Капитан мародеров - Ольга Крючкова

Жан превратил замок Аржиньи в алхимическую лабораторию. Здесь кипели в ретортах[87] неведомые снадобья, по углам громоздились человеческие скелеты и свешивались чучела экзотических животных, привезённые из дальних стран.

Доверенные лица, отправленные графом д’Олоном де Аржиньи в Италию (он пошёл тем же путём, что и барон де Рэ), пытались разыскать самых опытных магов. В конце концов, поиски увенчались успехом, и в замок некий прибыл магистр оккультных наук. Однажды глухой осенней ночью в башне Восьми блаженств собрались: граф, магистр магии и слуги – Андре, Пуату, Рене. Они погасили свечу, и в кромешной тьме зазвучал голос мага, взывающий к демонам:

«О, всесильные духи, открывающие смертным клады, науку и философию, явитесь! Явитесь на мой зов, и я отдам вам всё, кроме жизни, если вы дадите мне тайные знания и власть!»

Духи не вняли просьбам, и граф де Аржиньи выгнал магистра магии с позором.

Следующим магистром оккультных наук, посетившим замок Аржиньи, стал Арман Барбо. Он втайне хранил свои заклинания и произносил их едва слышно. В результате одного из таких сеансов, сопровождавшегося специальным постукиванием, удалось вызвать духов одиннадцати тамплиеров.

Они согласились ответить на поставленные вопросы, однако, говорили бессвязно, а сказать, где спрятан архив и сокровища, отказались и исчезли. После этого сеанса Армана Барбо постигла та же участь, что и его предшественника.

Вставать Жану не хотелось, он лежал, закрыв глаза. Дневной свет пробивался сквозь ставни, освещая комнату струйками света. Ночью Жана опять мучили сны. Ему снилась она, его Дева, которой он поклонялся, любил и был верен. Она приходила во снах живой и прекрасной, в блестящих латах на боевом коне. Затем снился костёр, Жанна сгорала в муках, она умоляла дать ей крест, чтобы помолиться перед страшной смертью…

Граф поднялся с постели и дёрнул шнур с колокольчиком:

– Рене, иди сюда, бездельник!

В спальню вошёл слуга, держа в руках одежду, и с покорностью взирая на своего молодого господина. В последнее время Жан проявлял излишнюю раздражительность и срывал дурное настроение на слугах, и те боялись лишний раз и рот открыть. Единственным исключением, из всего штата слуг был Рене, прошедший хорошую школу при старом покойном графе, который взял его в замок ещё мальчишкой. И с тех пор, вот уже пятьдесят лет, Рене служил семейству Божё. Он умел быть немногословным и предугадывать желания хозяев.

– Как почивали, ваше сиятельство? – поинтересовался Рене.

– Как всегда… Сплошные ночные кошмары… – пожаловался граф, одеваясь при помощи слуги.

– Я понимаю вас, господин. Вы молоды, а время, как известно, лечит, всё забудется.

– Пять лет уже ты мне толкуешь об этом. Однако легче не становится и ничего не забывается. Напротив, сны становятся всё отчётливей. Скоро я не буду разбирать, где сон, а где явь. – Сетовал молодой хозяин. – Впрочем, оставим это… Скажи мне лучше, что слышно от егерей?

– Один из загонщиков сообщил, что выследили крупного вепря. И если господин барон желает…

– Вепрь, прекрасно! – перебил граф. – Это как раз то, что нужно. Вели седлать лошадей!

– Господин граф, а как же завтрак?

– Вина и кусок ветчины! – Коротко приказал граф. – Сегодня мне хочется с кем-нибудь жестоко сразиться! Я жажду крови! А вепрь не отдаст свою жизнь без сопротивления.

Не прошло и получаса, как Жан в сопровождении двух слуг мчался к логову вепря. Гнедой конь, предчувствуя кровь, скакал, бешено раздувая ноздри. Ему, словно передался охотничий азарт хозяина.

В это время стал приближаться гон и Жан весь обратился в слух. Почти тут же из чащи показался вепрь и пронёсся мимо графа, за ним – штук двадцать борзых. Вслед за собаками появились верхом три выжлятника, один из которых трубил в рог и натравливал собак на зверя.

Наступил самый увлекательный момент охоты. Гончие, подстрекаемые звуками рога, кинулись на вепря. Глаза зверя налились кровью, он готов был оказать отчаянное сопротивление. Жан снял с седельного крюка аркебузу и поджёг фитиль. Загонщики приготовили охотничьи ножи с длинными лезвиями.

Вепрь отчаянно защищался: в стороны отлетело несколько борзых с распоротым брюхом. Граф пришёл в бешенство, и в то же время картина крови действовала на него возбуждающе. Вскоре половина собак выбыла из строя. Один из выжлятников спустил двух бордоских догов, одетых в специальные панцири Они мгновенно вцепились в уши зверя, и тогда один из выжлятников, взяв копьё, приблизился к вепрю.

Зверь неожиданно рванулся в сторону, и один из догов отлетел с откусанным ухом, торчавшем в пасти. Ситуация выходила из-под контроля… Жан взвёл аркебузу, прицелился и точным выстрелом сразил вепря. Тот взревел и упал на зелёную траву, обагряя её красной горячей кровью.

– Отличный выстрел, господин! – восторженно заметил один из выжлятников.

Оставив егерей и выжлятников подле убитого вепря, граф де Аржиньи отправился обратно в замок в сопровождении слуг. Охота улучшила его настроение, вид крови придал сил. В глубине души, граф жалел зверя – тот дрался, как настоящий воин, до конца.

Философские размышления о вепре прервала небольшая группа сервов, вооружённых палками. Они что-то кричали и размахивали руками, явно пребывая в возбуждённом состоянии. Земля, по которой следовал граф, принадлежала ему, следовательно, и сервы также являлись его собственностью. А значит, с крикунами надлежит разбираться ему, по праву bonum avitum.

Де Аржиньи направил коня к сервам.

Приблизившись к своим возбуждённым подданным, граф остановил коня. Сервы тут же смолкли, потупив взоры в долу, сдёрнули шапки и поклонились. Никто не решался заговорить первым, крутой нрав молодого де Аржиньи был хорошо известен.

Граф окинул взглядом сервов, вооружённых палками. Кое-кто, стушевавшись под строгим взором хозяина, пытался неловко спрятать своё примитивное оружие за спину. Мужчины стояли плотным кольцом, окружив молодую связанную девушку. По всему было видно, ей крепко досталось: платье было изодрано в клочья, обнажая прелестные части тела. Сквозь лохмотья виднелись ссадины и кровоподтёки. Лицо девушки пострадало не менее её наряда, правый глаз заплыл и превратился в сплошной синяк. Каштановые волосы были взлохмачены, из них торчали в разные стороны сухие травинки, видимо, несчастная пыталась укрыться на сеновале.

Телесные повреждения виднелись не только на девушке, но и на сервах. У нескольких на лицах виднелись свежие царапины явно от ногтей жертвы. Молчание затянулось, граф не торопился его нарушать. Он с нескрываемым интересом рассматривал пленницу, заметив, что она взирает на него с явным вызовом, единственным глазом, уцелевшим в драке.