Энергетика истории. Этнополитическое исследование. Теория этногенеза - Павел Кочемаров

Первые 100 лет эпохи капитализма в Европе характеризовались господством свободных рыночных отношений и довольно свободной международной торговлей. Государство почти не вмешивалось в экономику. Принципы классического либерализма казались сами собой разумеющимися и незыблемыми. Однако в последней четверти XIX века наступили времена, которые сильно поколебали прежние идеалы. Современники называли тот период Великой депрессией. Основной его тенденцией было постоянное падение цен на промышленную и, особенно, аграрную продукцию. Мировая торговля переживала депрессию. Либерализм в ней остался позади, – большинство развитых стран ввели высокие таможенные тарифы. С того времени протекционистские тарифы стали неотъемлемой чертой международных экономических отношений. «После 1875 года появился растущий скептицизм по поводу эффективности автономной саморегулирующейся рыночной экономики, в которой действовала знаменитая „невидимая рука“ Адама Смита, управляющая экономикой без помощи государства и общественности. Теперь рука стала видимой со всех точек зрения»[69]. С тех пор начался процесс слияния экономики и политики. Несмотря на жалобы и протесты либеральной публики, вмешательство государства в экономику и социальную сферу всё время росло.

Дело, видимо, здесь в том, что так называемая «саморегуляция» рыночной экономики без вмешательства государства была возможна до конца XIX века потому, что в те времена капитализм в Европе представлял собой лишь вкрапления в некапиталистическую этнически сильную среду. За счёт энергетических ресурсов этой среды и происходила «саморегуляция». За счёт этой среды и существовал строй недемократического либерально-буржуазного конституционализма, ушедший в прошлое с началом демократизации 70-х годов XIX века. Как только ресурсы этнической энергии в Европе поистощились, наступил продолжительный кризис либерально-буржуазной системы. Это истощение подтверждается резко усилившейся как раз в данное время колониальной экспансией европейских стран. Тут уже появилась неотложная необходимость во внешнем регулировании со стороны государства. Токвиль считал, что господство частного интереса должна ограничивать религия, Адам Смит – мораль; с угасанием в буржуазном обществе и того и другого роль ограничителя вынуждено брать на себя государство. Так что усиление роли государства, увеличение его регулирующих функций на Западе – не случайное и временное увлечение социалистическими идеями, а необходимость существования. Поскольку обскурационный процесс на Западе углубляется, можно уверенно прогнозировать дальнейший рост этой тенденции.

В литературе встречаются утверждения, что причина японского «экономического чуда» в том, что японцам удалось сохранить в современной хозяйственной организации черты традиционного средневекового общественного уклада: общинный коллективизм, сеньориально-вассальные отношения, постоянство и взаимные обязательства таких связей. Применяя эти традиционные принципы в управлении и организации труда, японцы добились огромных успехов. Но на рубеже XXI века феноменальный экономический рост второй половины XX века сменился застоем. И этого следовало ожидать. Если структура японских корпораций и была «феодальна», то образ существования они вели совсем не феодальный. Феодализм в экономике – это простое воспроизводство существующего хозяйственного цикла. Японские же корпорации были нацелены на постоянную мировую экспансию, даже гиперэкспансию. Этнокультурные традиции японского народа бизнес использовал в целях капиталистической экспансии, которая эксплуатирует и истощает японский этнос. Ради успехов в этой новой экспансии японские корпорации не жалели своих рабочих, как японские генералы не жалели своих солдат при штурме Порт-Артура. Результат – витальное истощение, которое и явилось глубинной причиной наступивших экономических трудностей.

