Ночной рейтинг звезды - Екатерина Красавина

Он приложил палец к ее губам.

— Не будем об этом…

Он взял ее руку и поцеловал. Потом сел на стул напротив.

— А сейчас, дамы и господа, мы переходим к торжественной части сегодняшнего дня: ужину при свечах. Свечей, правда, нет. Но я разжег камин. Для романтики. Скоро придется его потушить. Ночь и так теплая.

— Пусть пока горит, — тихо сказала Ева.

— Слово дамы — закон. Но мы можем приезжать сюда и зимой. Представляешь, как здесь будет красиво. За окном падает снег. Мы сидим вдвоем. Горит камин. Мы едим утку по-пекински.

— Ты умеешь ее готовить?

— Да. Такая вкуснятина. А утром мы идем на лыжах.

Ева рассмеялась:

— Я уже давно не ходила на лыжах. Только в детстве с отцом. Когда он умер, я на лыжи даже смотреть не могла.

— Я тебя научу заново.

Ева подумала, что совсем не знает Антона. Они поженились так быстро, что не успели хорошенько изучить друг друга. Женщина должна быть загадкой. Это притягивает. Но и загадочный мужчина тоже манит и привлекает. Ее муж для нее загадка. Но по-другому и быть не могло. Ведь они познакомились совсем недавно….

— Ты так красиво сервировал стол. И умеешь готовить. Ты работал поваром?

Антон засмеялся:

— Почти. Ты еще не пробовала вина.

— Я пью мало.

— Много я тебе и не налью.

Он налил в бокал вина. Блики огня скользили по бокалу, окрашивая вино в темно-бордовый цвет.

Ева выпила вино. Его тягучий приятный вкус обволакивал горло теплом.

Ее голова шла кругом. Ей казалось, что все это происходит не с ней. Это — сказка. А она — Золушка, для которой скоро пробьет двенадцать часов. И все исчезнет. Вино превратится в воду, еда — в камни. Камин — в пепел. А во что превратится она? Снова в серую Еву Грушеву, у которой никогда не было даже приличного бойфренда? Но она совершенно не хотела об этом думать.

Машинально Ева бросила взгляд на часы, висевшие на стене.

— Ты торопишься?

— Почему ты так решил?

— Ты смотришь на часы.

— Это просто так…

— Налить еще вина?

— Да. Немного.

Антон налил полный бокал.

Ева медленно пила. Горячий андалузский хмель ударил ей в голову. Как трезвенница со стажем, она быстро пьянела.

И здесь ее словно подхватила какая-то волна. Они с Антоном бросились друг к другу, не чувствуя ничего, кроме горячих рук, губ, жарких объятий.

Волна сметала все. По Евиному телу как будто пробежали тысячи искорок Они опустились на пол и стали целоваться, как сумасшедшие. Одни в целом мире. Все куда-то исчезло, растворилось в небытии…

Руки Антона скользили по Евиному телу. Горячие, сухие… От этих прикосновений ей становилось жарко.

Еву переполняла нежность. Ну кто бы мог подумать, что она может испытывать к мужчине такие чувства? Она закрывала глаза. И только шепот Антона и слова, которые он говорил ей, с трудом возвращали Еву к реальности. И в ответ она ему шептала:

— Ты у меня самое дорогое и любимое солнышко!..

…Утром Ева проснулась раньше Антона. Она приподнялась на локте и посмотрела на мужа. И все вспомнила. Как они занимались любовью на полу перед камином. Как потом поднялись со смехом в спальню, и все началось по новой. Ева улыбнулась. Кажется, теперь у нее начинается совсем другая жизнь, о которой она раньше и не мечтала.

Она встала и накинула халат. Прислушалась. Антон спал, лежа на спине и широко раскинув руки. Изо рта вырывался легкий храп. Пусть поспит! Она пока похозяйничает в кухне. Приготовит завтрак. Ева подколола заколкой волосы и поправила одеяло, наполовину сползшее на пол.

Ева закрыла дверь комнаты и спустилась по лестнице, держась рукой за перила.

Ее взгляд задержался на «венецианской» картине. Она уже привыкла к ней. Ева подумала, что картину нужно взять в Москву. Она повесит ее в квартире, и это будет классно!

Она подошла к картине поближе. Сбоку на раме Ева увидела маленькую дырочку. Даже не дырочку, а вертикальную щель. Она колупнула ее ногтем. Это была едва заметная дверца.

Ева быстро сняла картину и рванула дверцу на себя. Из тайника посыпались фотографии. Куча фотографий. Диски с фильмами.

Она присела на корточки и стала собирать их.

Она сразу узнала молоденького Нечаева. Он лежал голышом на кровати и улыбался, смотря в объектив. Ну-ну. За такие снимки любая «желтая» газета порядочно отвалит. Не торгуясь. На других фотках он стоит с обмотанным вокруг бедер полотенцем. Или вообще без полотенца. Во всей мужской красе.

