Факап - Михаил Харитонов

Дедушка объяснил мне вот что. Оказывается, некоторым людям всё время нужно что-то жевать. Ну вот нравится им двигать челюстями, это их успокаивает, развлекает и занимает внимание. Жевать они могут часами. При этом совсем уж безвкусное они жевать не хотят, слишком изысканное тоже будет не то. Им подавай какой-нибудь простой внятный вкус, один и тот же, чтобы на него сильно не отвлекаться. Ну и, разумеется, никому не нужен лишний вес, от которого потом приходится довольно долго лечиться. Так вот, для них-то вся эта дрянь и делается, причём это сложное искусство. Чтобы калорий там не было почти никаких, а вкус был именно такой, какой надо — ощутимый, но ненавязчивый. В идеале это можно для каждого человека подобрать. Дедушка делал солёный арахис для самого Ламондуа. Который предпочитал размышлять о нуль-физике в обнимку с пакетиком. По словам дедушки, этот арахис никто, кроме Ламондуа, есть не мог. А наш великий светоч жевал горстями и добавки просил.

Тут я старичку не поверил. А он так хитренько усмехнулся да и говорит — хотите, вам сделаю? Посмотрел на меня как гробовщик на больного, задал несколько вопросиков — довольно личных, надо сказать. И доступ к медицинской карте. Ну и ушёл. Через день вручил мне пакет с какими-то сухими треугольничками. Я попробовал — ну, солёненькие. Не впечатлился. Потом сел на комп, что-то искал в БВИ, и не заметил, как весь пакет смолотил. Как корова какая-нибудь. Честно говоря, сам от себя такого не ожидал. Испугался даже, что подсяду на эту дрянь. И второго пакета у старичка не попросил. Ну его.

Но это я как-то совсем уж отвлёкся. Извини, Лена.

Короче, чипсы я достал, а вот схему станции так и не обнаружил. И совсем уже пал духом, но подумал, что стоит ещё раз обыскать комнатку с компом.

Худо было то, что, уходя, я задел ногой провод и грелку тем самым отключил. Так что комната выморозилась ещё сильнее. Не то чтобы совсем принципиально, но мне не понравилось. Я уже подумывал всё-таки распаковать коллекционный гермокомбез, потому что ну сил не было терпеть. Но всё-таки вытерпел. Правда, уши страшно мёрзли и нос тоже. Жуть, короче. Как вспомню — так вздрогну.

План-схему я нашёл в ящике стола, на котором стоит комп. Он даже не заперт был. Просто я не заметил, что там ящик. Он, сука, гладенько так зашлифован заподлицо с поверхностью, ручки нет, а вместо неё выем внизу, за него нужно уцепиться и на себя потянуть. Причём достаточно сильно, чтобы ящик снялся с предохранителей. Ну это правильно, кстати, сделано. Мало ли что со станцией случится — нельзя, чтобы ящик вывалился. Но вот маркировку какую-нибудь яркую могли бы и сделать. Потому что техники-то, конечно, знают, где что, а если техников нет? Хотя такой факап трудно себе представить, но всё когда-то бывает в первый раз. В общем, это недоработка. Жив буду — обязательно этот вопрос подниму.

Но, в общем, да, в ящике лежал пакет с планами, чертежами и инструкциями. Плюс контейнер для инфы — видимо, с тем же самым. Ну, он мне был без надобности, а вот пакет я забрал. Уполз в силовой узел, закрыл все двери, отогрелся и начал изучать.

Чтение оказалось очень занимательным. Особенно когда я дошёл до силовой разводки. Выяснилось, что все кабели многократно дублированы. Управляет ими, естественно, комп, а в случае, если он заблокирован или не работает — есть несколько вынесенных пультов. И ближайший — как раз в силовом узле, прямо под крышкой регулятора есть сдвижная крышка.

Ну я её нашёл. Действительно, крышка. А под ней лампочки, рычажки и тумблеры. Дающие доступ ко всей системе. Кстати, и к питанию компа тоже — так что можно будет попробовать перезагрузить его ещё раз, вдруг преодолею блокировку на стадии загрузки. Но это я оставил на потом, а пока — нашёл альтернативный кабель к аккумулятору и его включил. И сел ждать результата.

Ждать пришлось не особо долго — уже через полчаса всё было в порядке. Комнатная температура, все дела.

Я прям как домой вернулся.

День 56

Слушал Орфа. Carmina Burana всё-таки попсовата, как я теперь понимаю, а вот De Temporum Fine Comoedia — очень круто.

Ну что ж. Надо всё-таки написать ещё немножко. Про Левина и все дела.

Когда время снова началось, я сидел на попе ровно. В том самом кресле, где ещё недавно сидел Левин. Шлем держал в руках. Сидел на мокром, неприятно. И ноги мёрзли — непонятно почему, температура вроде нормальная была. Но это снаружи, а внутри я весь озяб. Так, что хотелось в плед завернуться. В тёплый клетчатый плед.

А самое скверное — на шее у меня больше ничего не болталось. Ни цепочки, ни того, что на ней было. Лаксиане всё забрали и ушли к себе.

Я зажмурился и попробовал хоть что-нибудь вспомнить. Но вспоминался только золотой свет. Нет, не золотой. Медовый, что-ли. И рука, выходящая из этого света. Даже не рука, формы у неё не было. Просто часть света. Которая стала такой, что может прикасаться к тьме. Никаких контуров, только где-то там, где должно быть запястье — какой-то знак, вроде клейма. А может, и не было этого знака, или он был не такой, как я запомнил. Хотя я его не запомнил. Только ощущение. Трепет, что ли? Ну, в общем, да, трепет. Дурацкое какое слово.

Сейчас я сижу и думаю — а наш Семёныч из лётного, когда своему богу молился, он что-то такое ощущал? Если да, то зачем? Если разобраться, очень нездоровое чувство. Вроде и приятное, но подрывает. Что-то такое, чего подрывать ни в коем случае нельзя. Об этом и думать-то нежелательно. Так что я ничего говорить не буду, а то ведь что-нибудь скажу, а стереть не смогу. Не надо этого.

Короче, я сидел в этом кресле и до меня постепенно так доходило, что мне вообще-то капец пришёл. Самый настоящий. И главное — заслуженный. Такая ситуация, что даже нулевую статью брать бесполезно. Полный абгемахт, как выражается Славин в таких случаях.

Ну вот посмотри, Лена. Как я собирался закончить дело с Левиным? Ну я вроде бы уже говорил. Вытрясти из него всё, что он знал, потом почистить память насчёт себя и того, что я с ним делал. Если бы он мне чуть-чуть помог, имплантировал бы поверх какое-нибудь дурацкое воспоминание про пьянку. Возможно, Борис потом бы что-нибудь заподозрил, но вряд ли стал бы проверять. Он человек служебный, у него и так вся голова в заплатках. Ну а я отсиделся бы у себя на складах, дожидаясь Комова, а когда тот вернётся — отдам ему цепочку со всем содержимым. Ключ, естественно, перенаправив на него, пусть спокойно владеет. А дальше всё зависело бы от Геннадия Юрьевича. Покарает — значит покарает, простит на радостях — ну, значит, простит. Я рассчитывал на второе: если у него и в самом деле проблемы с позицией, то своими людьми он бросаться не будет. Разве что Горби с Сикорски поднажмут, но это от меня не зависело... Короче, я понимал, что нарушаю всё что можно, но рассчитывал выкрутиться.