В Античности обскурационная фаза – эпоха интенсивного развития рабовладения; через эксплуатацию рабов удовлетворялись резко возросшие аппетиты античного потребителя. В Европе, в связи с особенностями этнокультурного сознания, возрождение формального рабства было невозможно (оно появилось только на дикой окраине европейского мира – в Америке). Однако по мере роста обскурации росли и потребности; необходимость их удовлетворения стала к концу XVIII века настоятельной. Европейцы решили проблему двумя способами: во-первых, через внедрение высокоэффективной трудосберегающей техники (именно поэтому машинная индустрия стала развиваться с конца XVIII века – начало обскурационной фазы); второй способ состоит в интенсификации эксплуатации формально свободных работников, обслуживающих эту технику. Такой метод оказался гораздо выгоднее прямого рабства. Работника, лишённого других средств к существованию, не нужно было охранять или подгонять. Он сам добровольно являлся на рабочее место и работал исправно, подстёгиваемый конкуренцией со стороны других жаждущих занять его место. Людей всячески загоняли в капиталистическое рабство – поборами, прямым насилием сгоняли с земли, лишали иных средств к существованию. Отработанный людской материал выбрасывался за ворота фабрик и тут же заменялся новым. Власть денег над людьми приковывает их к своему ярму гораздо крепче, чем железная цепь – ногу раба.

Капитализм в процессе этногенеза стадиально совпадает с периодом расцвета рабовладельческого строя и по сути своей, как и рабство, является жесточайшей эксплуатацией человеческих сил (если не физических, то всегда духовных), – а потому по праву должен быть определён как современная форма рабства. Это неявная форма рабства. Такая же неявная форма, как и «демократия», которая на Западе является скрытой формой политического господства олигархии.

Глава 20

Либерализм как негативная система

Европейский суперэтнос оказался необычайно плодовит на негативные системы. Они начали появляться ещё в Средневековье и возникают до сих пор. Мы не будем составлять каталог, описывая их по порядку, – что может послужить предметом для особой специальной работы. Наш анализ коснётся лишь некоторых из них – самых распространённых в последние два столетия.

Прежде всего следует обратить внимание на самую соблазнительную и опасную из негативных систем Европы – тем более опасную, что ныне является торжествующей. Речь пойдёт о либерализме. Эта идеология, которая в просторечии чаще фигурирует под именем «демократии», после победы над своим главным соперником – коммунизмом завоевала в мире абсолютное господство. «Демократия» – официальная идеология ведущих государств мира, крупнейших международных организаций, огромной части мировой политической и интеллектуальной элиты. Она ассоциируется с такими понятиями, как «свобода», «справедливость», «равноправие», «законность», «прогресс», «гуманизм», «мирное сосуществование и развитие». Что ж, негативная система тем опаснее, чем более радужна завеса, скрывающая её негативный потенциал.

По определению, негативная система есть некое вероучение, которое формируется на основе негативного мироощущения. Вокруг такого учения образуются людские коллективы – антисистемные общности, которые противостоят этносам.

Характерными признаками негативных систем, кроме негативизма мировосприятия, являются лживость, как принцип их существования, с помощью которой они втягивают в свою сферу новых приверженцев и распространяются, и паразитизм – не имея собственной положительной энергии, они паразитируют на энергии этноса.

В качестве наиболее яркого примера негативной системы Лев Гумилёв приводил манихейство и различные его модификации – богумильство, павликианство, альбигойство. Все они вызывали резкое искажение привычных морально-нравственных критериев, перевёрнутое восприятие вечных духовных и житейских ценностей.

Примеры, приведённые Гумилёвым, относятся к отдалённым временам Средневековья. Но понятно, что если негативные системы возникали в Европе уже тогда, то спустя многие века, за которые обскурация европейского суперэтноса далеко продвинулась, их влияние должно намного усилиться. Так оно и есть. Правда, в наши дни средневековые секты отошли в историю. По причине общего падения интереса к религии наиболее влиятельные современные негативные системы приняли форму социально-политических идеологий: социализм, либерализм, коммунизм, анархизм, фашизм…

Пожалуй, никто не станет оспаривать характеристику как негативной системы – фашизма: его теория и практика говорят сами за себя. Немного защитников найдёт сегодня и коммунизм (социализм), оставивший в XX веке за своей спиной горы трупов. Хотя «левая» европейская интеллигенция, конечно, вступится за социализм, оправдываясь тем, что советский или китайский вариант есть извращение, что русские и китайские варвары исказили его гуманистическую сущность. Но в целом «демократическое» западное общество к социализму охладело.