Счастливый удар - Ханна Коуэн

проснулся нервным, и с течением дня, пока меня водили по арене «Вудмен» и раздевалке, как циркового пони, мое беспокойство только росло. Я не могу избавиться от грызущего ощущения, что что-то не так. Наверное, это глупо – это кажется глупым, – но я всегда доверял своей интуиции, и сейчас она подсказывает, что сегодня вечером может случиться что-то плохое. Я не нахожу себе места.

Я проверяю время на телефоне, прежде чем отправить маме сообщение, что через час иду на ужин и прошу пожелать мне удачи. За половину этого времени я принимаю душ, мои волосы впервые за всю жизнь приглажены гелем, а лицо чисто выбрито.

На кровати звонит телефон, и я торопливо хватаю его, даже не заботясь о том, каким отчаянным при этом выгляжу.

– Алло.

Смех Авы словно возвращение домой, он льется из динамиков и погружается глубоко в мою грудь.

– Один гудок. Это должно стать новым рекордом.

Я сажусь на край кровати и ухмыляюсь.

– Ты просто застала меня в нужный момент. Не важничай.

– Никогда. Это совсем не похоже на меня.

– То-очно. Я неправильно тебя понял, – поддразниваю я.

– И это наводит меня на мысль, что ты был не очень-то внимателен.

Готов поспорить, что она сейчас ухмыляется. Ее глаза, наверное, блестят так же, как когда она пытается меня завести.

– О, детка. Я внимательный. Возможно, слишком много.

Она длинно выдыхает, как будто от раздражения, вызывая у меня улыбку.

– Ты не можешь говорить мне подобное, когда меня нет рядом, чтобы поцеловать тебя.

– Блин, виноват.

– Что чувствуешь по поводу ужина?

Я со вздохом падаю спиной на кровать.

– Нервничаю. Дуги вложил мне в голову все эти вещи, которые портят мою ауру или что-то в этом роде. Весь день я чувствую себя неприятно подозрительным.

– Они пытаются произвести на тебя впечатление, Бойскаут. Позволь им зайти с козырей и окучивать тебя. Что самое худшее может случиться? Тебя заставят есть лосося и пить разливное пиво?

Я вздрагиваю. Две худшие вещи в мире.

– Точно подмечено.

– Каковы шансы, что Миннесота на драфте будет выбирать в первой тройке?

– Высокие, но узнать это невозможно.

Похоже, что «Вудмен» завершат сезон в самом низу лиги, но жеребьевка драфта никогда не проходит по плану. Насколько мы знаем, в итоге они могут оказаться в середине очереди.

– Поэтому постарайся не зацикливаться на этой встрече. Сходи на ужин, а потом возвращайся домой. Все скучают по тебе.

– А ты? – спрашиваю я. Мне нужно услышать это от нее.

– А что я?

– Ты скучаешь по мне?

– Да. Я очень скучаю по тебе, – шепчет она, и впервые за сегодняшний вечер я чувствую, что готов.

Пятнадцать минут спустя мой водитель подъезжает к ресторану со светящейся белой вывеской и очередью от двери до самого пешеходного перехода в конце дороги.

Мой костюм причиняет дискомфорт, хотя я ношу его так часто, что уверен, он принял форму моего тела.

Я выхожу из внедорожника на тротуар, перед этим быстро поблагодарив водителя. Дверь ресторана мне открывает молодой на вид парень в мятых брюках и белой рубашке. Улыбнувшись ему, я вхожу внутрь.

До меня доносятся запахи чеснока и вина, а хостесс уже идет меня встречать. Ее высокие каблуки торопливо стучат по полу, длинная юбка ярко-желтого платья задевает лодыжки. Я расправляю плечи и встряхиваю руки.

– Оукли Хаттон, пожалуйста, проследуйте за мной к столу. Все уже ждут, – торопливо говорит она.

– Отлично, спасибо, – отвечаю я слишком скованно. Брось.

Она ведет меня к столику в дальней части ресторана, отделенному от остальных посетителей огромным аквариумом с разноцветными рыбками и улиткой, присосавшейся к стеклу. Как только мы обходим аквариум, на меня смотрят три пары глаз.

Харви я узнаю сразу. Это возрастной мужчина, ему пятьдесят три года, с залысинами и шрамом на правой щеке, оставшимся со времен его карьеры в НХЛ. В третий сезон в него попала шайба – она распорола чуваку щеку и стоила ему большей части зубов на правой стороне.

На протяжении большей части своей карьеры он был приличным и надежным защитником, но был известен тем, что наносил сомнительные удары всякий раз, когда чувствовал, что пришло подходящее время. Он закончил играть более десяти лет назад.

– Оукли Хаттон! Очень рад встретиться с тобой лично. Прошу прощения за свое отсутствие сегодня: организовалась встреча, которую я не мог отменить.

Харви обходит стол с непринужденной уверенностью и лукавой улыбкой. Я протягиваю руку, когда он предлагает мне свою, и мы обмениваемся коротким рукопожатием.

– Приятно познакомиться, сэр. Спасибо, что нашли время и пригласили меня сюда, – говорю я.

Мой голос теперь сильный и уверенный. Спасибо, блин.

На его лице мелькает одобрение, он хватает меня за плечо и начинает знакомить с двумя другими людьми за столом.

– Ты уже встречался с нашим главным тренером Джонатоном Ларедо. Он не сказал о тебе ничего плохого после того, как показывал тебе окрестности сегодня.

Тренер улыбается мне и поднимает хрустальный бокал, потом Харви поворачивает меня к противоположному концу стола, где рядом с пустым стулом сидит женщина.

– А это моя дочь Ронни. Она работает в клубе вместе со мной, я готовлю ее к вступлению в должность после моего выхода на пенсию. Владелец «Вудмен» хотел присутствовать, но сейчас его нет в стране.

Женщина – Ронни – приоткрывает губы в застенчивой улыбке, когда я киваю в знак приветствия. Она высокая, одета в темно-красное платье, с таким глубоким декольте, что я отказываюсь знать, где оно заканчивается. Я переминаюсь с ноги на ногу, когда она обхватывает длинными пальцами свой бокал и, глядя на меня из-под опущенных век, наклоняет его и пьет красное вино.

– Приятно познакомиться, – говорю я, отводя взгляд.

– Взаимно, Оукли. Мой отец много недель не перестает говорить о тебе.

Харви крепко сжимает мое плечо.

– Что я могу сказать? Не каждый день нам выпадает возможность встретиться с будущим игроком франшизы. Особенно твоего калибра.

Ронни ставит бокал на стол, проводит пальцем по ободу и показывает на пустой стул рядом с собой.

– Садись, Оукли. Ты заставляешь всех нервничать.

Джонатон смеется, и этот звук звучит хрипло.

– Что будешь пить? Пиво?

Я качаю головой и скованно опускаюсь на пустой стул.

– Я не пью.

– Тебе нет двадцати одного года, но здесь не спросят, – говорит Харви, садясь напротив.

– Это не из-за возраста, сэр. Я вообще не пью.

Он слегка прищуривается.

– Прошу, зови меня Харви.

Я киваю.

– Тогда воду, – ворчит Джонатон и делает знак официанту.

Я хмурю брови, заметив его нечеткую речь, но не комментирую. У меня