Слова, которые мы не сказали - Лори Спилман

Я улыбаюсь воспоминаниям о том, как мы с Джулией ехали из Лос-Анджелеса в Новый Орлеан и за три дня преодолели две тысячи миль. Не знаю, почему с нами не было папы, он тогда просто сказал: «С тобой поедет Джулия. Ей все равно нечем заняться». Так ли это? Сейчас мне кажется, он повел себя совершенно неуважительно. Я вспоминаю, как Джулия вела машину, напевая песню Бон Джови, а ее хвост раскачивался в такт музыки. Интересно, ценил ли ее отец? Понимал ли, как предана была она ему тогда и как будет предана после его смерти?

Я мысленно делаю пометку отправить ей Камни прощения. Я знаю Джулию и уверена, что ложь о письмах от мамы будет долго ее тяготить. Она должна узнать, что я ничем не отличаюсь от отца, что я тоже защищала его всеми видимыми мне тогда способами, не побоялась даже запятнать свою совесть.

Охваченные летней жарой улицы Чикаго кипят бушующей энергией города. В четыре часа я подъезжаю к старому кирпичному дому на Мэдисон-стрит, поднимаюсь на лифте на третий этаж и иду по узкому коридору к двери с номером 319. Надпись от руки подтверждает, что я пришла по адресу.

Общество «Камни прощения».

Сквозь стеклянную дверь я смотрю внутрь. Помещение похоже на улей, где она – королева – сидит перед экраном компьютера и одновременно говорит по телефону. Я решительно открываю дверь.

Она не замечает меня, пока я не встаю прямо напротив. Увидев, она долго вглядывается, и я понимаю, что страх в ее глазах потух, но в душе она еще несет бремя, от которого я обязана ее избавить.

Я кладу на стол камни.

– Это тебе.

Фиона встает, обходит стол и останавливается рядом со мной. Мы смотрим друг на друга, словно смутившиеся девочки-подростки.

– И знай, я тебя простила. – На этот раз говорю искренне.

– Но я сломала тебе жизнь. – Фраза звучит как полувопрос-полуутверждение.

– Старую жизнь. Может, это и к лучшему. – Я отхожу в сторону и оглядываю комнату. – Помощь не нужна?

Глава 44

Я оплачиваю на месяц аренду квартиры в Стритвилле, хотя бываю там редко. Следующие четыре недели я провожу время либо в квартире Фионы с парой дюжин волонтеров, либо встречаюсь с чиновниками из мэрии и веду переговоры с администрацией парка Миллениум-парка. Вечерами мы собираемся у Фионы, едим пиццу и пьем пиво, иногда идем в «Перпл Пиг».

Мы с Фионой заходим в таверну, и она заказывает мне свой новый любимый напиток «Гранд-парк физз».

– Вкуснейший коктейль из джина, имбирного сиропа, лайма, содовой и огурца. Только обещай, что будешь пить медленно.

– Ого! – восклицаю я, сделав глоток. – Это лучшее, что я пила за последнее время.

Фиона улыбается и обнимает меня за плечи.

– Ты представляешь? Мы ведь стали подругами.

– Да, на этот раз не возражаю, – говорю я, и мы чокаемся бокалами.

– Никаких новостей?

Она имеет в виду Эр-Джея и те последние два камня, которые я так жду.

– От него нет, но Энни прислала мне камни.

– Та, которую ты подозревала?..

– Угу, – киваю я.

Приложенное послание было кратким. Что-то похожее на: «Добавь к своей коллекции камней. Твои извинения приняты. Это было всего один раз и очень давно, лучше об этом забыть».

– Так он все же приставал к ней! Пусть один раз, но все же…

– Возможно, она имела в виду мой случай.

Фиона вздыхает.

– Господи. Она ведь так тебе ничего и не объяснила. Надо поговорить с ней об этом.

Я поднимаю руку.

– Энни сказала достаточно. Она меня простила. И она права, пора обо всем забыть.

Как говорится: «Не всегда ненастье, не всегда и несчастье», «Мы всегда можем рассчитывать на бывших жен».

В шесть часов вечера мы под дождем грузим коробки с футболками и прочими сувенирами.

– Подай-ка мне ту коробку, – говорит моя мама Брэндону, очаровательному парню из числа волонтеров. – В моей машине найдется для нее место.

– Конечно, ма.

С самого ее приезда в четверг Фиона и остальные стали называть ее «ма». Она каждый раз улыбается, и я думаю о том, что это короткое «ма» звучит для нее как музыка, символизирующая возрождение после многих лет забвения.

Тучи рассеиваются лишь после девяти, за час до начала мероприятия. Вокруг уже немало людей в футболках с надписями: «Подари мне камень», «Одержим прощением», «Получил камень – искупил вину». На моей написано всего одно слово – «Камень». Было бы неправильно считать, что я прощена, тем более искупила вину. Я даже не вполне уверена, что это возможно. Как говорит Фиона: «Прощение – вещь не менее сложная, чем жизнь и любовь».

