Полная тьма, ни одной звезды - Стивен Кинг

Я не просто слушала, думала она, глядя на опухшую, избитую себя. Я растрепалась о том щеголе сразу же, как только смогла.

Даже если доктор и его сотрудники сохранят тайну об авторе женских детективов, которая была избита, изнасилована, и ограблена по дороге домой от публичной огласки, как насчет других пациентов, которые могут увидеть ее в приемной? Для некоторых из них она не будет просто очередной женщиной с синяками на лице, которые практически кричали об избиении; она была бы, писательницей живущей в Сток-Виллидж, вы знаете ее, год или два назад телевидение снимало передачу о ее пожилых дамах детективах, она была по каналу «Лайф Тайм» и, боже мой, вы бы видели ее.

По крайней мере, ее нос не был сломан. Было сложно поверить, как что-то могло так ужасно болеть и не быть сломанным, но он не был сломан. Он опух (конечно, бедняга), и болел, но она могла дышать через него, и у нее было немного «Викодина» наверху, который справится сегодня с болью. Но у нее было несколько ярких синяков под глазами, побитая и опухшая щека, и кольцо ушибов вокруг горла. Это было худшим, подобное ожерелье люди могли получить только одним способом. Также было ассорти из шишек, ушибов, и царапин на ее спине, ногах, и заднице. Но одежда скроет худшие из них.

Отлично. Я поэт, и я не знаю этого.

— Горло… я могу одеть водолазку…

Точно. Октябрь отлично подходит для водолазки. Что до Пэтси, она может сказать ей, что споткнулась и разбила ночью свое лицо. Сказать что…

— Что я подумала, что услышала шум и Фриц, вертелся между моими ногами, когда я спускалась вниз, чтобы проверить.

Фриц услышал свое имя и мяукнул от двери ванной.

— Скажу, что я разбила глупое лицо о нижнюю стойку лестничных перил. Я могу даже…

Могу даже оставить небольшую отметку на стойке. Например, от мяса — отбитого молотком, который лежал у нее в одном из кухонных ящиков. Не слишком броско, просто шлепок или два, для видимости. Такая история не одурачит доктора (или внимательную пожилую даму детектива вроде Дорин Маркиз, главу «Общества Вязания»), но это одурачит милую Пэтси Мак, муж которой, конечно же, никогда не поднимал на нее руку за те двадцать лет, которые они были вместе.

— Не то, чтобы мне есть чего стыдиться, — прошептала она женщине в зеркале. Новой Женщине с кривым носом и опухшими губами. — Дело не в этом. — И это правда, но общественная огласка пристыдит ее. Она будет беззащитна. Беззащитной жертвой.

А как насчет женщин, Тесса Джин? Женщин в трубе?

Она должна будет подумать о них, но не сегодня. Сегодня она устала, измучена, и опустошена до глубины души.

Глубоко в себе (в ее терзаемой душе) она чувствовала пылающие угли ярости к мужчине, ответственном за это. Мужчине, который поставил ее в это положение. Она посмотрела на пистолет, лежащий около ванны, и знала, что, окажись он здесь, она не задумываясь использовала бы его на нем. Осознание этого смутило ее. А также сделало ее чувство немного сильнее.

18

Обив края на стойках лестницы молотком для мяса, она столь устала, что чувствовала себя будто во сне какой-то другой женщины. Осмотрев следы, она решила, что они выглядят излишне преднамеренными, и сделала несколько более легких отметин по краям удара. Когда она решила, что это было похоже на то, обо что она могла повредить сторону своего лица — где был худший синяк — она медленно поднялась по лестнице и пошла по коридору, сжимая пистолет в руке.

На мгновение она колебалась у двери своей спальни, которая была приоткрыта. Что, если он был там? Если у него был ее кошелек, у него был ее адрес. Сигнализация не была установлена, пока она не вернулась (так опрометчиво). Он мог припарковать свой старый «F- 150» за углом. Мог выломать кухонный дверной замок. Для этого было достаточно зубила.

Если он здесь, я почувствую его запах. Этот мужской пот. И я застрелю его. Никаких «Лечь на пол», или «Подними руки верх, пока я набираю 911», никакой чепухи из фильмов ужасов. Я просто застрелю его. Но знаете, что я сначала скажу?

— Тебе нравится он, а ему нравишься ты, — сказала она своим низким хриплым голосом. Да. Именно так. Он не понял бы, но она поймет.

Она обнаружила, что хочет, чтобы он оказался в ее комнате. Вероятно, это означало, что Новая Женщина была больше чем немного сумасшедшей, ну и что? Если все так и выйдет, то это стоит того. Стрельба в него сделает публичное унижение более сносным. И взгляни на положительную сторону! Это, вероятно, поможет продажам!

Я хочу увидеть страх в его глазах, когда он поймет, что я действительно собираюсь сделать это. Это могло стать хотя бы частичной компенсацией.

Казалось, он схватит ее руку нащупывающую выключатель в спальни, и конечно она продолжала ожидать, что ее пальцы будут схвачены, пока возилась с ним. Она медленно снимала свою одежду, всхлипывая и рыдая, когда расстегнув молнию на своих штанах, увидела засохшую кровь в своих лобковых волосах.

Она включила душ столь горячий, как только могла выдержать, моя места, которые могла вымыть, позволяя воде ополаскивать остальные. Чистая горячая вода. Она хотела вымыть его запах с себя, а также запах плесени с куска ковра. Затем, она села на унитаз. На этот раз испускание мочи причиняло меньше боли, но укол боли, который прошел через ее голову, когда она попыталась — очень нерешительно — выправить свой нос, заставил ее вскрикнуть. Ну, и что? У Нелл Гвин, известной елизаветинской актрисы, был изогнут нос. Тесс была уверена, что читала об этом где-то.

Она надела фланелевую пижаму и шаркающей походкой подошла к кровати, куда легла со всеми включенными лампами и Лимонной Выжималкой 38 калибра на ночном столике, думая, что она никогда не заснет, что ее воспаленное воображение превратит каждый звук с улицы в приближение гиганта. Но затем Фриц прыгнул на кровать, улегся около нее, и начал мурлыкать. Так лучше.

Я дома, подумала она. Я дома, я дома, я дома.

19

Когда она проснулась, бесспорно, нормальный свет шести часов утра струился сквозь окна. Были вещи, которые необходимо сделать и решения, которые необходимо принять, но в данный момент достаточно было быть живой и в своей постели, а не засунутой в водопропускную трубу.

На этот раз, во время мочеиспускания она чувствовала себя почти нормально, и крови не было. Она снова вошла в душ, еще раз сделав воду столь горячей, как только могла выдержать, закрывая глаза и позволяя ей струиться по ее пульсирующему лицу. Когда она вымыла все что могла, она нанесла шампунь на волосы, делая это медленно и методично, используя пальцы, чтобы массировать кожу на голове, пропуская болезненное место, куда он, должно быть, ударил ее. Сначала глубокая царапина на ее спине жгла, но это прошло, и она почувствовала своего рода блаженство. Едва ли она думала о сцене в душе из «Психо».