есть разница, самка, – сурово взглянул на ее лавиби.

– Да хватит вам, – сердито махнула рукой доктор Довэ. – Смотрите.

Женщина неотступно следила за движением по набережной, хотя ни разу не поднесла трубу к глазам. Она и так прекрасно все различала. Именно она первая заметила, как скрылись за поворотом последние автомобили и их сменило движение пехотных шеренг. Доктор махнула рукой еще раз, привлекая общее внимание, и грустно улыбнулась:

– Можете представить себя там? Кто-нибудь из вас?

Никто не ответил. Все смотрели на молодых алопогонных – белокожих, в черной форме, с винтовками и резкими цветными росчерками на предплечьях. В каждой шеренге было по восемь человек, ла и ло вперемежку, а каждая седьмая шеренга включала двух знаменосцев: с правого и левого краев. Одна половина знамени была кровавого цвета, на другой был помещен флаг Син-Ан. Алопогонные чеканили шаг так, что не было заметно отсутствие музыки: ее заменяла ковано-каменная ритмичная дробь. У Тэсс от этого звука почему-то закружилась голова.

С усилием отведя глаза от завораживающего зрелища, она посмотрела на тех, кто находился рядом. Доктор казалась бледной и мрачной, у Тауры беспокойно, в такт шаговой дроби, подрагивали ушки. Ласкез выглядел раздраженным, зато Ева восхищенно подалась вперед и широко раскрыла глаза. Только Ву, сидя на крыше, просто болтала ногами и таращилась в небо.

– Чем они тебе так нравятся, самка? – спросил у Евы Джер, который, как и Тэсс, явно не хотел больше смотреть вперед. Та, покраснев и не спуская глаз с шествия, уклончиво ответила:

– Они… надежные.

– Как часы? – издевательски уточнил лавиби, но Ева серьезно кивнула.

– Они же чуть тебя не прирезали.

Ева опять кивнула, в ее голубых глазах показалась тоска.

– Они хранят мир, безопасность и покой, – заученно добавила наконец Ева. – Мой поступок…

– Заслуживал смерти? – наседал Джер. – Так уж нарушил этот ваш покой?

Теперь за спором наблюдала не только Тэсс, но и Таура. Шпринг при этом потирала свое ухо – левое, покалеченное, выглядевшее теперь порванным ближе к кончику. Ева посмотрела на лавиби и покачала головой:

– Наверное, нет… но ведь…

– Самка, а ты хоть прочла книгу, которую утащила? – вдруг задал другой вопрос Джер. – Она еще у тебя?

– Я не люблю читать, – отрезала Ева. – И не называй меня…

Лавиби пожал плечами:

– Некоторые вещи нужно делать, даже если не любишь. Вот читать, например. Ты же ешь овощи, хотя это та еще дрянь.

Говоря это, он покосился на доктора Довэ. Женщина слушала их разговор, на ее ярких губах показалась едва заметная улыбка.

– Ты сам-то, приятель, сколько книжек за жизнь прочел? – миролюбиво встрял Ласкез, который, конечно же, хорошо знал, что переспорить Джера невозможно, и решил избавить Еву от необходимости пытаться. – И когда это ты полюбил овощи?

Тэсс фыркнула.

– Эту книгу я знаю… – с особой интонацией отрезал Джер, но больше с Евой не заговаривал.

Шеренги шли и шли, и их было нескончаемое множество. Тэсс вдруг задалась вопросом, в какие регионы впоследствии – после еще пары юнтанов в Галат-Доре – отправят этих людей. Каждого из них. Наверняка все они перегрызутся, лишь бы остаться в Первосветлейшей – так называли Галат-Дор в древних преданиях. Будут цепляться за Такатан, за Аджавелл, за города Перешейка – Тев-де-Зуллур, Шан. За любые места, в которых жизнь не замирает к концу второй вахты и где есть возможность себя проявить. Но ведь кто-то отправится иным путем. Например, на Веспу. Чтобы там, среди изгоев, поддерживать видимость порядка. Чтобы убивать таких, как Ева, за то, за что в Большом мире никто даже не…

– Нет уж… – снова раздался голос Джера. – Ни за какой ветер я не стал бы править этим городом, даже не будь у меня брата. Я бы не выдержал в месте, где у ног вечно копошится это…

Он выругался, и доктор одернула его, но он только покачал головой, тяжело вздохнув. Джер был максимально серьезен. Тогда Мади Довэ неожиданно улыбнулась:

– В таком случае хотя бы выражайся правильно: не у ног, а над головой, ведь тебе приходится жить под землей. И, как я вижу, тебе нравится.

Доктор была права: из них всех Джер, конечно же, наилучшим образом переживал обитание в норах. Остальным привыкнуть оказалось труднее. Большую часть уже прошедших двух с половиной дней они старались проводить все же не в Вайлент о’Анатри, хотя там и было на что посмотреть: там имелись не только жилые помещения, но и торговые лавки, банки, театры и рынки под пещерными сводами. Сады и купальни, парки, рельсовые дорожки с пестрыми прогулочными вагончиками. Фермы и оранжереи. Да, даже если бы барсуки и вовсе не вылезали наверх, у них было все необходимое. И все же… тем, кто не привык к сырому запаху земли и сквознякам, было тяжело довольствоваться подобным вместо морского бриза.