БЧ. Том 4 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

— Мне нечего скрывать, — бледнеет девушка. — Я всего лишь честный журналист.

— Это не просьба, — процеживаю, вминая ее взглядом в утоптанную солдатскими сапогами землю. — Вы уходите сегодня же. Теперь понятно?

— Д-да, — она вздрагивает. А я разворачиваюсь и спешу к японке.

Надо готовиться к наступлению, иначе нас всех ночью положат. То, что будет засада, уверен процентов на девяноста девять и девять.

Без месяца секретный агент Службы внешней разведки Франции, Патрисия Белу смотрит вслед своему спасителю.

«Он заподозрил меня, — понимает блондинка, ломая пальцы. — Но все равно спас. Либо подозрения появились позже?»

Ее зубы начинают стучать. От непонимания происходящего. От страха за свою жизнь.

Несколько недель назад шеф разведывательного бюро предложил ей большие деньги за сведения о военных планах русских и китайцев. Выбор на нее пал не случайно. Газетчики ведь везде просачиваются. Как журналист мировой газеты, она легко попала в штаб главнокомандующего. Так Патрисия стала агентом разведки. Но нужной информации нигде не было. Когда же Фэнхэ-хоу предложил ей дать интервью, она, не думая, согласилась на встречу. В одиннадцать ночи. В доме у ловеласа. Дура. В глазах у нее горели только два символа франка*. Даже протянутый бокал виски не смутил. До последнего надеялась выпытать из китайца материал. А хоу, устав чего-то ждать, влепил костяшками ей в скулу. Когда она очнулась, уже была перекинута через диван со спущенными трусиками. А затем ее безвозмездно спас офицер Перун. Не чудо ли?

*/франк — денежная валюта (₣)

— Я засветилась, Жак, — говорит Патрисия французу рядом. — И срочно покидаю Афганистан.

Она бросает последний взгляд на удаляющуюся спину Перуна. Увидятся ли они снова?

Георгий расстроенно смотрит в глаза старца на экране моноблока. В душе царевича опустошение. Даже гнева нет. Чтобы на кого-то гневаться, нужно иметь над ним власть.

— Вы не сдержали слово, магистр. Кандагар не сдался мне.

— Аза-хан предлагал город в обмен на жизни Мононоке и Грозового дьявола. Оба ведь живы?

— Живы, — со вздохом соглашается Гоша. Бесполезно спорить и доказывать, что он свою часть сделки выполнил. То, что иномиряне Кирзу оказались никуда не годны, не волнует ни католиков, ни хана. — В части Дьявола все называют Перуном. Мне доложили, что его девушки везде ходят вместе с ним, тоже живые и радостные.

А еще, вчера Перун грохнул представителя китайской армии, но об этом Гоша умалчивает. Все равно Бесонов вышел сухим из воды.

— Еще не поздно всё исправить, Ваше Высочество, — магистр Афонсу улыбается по-отечески. — Кандагар ведь на днях штурмует Северная армия?

— Это секретные сведения, — неприязненно бросает царевич.

— Но вы ими располагаете, так? Вы же участвуете в собраниях главнокомандующего Николая?

Так и тебе и сказал! Ищи дурака в другом месте, старик.

— Как вам доверять? — отвечает вопросом на вопрос Гоша. — Допустим, вы получите от меня план наступления, разгромите Северную армию, уничтожите «Красных зорь» и Перуна-Дьявола. С чего вам сдавать город мне?

— Есть еще Китай, не забывайте, принц, — устало улыбается Афонсу. — Их свежие силы уже не победить опустошенным моджахедам. Аза-хан согласен уступить вам город сразу, как срубит голову с плеч Мононоке. Китайцы для него менее предпочтительны ибо чужие люди. Вы же станете товарищем хана благодаря помощи в мести.

Опустив взгляд на свои руки, Гоша размышляет. Его могут запросто кинуть. Но даже если так… Допустим, дядя Николай будет разгромлен. Когда Северная армия обломает зубы о Кандагар, отец поймет, что это не Гоша такой неудачник, раз не смог победить Аза-хана, а это сам хан очень крепкий орешек. А значит и спрос с сына небольшой.

— Попробуем еще раз, магистр, — поднимает голову Гоша. — Только в этот раз будьте добры, подберите иномирян посильнее.

— Не волнуйтесь, мой принц, — оглаживает бороду Афонсу. — У нас появился очень могущественный союзник.

— Двигаемся в темпе! — рычит Аяно по рации отстающим.