Я полностью растворяюсь в событиях этого дня, которого ждала много недель. Оставаясь наедине с собой, я мечтала, что сегодня увижу Эр-Джея, но старательно гнала от себя эти мысли. Папа учил меня не полагаться на ожидания.

Мы с Фионой обходим столы, проверяя, все ли в порядке. Продумана каждая мелочь, мы просто очень нервничаем. Мама занимает себя проверкой качества выпечки местных предпринимателей.

– Можешь себе представить, – говорит она мне, – шесть долларов за кусочек пирога? Я всю жизнь занималась не тем делом.

В одиннадцать прибывает Дороти и ее окружение. Она идет под руку с Патриком и Мэрилин. Я беру маму за руку, и мы выходим им навстречу.

– Всем привет! Познакомьтесь с моей мамой. Мама, это мои любимые друзья Дороти, Мэрилин и мистер Салливан.

– Пэдди, – спешит исправить меня он.

Дороти протягивает руку.

– У вас прекрасная дочь.

– И правда? – улыбается мама. – Прошу меня простить, мне надо продавать футболки.

Мы машем ей на прощание.

– Анна, спасибо тебе за то, что все так чудесно, – обращается ко мне Мэрилин.

– Надо благодарить Дороти. Я бы забыла об этих камнях, но она мне не позволила.

К нам подходит Джексон с хорошенькой и очень беременной брюнеткой.

– Анна, познакомься с моей женой Холли.

Я чувствую ощутимый укол зависти. Как бы я хотела сейчас быть замужем и беременной! Но смогла бы я когда-то искренне простить Джека? Мне хочется думать, что я изменилась, что новая я смогла бы по-иному отнестись к его предательству. Впрочем, откровенно говоря, Джек был прав. Он не был для меня тем единственным.

Я беру Холли за руку.

– Мне очень приятно с тобой познакомиться, Холли. Поздравляю с замужеством и малышом.

Она поднимает на мужа полные счастья и обожания глаза.

– Да, мне повезло. – Холли поворачивается ко мне. – Я слышала, благодаря тебе прозвучали все эти извинения Руссо.

Я улыбаюсь, вспоминая слова прощения, произнесенные мной, Дороти, Мэрилин и Джексоном.

– Это все затеяла Дороти – твоя свекровь.

Джексон качает головой:

– Она не об этом, – и кладет руку на плечо седовласого мужчины. – Помнишь моего отца, Стивена Руссо?

– Конечно. – Я жму руку бывшего мужа Дороти, бросившего ее сразу после операции. Интересно, каково Дороти знать, что он сегодня здесь?

– С радостью сообщаю, что папа вернул мне камень. В детстве я был страшным эгоистом, считал, мое собственное счастье важнее его. Теперь в это трудно поверить. – На лице появляется знакомая ухмылка.

– А я отправил мой камень Дот, – произносит мистер Руссо и косится на бывшую жену. – К сожалению, я был не самым внимательным мужем.

Я поворачиваюсь к Дороти. Она высоко держит голову, оставаясь при этом серьезной.

– Ерунда, – фыркает она и обращается ко мне: – Знаешь, мы встретили Стивена Уиллиса. Моего ученика, который теперь живет в Нью-Йорке. Ты помнишь, Анна?

– Как можно забыть столь прекрасный способ разрешить ситуацию с украденным плеером? – Я похлопываю ее по руке. – Развлекайтесь, а я присоединюсь к вам позже. Мне надо встретить Джейд у фонтана «Корона».

Я делаю несколько шагов и слышу за спиной:

– Анна!

Спешу повернуться и вижу Джека.

– Послушай, мама рассказала мне, что случилось в Мичигане и что тот винодел тебя не простил. Она сказала, что ты по-настоящему влюблена в него.

Мне хочется провалиться сквозь землю.

– Влюблена? – переспрашиваю я и краснею. – Да что ты. Я его почти не знаю.

Джек смотрит на меня с нежностью.

– Хватит, Анна. Можешь позволить себе быть сентиментальной.

На глаза наворачиваются слезы.

– Так нелепо. – Я закрываю глаза рукой и нервно посмеиваюсь. – Извини.

– Это, конечно, не мое дело, но ты должна бороться за этого парня, Анна, если действительно его любишь.

Он похлопывает меня по плечу и уходит.

Я больше не могу запретить себе думать об Эр-Джее. Словно охранник, огораживающий меня от этих мыслей, вышел, предоставив им полную свободу действий. Как он? Вспоминает ли обо мне? Человек не должен отказываться от тех, кого любит. Получается, я сдалась? Нет. Я сделала все возможное. Это он отказался от меня.

Джейд стоит позади инвалидного кресла отца, и они оба с удовольствием разглядывают фонтан – это проекция лица мальчика на огромном экране из воды. Струя вырывается из его рта, и это очень веселит папу Джейд.