Приключения в дебрях Золотой тайги - Станис Фаб

Оставим их на этом пути. Когда-нибудь история расскажет нам, чем закончилось безумное предприятие разбойника Барбуды и его шайки…

– Элен, идите сюда, посмотрите, какая красота, – Черчилль протянул ей руку. Река внизу казалось узкой блестящей змейкой.

– А когда плывешь, не замечаешь, что она так петляет.

Отвесный склон подходил к Енисею. Стройные сосны и разлапистые лиственницы спускались почти к самой реке. Солнце в это время года уже не палило во второй половине дня, но на этой маленькой площадке, созданной в скальных породах стараниями ветра и дождей, было почти жарко.

Во всяком случае, теплей, чем внизу.

– Фрэнк, о чем ты задумался?

– Я? Нет, я просто любуюсь этим размахом природы. И я счастлив, что совершил это путешествие. Воспоминаний будет на целую книгу!

– Тебе скоро уезжать на Родину… А я так и не нашла следов Жулковского…

– О, это печально, но, Элен, возможно, не все так грустно. Возможно, все еще впереди.

Элен ничего не ответила, а только смахнула слезинку.

Это был последний привал и последняя ночь экспедиции перед прибытием в Енисейск. Вечером разожгли прощальный костер. По такому случаю Черчилль достал из своего бездонного саквояжа бутылку виски, чем вызвал неописуемое удивление всей компании. И ведь тащил в такую даль!

Луна, яркая, словно отполированная пуговица, разделила реку на две части, пустив по ней лунную дорожку. Пройденная половина реки уже не казалась нашим путешественникам дикой и безмолвной. Где-то там, в таежных далях, кочевали тунгусы, жил загадочный Жулковский, скрывался беглый каторжник Никола и запутавшийся в своих авантюрах разбойник Барбуда. А вот вторая половина еще хранила свои тайны.

Никто не хотел в эту теплую ночь уходить в свои шалаши. Новый день надвигался, и чем ближе он становился, тем спокойнее становилось на душе у путешественников. О чем думал каждый из них? Мы не знаем. Но совершенно точно, что каждый верил в будущее…

Вместо эпилога

Историческое отступление, в качестве которого мы решили взять статью из местной прессы, в которой речь идет об успешном освоении Карского моря и сибирских рек

«О ПАРОХОДНОМ СООБЩЕНИИ ПО КАРСКОМУ МОРЮ МЕЖДУ УСТЬЯМИ рр. ЕНИСЕЯ И ПЕЧОРЫ (доклад, сделанный в 1890 г. в Комиссию по поводу проекта А. Н. Гадалова о срочном пароходстве по р. Енисею) Срочное пароходство по р. Енисею, между гг. Минусинском, Красноярском, Енисейском и Туруханском. В связи с пароходным сообщением между этим последним и каким-либо значительным портом через Карское море, тем более важно для нас, что, помимо выгоды быстрого обмена торговых сношений между городами, расположенными по р. Енисею, приобретения из первых рук разных заграничных товаров и промышленных машин, мы получили бы возможность на первое время сбывать прямо за границу разнообразное наше сырье, как то: овес, пшеницу, льняное семя, коноплю, лен, щетину, конский волос, оленьи шкуры, солонину, кожи, лиственничную губу и проч., а затем разрабатывать и минеральные богатства с тою же целью.

Итак, нам нельзя безучастно относиться к проектам Гадалова и равнодушно смотреть на англичан, намеревающихся пользоваться дарами нашей страны. Напротив, мы должны понять значение пароходного сообщения между с. Дудинским и каким-нибудь значительным заграничным портом, чрез Карское море, понять и способствовать скорейшему его осуществлению, даже в том случае, если бы осуществление проектов г. Гадалова затронуло бы интересы некоторых пароходовладельцев на Енисее, потому что их интересы ничего не значат пред интересами громадного края и всего государства.

Но, к сожалению, г. Гадалов, испрашивая субсидию на речное пароходство, вовсе не намерен обязательно устроить пароходное сообщение по Карскому морю и таким образом связать громадную речную область р. Енисея с каким-нибудь значительным заграничным портом, куда бы мы могли сбывать наши произведения, обесцененные теперь вследствие отсутствия рынков сбыта, то, само собою разумеется, проект его о срочном пароходстве на р. Енисее и при том на тех условиях, какие в нем г. Гадалов излагает, теряет всякое значение для Енисейской губернии и, можно сказать, скорее основан на его личных торговых расчетах, чем на интересах страны.