Снаружи высятся разбитые афганские укрепления. Вслед за танками мы въехали в прорыв по укатанной дороге. Я и поляницы сидим в бронемашине командира. Еще здесь Салад, он и рулит под чутким руководством японки. Неожиданно мы, вместе со моими девушками, стали ее временной личной группой. Назвались «Вулканом». Старую свою группу «Ратник» Мононоке отдала под управление Вендиго.

Девчонки, узнав об этом, возгордились. Еще бы! Личная группа командира элитного спецподразделения! Да еще в шестнадцать с хвостиком годков. Одна Белоснежка не разделила общей радости. Подбоченившись, княжна спросила:

— Так, я не поняла. А почему командир не Перун?

— Ты, правда, не поняла, — хихикнула Алла, скармливая змейкам хлебные крошки с ладони. — Бес — серый кардинал отряда. Он управляет ими, но неофициально, по своим соображениям.

— Только Аяно не говори, — сказал я княжне. — А то обидится.

В ответ змееголовая хитро подмигнула.

Вскоре солнечный свет покинул Кандагар, но ночь не долго была темная. Громыхающие бомбардировщики спустили на древний город волну огненной смерти. Когда афганцы попрятались в укрытия, пустили танки. За ними мотострелковые роты, сев на машины, ринулись вперед, покрывая пространство перед собой градом трассирующих пуль. Мы в том числе.

Наконец показываются и басмачи. Гремят выстрелы со стороны бетонных укрытий.

— Кусо…то есть дерьмо! — кричит Аяно, когда боевую машину десанта справа взрывают попаданием из зенитной пушки. — Все, прием! Покидаем машины! Дальше на своих двоих. Конец связи.

Японка выпрыгивает на ходу, за ней сигает Салад. Девочки не шевелятся, глядят в ожидании на меня — все в броне, с активированными Биохазардами. Шесть пар глазок Белоснежки словно разучились моргать. Командую:

— Наружу.

Выскакиваем вовремя — скорострельная зенитка взрывает панцирь автомобиля. Бахает сзади мощно, обломки горящего металла стучат по броне прикрывшей нас своим телом Вики-Носорога. Тяжелым латам вреда никого.

Остальные «зори» тоже покидают транспорт. Как горохом, засыпает снарядами брошенные бронетачки.

— Мы в черте города, — оглядываю глинобитные хижины. — Вблизи точки «Иже».

Наш маршрут через полный врагов город обозначен рубежными точками — буквами славянского алфавита. Так легче сообщать по рации свое местоположение.

— Перун, твои целы? — обеспокоенно спрашивает подбегающая Бестия. Глазами она пересчитывает девчонок в мильфине. Привязалась к ним что ли?

— Мои люди в порядке, Бестия, — холодно отвечает ей Аяно, натягивая на лицо маску «бафф». — Вернись к своей группе.

— Есть, — спецназовка послушно отступает к Ясне.

Али поднимает багровые глаза к разноцветным огням, трассирующих по небу снарядов.

— Аднака, ярка. Можат, пайдем?

— Рассредоточиться по местности, — командует Аяно. — двигаемся к точке «Есть».

— Есть! — дружный крик отряда.

Дорогу забили под завязку горящими бронемашинами, в воронках в земле и между завалами валялись трупы. Бронемашины наши, трупы в основном басмачей, что удивительно. Успели уже накинуться и огрести? Приглядываюсь к павшим. В основном женщины и дети. Давно погибли. Многие тела прилично обглоданы…

— Твою мать, — морщится Кали. — Они что, скормили жителей демонам?

— Дамоны не идят куряца, аднака? — удивляется Али.

— Скотина кончилась, рты остались, — отвечаю. — Похоже, город кишит демонами.

— Твари! — шипит всегда учтивая Алла. — Мы его очистим! Обязательно! Правда, Перун?

— Прекращайте отвлекаться на мертвых, — оглядываю разрушенные дувала. — Иначе к ним скоро присоединитесь.

— П-прости, — стальные перья на доспехе княжны распушаются от расстройства.

За очередной грудой обломков нарываемся на заслон из басмачей и варанидов. Окружив колпак взорванного дота, афганцы палят из пулеметов или швыряются техниками. Врезаемся в противника всем отрядом. Афганцы охреневают от разнородного ассортимента нашего оружия. Вараниды визжат в ужасе. «Мохнатки» Белоснежки, перья Аллы, латы Вики, Когти Кали, сферы Ясны, техники Бестии, неосязаемость Скомороха, взрывная катана Аяно… Я опутываю молниями толпу ящеров. Пахнет сожженной чешуей. Сразу тридцать тварей сгорают в огне. Моя девушка хотела очистить город от вас. Что ж, я не против.