Ева просматривала снимки. Там был не только Нечаев. Были и другие бойфренды Евангелины. Целая коллекция молодых парнишек. Евангелине надо было работать внештатным фотографом мужского журнала или издания для геев.

И вдруг… Еву как будто бы ударило током. На одной из фотографий был… Антон! Она поднесла фотографию ближе к глазам. Сомнений быть не могло: это — он! Снимок выпал у Евы из рук и плавно опустился на пол. В глазах у нее потемнело.

Еве показалось, что здесь какая-то ошибка. Этого не может быть. Перед глазами прыгали алые змейки. Ей стало плохо. Она быстро собрала снимки и засунула их в тумбочку.

У Евы кружилась голова, и она судорожно схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.

Господи! Только этого ей еще не хватало. Ни наезд бандитов, ни убийство Лены, ни наглый Нечаев так больно не задели ее, как это. Обман собственного мужа, который скрыл от нее тот факт, чтобы был знаком с Евангелиной. И не просто знаком. Он был ее любовником.

— Ева! — раздался веселый голос Антона. — Я уже встал. Что у нас будет к завтраку?

Наверное, в ее лице было что-то такое, что заставило Антона вздрогнуть.

— Что-то случилось?

— Н-нет.

Он спустился по лестнице.

— Ева! — Он подошел к ней и обнял за плечи. — Что с тобой?

Она отстранилась.

— Все нормально.

— Кого ты хочешь обмануть? Я знаю тебя.

— А я тебя — нет.

— Ну-ка, выкладывай. Что произошло? Вместе мы решим, что делать.

— Вместе мы уже ничего не решим.

— Не понял!

— Сейчас ты все поймешь! Смотри. — Она достала из тумбочки снимки. — Смотри! Ты никого здесь не узнаешь?

Антон побледнел. Мгновенно. Кровь разом отхлынула от его лица. Он стал перебирать снимки.

— Где ты нашла это?

— Неважно.

— Я… так боялся, что ты найдешь их. И это случилось. Правду говорят: кто чего боится, то с тем и случится.

Ева молчала.

— Понимаешь… это все было так давно. В другой жизни.

— Говори! Я хочу знать! Все!

Антон провел рукой по лбу.

— Может, не надо, а?

Он улыбнулся. Эта улыбка вывела Еву из себя. В эту минуту она была готова задушить его. Без промедления.

— Ладно… Если ты хочешь, я расскажу. Но зря все это!

— Нет! — выкрикнула Ева. — Не зря!

— Я не из Москвы, — начал Антон, — из Гусь-Хрустального. Есть такой городок во Владимирской области.

— Знаю.

— Сама понимаешь: глушь беспросветная. Никаких перспектив. Ни работы, ни образования. Половина молодых ребят спивается или садится на наркоту. Половина шабашит в плотницких бригадах. Строят дачи в окрестных городах. В основном в Подмосковье. Но мне хотелось чего-то другого. С детства мне говорили, что я красив и обаятелен. И поэтому я решил поехать в Москву и пробиться в театральное училище. Или на телевидение. Где требуется хорошая внешность, манеры. Когда приехал в Москву, то очень быстро понял, что меня там никто не ждет. Денег не было. Была пара адресов, где я мог остановиться. Но не надолго. Надо было думать самому, что и как.

Я решил попробовать поступить в Щуку. Срезался. Подал документы в ГИТИС. То же самое. И, толпясь после экзамена в коридорах, натолкнулся на Евангелину. Она там что-то преподавала. Кажется, историю мирового искусства. Она сразу взяла меня в оборот. Мы разговорились, она предложила свою помощь. Я и клюнул. А что мне оставалось делать? Не возвращаться же обратно, в Гусь-Хрустальный.

Ева слушала отстраненно. Как будто чужого человека.

— Так все и получилось… Евангелина была сущим дьяволом. Она умела играть на самых болезненных струнках людей. Она вползала в них, окружала вниманием. Помогала. Очень трудно отказаться от ее помощи, особенно если у тебя ничего нет. А у нее на руках — одни козыри. И она предлагает их тебе. Ты понимаешь меня, Ева?

Она молчала.

— Почему ты молчишь? Я был один в Москве. Совсем один. И помочь мне было некому. Нет, правда, был еще один путь — стать геем. Тоже неплохая перспектива. Один знакомый дал адресок клуба, где я всегда мог найти помощь. Но я не хотел опускаться до этого. Не хотел. Я выбрал Евангелину. Из двух зол — меньшее.

— Из двух зол — меньшее, — тихо повторила Ева.

— Ты что-то сказала? — встрепенулся Антон.

Она замотала головой:

— Нет.

— Был еще один момент. — Антон тряхнул волосами. — Евангелине быстро все надоедали. Я был очередной игрушкой. Все кончилось. А жить надо было дальше. Благодаря Евангелине я получил место корреспондента на телевидении. Сделал несколько репортажей. Но что-то не заладилось. Наверное, я был бездарем. На одной внешности далеко не уедешь. По совету Евангелины закончил курсы страховых агентов. Она поняла, что на телевидении или в театре мне делать нечего.