Как бы там ни было, т. е. будет ли рассматриваться проект г. Гадалова о срочном пароходстве на р. Енисее в связи с пароходством между с. Дудинским и каким-нибудь значительным европейским портом или нет, я все-таки позволю себе высказать здесь некоторые мои соображения, которые, быть может, будут не бесполезны при обсуждении вопроса о поднятии в крае промышленности путем дарования ему правительством разных пособий в виде субсидий для улучшения путей сообщения, могущих способствовать тому, чтобы произведения величайшей речной области Енисея, простирающейся внутрь Азии до границ Китая, были бы отправляемые сразу за границу, и этим самым могло бы быть достигнуто то экономическое состояние страны, которое желательно как для самой Енисейской губернии, так и для правительства.

Чтобы доказать неотложность улучшения водных сообщений в губернии, нам не понадобится большого напряжения ума. Сама природа в этом случае является нам на помощь и прямо указывает, что благосостояние и производительность края зависят не от узко меркантильных воззрений и не от золотопромышленности и винокурения, как привыкли думать все, а от производительных сил страны, предприимчивости и уменья пользоваться выгодным географическим положением р. Ангары и Карского моря, переставших теперь слыть первая за недоступную для судоходства, а второе за ледник северного полюса. Река Ангара может открыть нам рынки Якутской области и Иркутской губернии для сбыта нашего хлеба; Карское же море – рынки Англии, Франции и Германии для сбыта других наших продуктов.

…Конечно, преждевременно думать о вывозе из Енисейской губернии за границу каких-либо фабричных изделий. Всему бывает свое время, а поэтому нам волей-неволей приходится мириться с вывозом за границу тех продуктов, производство которых может представить больше выгоды для производительной силы губернии крестьянства.

Благоприятные климатические условия и обилие земли дают нам полную возможность развить в крае льняную промышленность. Лен, прежде чем пустить его в продажу, требует большого ухода за ним и большой обработки, и притом в такое время, когда рабочие руки губернии бывают совершенно свободны и не находят себе заработка. Все это, полагаю, весьма важно в смысле улучшения быта крестьян, которые, имея заработок у себя дома, не стали бы уходить в отхожие промыслы, что зачастую влечет их к сугубому пьянству и бродяжничеству, а казну – к недоборам податей.

Итак, если бы страна наша могла производить один милл. этого продукта, то этот один милл. пудов нашел бы себе сбыт на рынках Англии, Франции и Германии. Но так как мечтать нам теперь о вывозе за границу одного милл. пудов льна также преждевременно, как преждевременно мечтать о вывозе фабричных изделий, то я ограничусь количеством 300 тысяч пудов производства, которых при настоящем положении края вполне возможно, только было бы требование.

Принявши в соображение цифру вывоза за границу ежегодно 300 тыс. пудов льна, который даст населению не менее 1,5 миллиона иностранного капитала, остается только построить план субсидированного пароходства и вместе с тем указать контрагенту на те слабые стороны местной пароходной промышленности, которые препятствуют ей сделаться одним из лучших проводников остальной промышленности в губернии. Слабые стороны здешней пароходной промышленности в общих чертах – это небрежное отношение к местным условиям и судостроительной технике.

Так как правительство, давая субсидию, должно быть гарантировано в действительной полезности для страны, контрагент же в действительной пользе для себя, а так как то и другое должно находиться в зависимости от устройства самых пароходов, то само собою разумеется, вместимость, силы и тип пароходов должны быть таковы, как того требуют местные условия и потребности края. Р. Енисей нам хорошо известна, и мы часто повторяли, что ее нельзя сравнить ни с Обью, ни с Волгой, а потому брать за образцы пароходы с этих последних рек, как это практикуется теперь здесь, крайне бессмысленно! Песчаные реки Обь и Волга не имеют такого быстрого течения и такой упругости воды, как горный, каменистый Енисей; притом на Оби и Волге нет ни порогов, ни стремнин, борьба с которыми требует не только больших усилий от парохода, но и особенного устройства машин. Итак, если на Оби и Волге представляется возможность и выгоды содержать буксирные пароходы, то на Енисее возможности и выгоды не представляется, что нам хорошо известно из личной практики, а поэтому контрагент должен обратить внимание, серьезное внимание на успехи пароходостроительной техники в новейшее время и согласиться с тем, что перевозка грузов здесь может быть производима не иначе, как только в самых пароходах; что пароходные двигатели полезно было бы иметь тройного расширения, что важно в смысле сокращения расходов на дрова, времени на загрузку их, а главное, в смысле сокращения помещения для дров, чтобы предоставить места для груза, и что обороты двигателей должны быть не менее 50 в минуту, в чем мы совершенно убедились также на практике, благодаря прозорливости немецких гостей, положивших начало торговому плаванию пароходов из Европы в Сибирь, через Карское море, и доставивших нам из заграницы пароход «Дальман», который, как нам хорошо известно, благодаря большому числу оборотов колес работает теперь в енисейских стремнинах гораздо лучше, чем какой-либо другой пароход…»