Долгая дорога к дому - Алексей Ефимов

Когда тень крепости упала на него, он поднял голову. Теперь вздыбленная громадина Унхорга заполняла две трети неба. Он уже не мог охватить взглядом всю её безмерность и потребовалось немалое усилие, чтобы войти под эти нависающие стены, казалось, в любую секунду готовые рухнуть, давящие, прижимающие к земле и отталкивающие назад, словно яростный северный ветер.

Ворота твердыни были похожи на узкую зубастую пасть, открытую во всю ширину, точнее, на скрученный овал, словно кричащий рот, наполовину вывернутый наизнанку в безумном кошмаре. Элари подошел к ним, вскарабкался по гладкому пандусу и проскочил в эту отверстую циклопическую пасть между кривых клыков-шпилей — на их фоне его фигурка казалась крохотной и беззащитной.

Он увидел огромный длинный зал с двумя рядами массивных черных колонн, подпирающих толстое перекрытие темной галереи. Под потолком безмолвно клубился густой туман или пар, скрывая мертвенные синие лампы. Острые изогнутые выступы торчали из зияющих проемов галереи и из этого подвижного месива света и теней, придавая всему помещению жутковатый вид.

Элари сперва показалось, что зал пуст, но тут же его окружило несколько мрачноватых широкоскулых файа в длиннополых темных шинелях. На них были перчатки и сапоги из черной кожи и круглые шлемы из серой стали. В руках они держали автоматы сложной конструкции — она казалась новейшей, но само их оружие выглядело очень потертым и старым. Солдаты смотрели на него явно недружелюбно.

— Кто ты? — спросил один из них на приличном ойрин. — Что ты тут делаешь?

— Я Айскин Элари. Я… — юноша расстегнул одежду.

На его груди, в ложбинке между мышц, сверкнул обрамленный золотом живой глаз. Охранники застыли.

— Та, кто дала мне это, просит о помощи, — добавил он.

— Иситтала?

— Да, — Элари лишь сейчас узнал их командира, рослого, крепкого сложения юношу, — это был Атхим Ир. Похоже, его здесь ждали и дальнейших объяснений не потребовалось. Солдаты оживились. Один из них помог ему снять шубу. Для этого Элари пришлось расстегнуть пояс с кинжалом и дать его второму солдату. Когда он хотел взять оружие обратно, его схватили за руки.

Элари резко стряхнул их ладони со своих плеч. Ему не хотелось отдавать этим файа свой нож, но он понимал, что они легко могли отобрать у него и медальон Иситталы и боялся их злить. Здесь было холодно, пар облачками вылетал из его рта. Юноша вновь повел плечами и пошел вслед за теми, кто показывал ему путь.

2.

Они пересекли зал, обошли пирамиду из огромных ступеней высотой до бедра, поднимавшихся к гигантскому пустому каменному трону. За ним скрывались массивные бронированные ворота, они вели в широкую шахту с винтовой лестницей. Наверху её витки и огни ламп сходились в точку. Снизу доносились странные звуки, шум множества голосов. Когда Элари посмотрел туда, его голова закружилась и он бы упал, если бы его не подхватили.

Юноша вновь вывернулся из их рук. Пусть он не ел три дня, пусть за эти три дня он прошел сотню миль по пустыне, пусть он спал на снегу под скалами и просыпался под вой ветра — он всё же сможет дойти до здешнего правителя сам.

Они пошли вниз по широким каменным ступеням. Навстречу им волнами поднимался влажный теплый воздух. Элари увидел, что на дне шахты блестит вода.

Лестница кончалась узкой кольцевой площадкой, висевшей под потолком огромного круглого зала с множеством радиальных проходов и бассейном. Посреди шестиугольного острова из стали в его центре был широкий проем с глубоким днищем из стальных плит, сложенных в форме цветка. Шум и крики здесь стали заметно громче.

По подвесному мостику они перешли на галерею у стены, спустились вниз и углубились в один из широких полутемных коридоров. Элари думал, что они направляются к правителю крепости, однако, даже здесь знали правила гостеприимства.

Комната, в которую его привели, оказалась небольшой, уютно обставленной — и в полном его распоряжении. На столе уже дымилась еда — нечто вроде запеченных в тесте змей, но юноша умял всё до крошки, почти не замечая вкуса — так он был голоден.

После еды ему страшно захотелось спать, но прежде он обследовал комнату и обнаружил душ с горячей водой. Тут же он тщательно вымылся, с удовольствием счищая многодневную грязь, и испугался, случайно взглянув в зеркало — на него смотрел совсем незнакомый парень. Он так исхудал, что просто не узнавал себя. Даже лицо, обмороженное и обветренное, стало совершенно чужим. Но глаза остались прежними и Элари улыбнулся своему отражению.

