Далекий Сайкат - Михаил Ахманов

– Киборгов?

– Да. У нас этот термин обозначает то, чем стал Курс. То, что из него сделали.

– На Земле тоже есть такие твари?

– На Земле есть все, а чего нет, то никому не нужно. Последнее – как раз наш случай.

Тревельян опустился на подушку, и они, все трое, погрузились в молчание. Минут через пять Второй Пилот покосился на Ивара и буркнул:

– Я не спрашиваю, ньюри, имеешь ли ты нечто такое, что могло бы пригодиться нам в этом деле. Но если есть, самое время об этом сказать.

– Усилитель, – сказал Тревельян. – У меня есть усилитель физической активности, но даже в нем мне с Курсом не совладать. Проверено на опыте.

– А твои боевые приемы?

Порывшись в памяти, Ивар выудил древнюю мудрость:

– Против лома нет приема. – Даже на диалекте ни это прозвучало достаточно категорично.

Они снова замолчали, пока Третий Вечерний не произнес:

– Без палустара идти за ним рискованно.

– Йездан видит, ты прав! – согласился Пилот. – Я поищу палустар в рабочем кабинете и жилом отсеке Зенда Уны.

– В лаборатории его нет, – сказал Тревельян. – Или кто-то успел до нас, или он запрятан так ловко, что я его не нашел.

– Эти похарас… – Пилот покачал головой. – Хитрят, интригуют, прячут запретное, угрожают, а в результате – нож в глотку, да так точно, словно его метнули валлс… Ну, я все же поищу. Зенд Уна мог хранить палустар в своем отсеке.

– Кто такие валлс? – спросил Тревельян.

Серые глаза Пилота потемнели, морщины у рта сделались глубже.

– Мастера метать клинки и резать глотки. Убийцы. Но не думаю, что их осталось много. Не думаю, что они вообще существуют в нынешние времена.

Третий Вечерний угрюмо взглянул на него.

– Ты так считаешь? Ну, как сказал Йездан, долг старых – лгать молодым… – Он отвел глаза и вымолвил: – Если ты найдешь оружие Ока Хорады, мы могли бы отправиться на нижний ярус сегодня ночью.

– Надо проинформировать Найю Акра и Первую Глубину?

– Нет, ньюри Тревельян. Это лишнее. Мы, – Пилот поглядел на ботаника, – то есть Третий Вечерний и я, не считаем их лидерами. Найя Акра – похарас, и ранг ее невысок, а Глубина… – Морщины на лбу и черепе Пилота собрались гармошкой. – Насчет Глубины у Вечернего есть некие подозрения. Но делиться ими рано.

«Вот как!» – подумал Тревельян, а вслух спросил:

– Возьмем с собой Иутина?

– Этого тоже не нужно.

– Почему?

– Не стоит мешать зинто в наши дела.

Пауза. Переждав с минуту, Ивар произнес безразличным тоном:

– О зинто я знаю не больше, чем о валлс.

Второй Пилот и Третий Вечерний переглянулись. Потом ботаник, уставившись в пол, вымолвил:

– Мы не любим говорить об этом, ньюри Тревельян, особенно с чужими. Понимаешь, кни’лина – это или ни, или похарас, или человек из мелкого клана, который в союзе с одним из крупных. Что до союза, то он не такой, к каким вы привыкли на Земле, он диктуется не политикой, не религией, не экономическими интересами, а физиологией. Рождение потомства возможно лишь…

– Это для меня не секрет, – сказал Ивар. – Я спрашиваю о зинто.

– Зинто – люди без клана.

– Преступники? Асоциальные личности, изгнанные из общества?

– Нет, люди, просто люди – те, что жили на Йездане до Второй Луны. Та’зинто… Это значит «древние люди» на нашем древнейшем языке. Мы назвали так одну из рас, обитающих на Сайкате.

Разумеется, подумал Тревельян, разумеется – тазинто! Но какое отношение это имеет к Иутину? Пусть он темноглаз, коренаст, и физиономия у него широковата, но он же не пещерный человек! Он генетик с Кхайры, первоклассный ученый, рекрутированный Джебом Ро в престижную экспедицию! Расспросы, однако, пришлось прекратить – тема оказалась неприятной для обоих собеседников, а выжимать сведения силой было не в правилах Ивара.

Он снова встал.

– Успеха в поисках, ньюри Второй Пилот. Свяжись со мной, когда я понадоблюсь. Буду в своем отсеке.

Покидая площадку, Тревельян услышал, как Вечерний тихо произнес:

– Нет связи. Может быть, Курс повредил антенну или механизм наведения?

– Это стало бы известно Мозгу. Он не докладывал о такой неисправности.

– Неисправности бывают разные, Пилот, а на огромных дистанциях существенна любая мелочь. Например…

Дальнейшего Тревельяну разобрать не удалось. По дороге к выходу в парк он размышлял о том, что оружия Зенда Уна Пилоту не найти. Он уже догадывался, кто прибрал палустар и, вероятно, гипноглиф. Для решения этой задачи нужно было исходить из обычаев кни’лина, определявших их поведение в любых, самых критических ситуациях. Скажем, в торжественных случаях они надевали пышные одежды, молились Йездану чуть не голышом, дома носили просторные мантии и хитоны, а рабочим одеянием был комбинезон – сайгор или, в крайнем случае, сайтени. Разбуженные Мозгом, они появились у трупа лингвиста именно в сайтени – все, за исключением Иутина. К слову сказать, третий генетик, презренный зинто, пренебрегал многими традициями – мог даже приблизиться к землянину и привести его в свои апартаменты. В данный момент это значило, что Иутин не тратил времени на облачение и прилетел к месту событий первой, самой ранней пташкой. Ну, а кто рано встает, тому бог подает…

– Услышит ли ньюри меня? – раздалось за спиной Тревельяна. – Увидит ли своего слугу?

Он обернулся.

У входа в центр управления, напротив арки, ведущей в парк, стоял Шиар. Все слуги клана ни казались Тревельяну на одно лицо, и различал он их с трудом – все бледные, сероглазые, с тонкими губами и схожего телосложения. Возраст тоже был примерно одинаков, но Шиар выглядел явно старше остальных – морщин поменьше, чем у Второго Пилота, но кожа уже не такая гладкая. По этой ли причине или какой-то иной он главенствовал среди служителей.

– Я слышу и вижу тебя, Шиар, – сказал Тревельян. – Чего ты хочешь?

– Обращаюсь к ньюри с просьбой о защите. Погребальные кувшины наполняются слишком быстро, и нет ответа на наш призыв о помощи. Это пугает.

– Здесь глава вашего клана – Первая Глубина. Ты говорил с ней о ваших страхах?

– Храни от нее Йездан! Ньюри знает, что она безжалостна и лжива.

– Тогда Второй Пилот и Третий Вечерний…

– Они с ней не справятся. Ни с ней, ни с тем, кто бродит внизу. – Шиар уставился взглядом в пол. – Вдвоем они утопят нас в крови. А мои тенсу и гайрим слишком молоды, чтобы умирать.

– Тенсу? Гайрим? – Этих слов Тревельян не знал – вероятно, в жаргоне слуг имелись свои тонкости.

– Тенсу – тот, с кем я имею общего отца, гайрим – рожденные моей матерью, – пояснил Шиар. – Ори и Зотахи были моими гайрим.