На дне могилы - Джанин Фрост

«О нет! — кричал мой разум. — Я пропала. Вспомни ту свалку. Вонь. Ухмылку Грегора. Все, что угодно, лишь бы не замечать, что он уже расстегивает брюки».

Была одна вещь, которая гарантированно должна была привести меня в себя.

— Зачем ты меня обманывал, Кости?

Он замер. Верхнюю пуговицу успел расстегнуть, но к молнии не прикоснулся.

— Ты действительно поверила, что я изменял тебе?

Я невежливо фыркнула:

— После того как видела снимки, слышала доклад Фабиана, воспоминания Каннель и твое собственное признание в ту ночь, когда Гери выдернула тебя из Нового Орлеана… да, поверила.

Его взгляд словно пробурил мне голову насквозь.

— Ты видела на снимке, как я вхожу в дом с женщиной, но не видела, что произошло за закрытой дверью. Я в Новом Орлеане изображал, будто наслаждаюсь холостяцкой жизнью, в надежде, что Грегор схватит наживку. Он схватил. Даже подослал ко мне Каннель, как будто я так глуп, что не учую на ней его запаха. Нетрудно было выпить ее кровь и убедить ее докладывать Грегору, как я беззащитен в своем распутстве. К тому времени, как ко мне добрался Фабиан, рядом было несколько шпионов Грегора. Что я должен был ему сказать?

У меня голова пошла кругом.

— Но я сама слышала. Ты говорил Каннель, что она выбирала женщин для вас обоих.

— Она в это верила, — ответил Кости. — Я позволял ей каждую ночь выбирать новую девицу из живых и приводить ко мне домой. Потом я выпивал обеих до бесчувствия и укладывал голышом рядом. Простая уловка. Я понимаю, как выглядел в твоих глазах, Котенок, но тебе надо было выслушать мои объяснения, а не уходить с Цепешем.

Эмоции во мне боролись с подозрениями. Ну какая женщина после всего, что я видела и слышала, поверит, что это был всего лишь сложный розыгрыш и ее любовник всего лишь изображал неверность?

— Но ты от меня ушел. — Я не сумела скрыть боль в голосе. — Сказал, что все кончено.

Кости вздохнул:

— Я чуть не рехнулся, обнаружив, что ты ушла к Грегору. Не знал, по любви или он тебя вынудил, — и ни одно объяснение не помогало сохранить здравый рассудок. К тому времени, как ты вернулась, я еще не овладел собой. Ушел еще и потому, что, оставшись, наговорил бы много такого, о чем пожалел бы. Потом я отправился в Новый Орлеан, чтобы окончательно разобраться с Грегором. Я хотел позже все с тобой выяснить, но ты все сорвала.

«Опять», — прозвучало в его тоне.

— Спасая тебя?

Он устало пожал плечами:

— Ты забыла, что я умею летать? Грегор помнил. И Мари тоже. Она хотела, чтобы я прикончил Грегора, поэтому дала ему знать, что намерена выставить меня из Квартала, прекрасно понимая, что Грегору останется либо вторгнуться на запретную территорию, либо позволить мне перелететь в безопасное место. Но ты послала за мной свою старую команду, а ее Грегор вскоре обнаружил бы, как бы они ни скрывались. Я знал, что, если стану сопротивляться, их убьют, и позволил меня забрать. Но мои планы рухнули.

Кости не произнес напрашивавшегося слова «опять». Ох, зараза! Я готова была провалиться сквозь землю. Ниггер прав: ты идиотка. С заглавной «И».

Должно быть, Кости уловил мое самобичевание, потому что он возразил:

— Ты не идиотка. Чарльз сказал, что втянул тебя в это дело, хотя кому-кому, а ему следовало быть умнее. Но он считал, что в одиночку ставить ловушку на Грегора слишком рискованно, поэтому я от него таился.

— Ты должен меня ненавидеть, — простонала я. — Я дважды все испоганила, думая, что помогаю.

Он выгнул брови:

— Вообще-то, трижды. Когда ты сбежала от меня к Дону, тоже думала, что помогаешь. Я видел в этом недостаток уважения — мол, ты не позволяешь мне самому за себя сражаться, — но теперь понимаю, что по-другому ты не могла. Такая уж ты есть. Никогда не будешь сидеть сложа руки и ждать, чем кончится бой для того, кого ты любишь. Обязательно вмешаешься, сколько бы ни обещала перемениться.

Его слова резанули меня ножом по сердцу.

«Вот почему он ушел, — казнила меня совесть. — Тебе нравилось думать, что это просто из желания потрахаться на свободе, потому что тогда виноватым получался он, а не ты. Но виновата ты. Кости прав: ты никогда не изменишься. И никто в здравом уме с тобой не свяжется».

Бесполезно было говорить, как я жалею. Не просто бесполезно — оскорбительно после всего, что случилось. И единственное, что оставалось, — показать, как мне хочется, чтобы все вышло иначе. Я откинула мысленные щиты, открылась, дав Кости услышать все, что я чувствовала, обнажив все, чем обычно оправдывала свои действия.

Он закрыл глаза. Содрогнулся, как от удара. Стоило ослабить тугую хватку, и все выплеснулось из меня одной волной, все, что я так долго скрывала, пеной взлетело на поверхность.

— Котенок, — прошептал он.

— Я просто хотела, чтобы ты знал: я понимаю. — Мне трудно было говорить сквозь ком в горле. — Ты сделал все, что мог, Кости. Это я все испортила.

Он открыл глаза.

— Нет, это мое упрямое желание справиться с Грегором в одиночку нас разлучило. Я мог бы сказать тебе, что готовлю ловушку, прежде чем запихивать тебя в ту комнатушку. И мог бы сказать про Новый Орлеан и попросить принимать те таблетки, чтобы Грегор не смог узнать все из твоих снов. Но мне хотелось справиться самому. Это мои гордость и ревность нас развели. Если ты ошибалась во мне, Котенок, то и я ошибался точно так же, но больше я не хочу об этом говорить. Я вообще не хочу говорить.

Он дернул вниз молнию. Я ошеломленно заморгала.

— После всего ты еще хочешь со мной спать?

Кости выскользнул из брюк. Под ними, как всегда, ничего не было.

— После всего я еще люблю тебя.

От неожиданности я замолчала. Потом выговорила первое, что пришло в голову:

— Ты, верно, с ума сошел.

Он ответил тихим сухим смешком:

— Как раз за твою безрассудную отвагу я тебя и полюбил. И пусть она же теперь приводит меня в бешенство, я вряд ли любил бы тебя, будь ты иной, чем есть.

Мне так хотелось верить, что любовь побеждает все. Что мы с Кости справимся со всем, опираясь на чистое чувство. Но жизнь не так проста.

— Если мы оба не можем измениться, — сказала я, и сердце у меня сжалось, — рано или поздно мы снова оттолкнем друг друга.

Он оперся коленом о край кровати.

— Ты права, мы не можем измениться. Я всегда буду стараться тебя защитить и беситься, когда мне это не удастся. И ты всегда будешь бросаться за меня в огонь, как бы мне ни хотелось, чтобы ты оставалась в стороне. И нам придется постоянно сражаться со своей природой. Ты готова рискнуть?

Когда у нас с Кости шесть лет назад все только начиналось, я знала, что эта связь разобьет мое сердце. Так и случилось, и не раз, и Кости не пытался уверить, будто больше такого не повторится. Но, как и тогда, я не могла устоять.