Теперь ему уже невыносимо хотелось спать, но дверной замок отпирался с двух сторон и не внушал юноше доверия. Подумав, Элари придвинул к двери кровать и плюхнулся на неё, растянувшись нагишом поверх одеяла. Тут же в его голове словно щелкнули выключателем — так быстро он провалился в сон.

3.

Элари проспал больше суток с небольшими перерывами. В первый раз его разбудил настойчивый стук в дверь. Он испуганно вскочил, тут же выяснив, что принесли еду — здесь знали, как встречать перешедших Великую Пустыню. Элари открыл дверь, забыв про свою наготу и не стесняясь её, принял из рук юноши, своего ровесника, поднос, и вновь закрыл и забаррикадировал дверь. Так повторялось несколько раз. Наконец, когда он вновь начал узнавать свое отражение в зеркале, слегка удивленный быстротой этого превращения (он не представлял, сколько всего съел за эти тридцать часов), его пригласили к правителю.

Элари оделся (его одежда была истрепанной и не слишком чистой, но другой ему не дали) и вышел за дверь. Там его поджидал юноша, прежде носивший еду. Он смерил ровесника любопытным взглядом, но ничего не сказал.

Они быстро пошли вдоль коридора. Тут Элари вновь услышал знакомые крики — не сомневаясь, что это крики избиваемых, а может быть, и пытаемых, он настежь распахнул дверь, из-за которой они доносились. За ней был ярко освещенный тренировочный зал, уставленный разнообразными снарядами — на них упражнялось множество мускулистых полуголых файа, очевидно, солдат. Ещё несколько было привязано к рамам у дальней стены зала и другие файа били их — вполсилы, но со знанием дела и иногда по самым чувствительным местам. Но Элари поразило не это. Хотя крики и звуки ударов наполняли весь зал, тренировавшиеся в нем не обращали на дикое избиение никакого внимания. Их равнодушие возмутило юношу.

— За что вы их так? — резко спросил он, повернувшись к сопровождающему.

— Ни за что. Это просто тренировка. Одни отрабатывают удары, другие учатся терпеть боль. Удобно и просто. Только так можно воспитать настоящих бойцов.

— Ты хочешь сказать, что… что каждый из вас прошел через это? — спросил Элари, с тоской глядя на искаженные болью лица избиваемых и перекошенные злобой лица бьющих. Суру не говорил ему ни о чем подобном и юноша сомневался, что он вообще об этом знал.

— Конечно. Каждый из нас раз в месяц должен пройти через это и провести через это товарища — мы тренируемся парами. Не хочешь попробовать? Ты первый, а потом я покажу тебе, на что способен. Идет?

— Нет, — угрюмо ответил Элари, неотрывно глядя в его глаза.

— Слабак, — теперь в голосе файа звучало презрение.

— Разве слабак смог бы прийти сюда? Один? — спокойно ответил Элари, хотя внутри у него всё сжалось. Этот парень совсем ему не нравился. Как и остальные.

Файа смутился и не ответил. Вдруг его глаза тоже остро сверкнули.

— У нас тут не только зверства. Хочешь посмотреть, как мы развлекаемся? — он уже тянул слегка ошалевшего Элари за руку.

Они заглянули в большую полутемную комнату, где множество обнаженных файа занималось любовью прямо на застеленном коврами полу. Элари настолько оторопел, что застыл с открытым ртом. Вот парень лежал на девушке, скрестившей босые ноги на его пояснице… тут две девушки уткнулись друг другу лицами в бедра, царапая попки… там, оседлав лежащего парня, бешено подпрыгивал тоже юноша — на его голой груди болтался какой-то медальон… Элари дико смотрел на него расширившимися глазами, пока не заметил клубок из трех тел — девушка обхватила бедрами ноги парня с лицом, искаженным диким наслаждением. Тот, закрыв глаза, томно всхлипывал при каждом резком и быстром толчке партнера, прижавшегося к нему сзади… Не было похоже, что кто-то здесь испытывает к кому-то какие-то чувства и всё вместе напоминало сумасшедшую, нечестивую игру. Тем не менее, он бы, наверно, смотрел целый день, если бы его не потрясли за плечо.

— Не хочешь попробовать? — По знаку файа одна из девиц выбралась из свалки и встала перед Элари — совершенно нагая.

У нее была хорошая фигура и лицо тоже красивое, но юноша ощутил вдруг приступ тошноты — чисто физическое отвращение к этому кисло пахнувшему месту. Эти голыши, старательно елозившие друг по другу, вызывали у него стыд за весь народ файа.