Мы здесь - Майкл Маршалл

– Гм. Друзья, – начала было Лиззи, но те, кто стоял спереди, уже спешили через улицу к дому. Кристину по инерции понесло вместе с ними. Те, кто был сзади, не желая отставать, тоже пришли в движение.

Взлетев по лестнице, вся братия тем не менее остановилась на пороге в нерешительности. Лиззи чуть замешкалась, но инициатива вскоре вернулась к ней, и она ею привычно воспользовалась.

Поглядев вслед бедолаге, что топал по улице с коробкой, брюнетка озорно улыбнулась.

– Давайте, быстро, – скомандовала она, и все забрались внутрь.

Глава 42

Бойко и весело Ангелы заполонили прихожую. Пол здесь был без коврового покрытия – просто голые доски. Слева на этаж уводила лестница, тоже не застеленная. По ней вприпрыжку взбежал тот залетный, что не так давно прочесал пластиночный магазин.

Коридор вел в заднее помещение, где негромко вещал телевизор, – видимо, там располагалась кухня. Справа находилась дверь, в которую сейчас один за другим входили Ангелы. Кристина шла следом за Лиззи, не в силах поверить в то, что происходит, – ведь дураку понятно, что им сейчас (а уж в особенности ей) надо как можно скорей уносить отсюда ноги, пока не вернулся и не застал их здесь тот мужик.

Что они смогут ему сказать? Да, понятное дело, их здесь больше, и, может, удастся как-то протолкнуться мимо и убежать, но все это как-то… нехорошо. Очень нехорошо.

Понимать-то она это понимала, но при этом все равно шла за Лиззи. В гостиной пампушкин дружок подошел к окну и поглядел вдоль улицы, вероятно становясь на стреме – хотя к тому моменту, как он заметит мужика, уйти из дома незамеченными им уже не удастся: будет поздно. Так какой же у них план: просто пронестись мимо, полагаясь на скорость и на то, что хозяин, ошалев от неожиданности, не пустится вдогонку? Да и вообще, есть ли здесь хоть какой-то план? Думают ли они вообще уходить, или ей вместе с ними предстоит участие в незаконном, язви его, проникновении в жилище?

Большую часть пола устилал большой мохнатый половик. На другой стороне возле пошарпанного телика притулилась бугорчатая софа. Напротив телика стояло кресло. Стены пестрели плакатами прошлогодних концертов и выставок вперемешку с рекламой модных интерьеров в духе квартиры Уорренов, чей дом находился в тридцати кварталах отсюда. Мысли об уборке того парня, похоже, донимали не очень сильно. На пустых пятачках книжных полок по ту сторону комнаты серела пыль, и вообще это помещение не мешало бы как следует протереть, а затем еще и перекрасить.

Половину стены под задним окном занимал деревянный стол, заваленный книгами, ручками, а также внутренностями разобранного ноутбука.

А на полу под столом лежала детская игрушка.

«О боже!» – подумала Кристина, беспомощно глядя на нее.

Из прихожей донесся шум. Сердце обмерло. Ну вот, кто-то идет!

Кристина рывком обернулась, в отчаянии ища какой-нибудь способ укрыться. Бесполезно. Она стояла посередине комнаты с единственным выходом. А шаги из прихожей уже близились к двери, и не было никакой надежды проскочить мимо незамеченной. Надо было как-то прятаться в этой комнате – где-нибудь, каким-то образом.

Пока молодая женщина лихорадочно высматривала место, в дверном проеме показалась женщина с младенцем у плеча.

Крис застыла. Все, попалась!

Но женщина, как ни странно, без задержки прошла по коридору мимо и что-то крикнула на улицу – видимо, тому типу с картонным коробом. Он, оказывается, жил здесь не один.

Понимая, что эти секунды форы – единственные, которые у нее есть, Кристина в четыре широченных шага подлетела к единственному более-менее сносному укрытию – софе, – стараясь шагать максимально быстро при минимуме шума. На последнем шаге ее самообладание иссякло, и Крис нырком шлепнулась за спинку софы, подтянув к груди свои длинные ноги.

Находиться позади какого-никакого укрытия было громадным облегчением, которое, впрочем, продлилось не дольше секунды, сменившись тревожным осознанием, что укрытие это курам на смех и обнаружить ее за ним – дело минут, если не секунд.

Более того, эта жалкая попытка спрятаться лишь усугубляла всю безнадежность ее положения. Останься Крис стоять посреди комнаты, то, может, получилось бы прикинуться невменяемой, которая-де в минуту обострения случайно забрела сюда с улицы. Но даже этот заведомо безнадежный розыгрыш не шел ни в какое сравнение с игрой в прятки за софой: тут уж ей оправдания нет, и отвечать придется по полной.

«Вот, блин, влетела так влетела».

Снова послышались шаги, но теперь они направлялись не мимо по коридору, а непосредственно в комнату.

«Ну все, попала окончательно!».

– Козлина ленивый, – входя, в сердцах сказала хозяйка. – Пятьсот, нет, шестьсот раз ему надо повторять, пока он наконец пошевелит задом. А потом еще три раза объяснить, как это сделать правильно. Так ведь, золотце? – переспросила она дружелюбно.

Младенец что-то проворковал, реагируя больше на сердечность тона, чем на смысл сказанного. Мать тяжело бухнулась задом на среднюю подушку софы, прямо перед круглящей глаза Кристиной. Слышно было, как из подушек вырвался воздух.

При этом женщина издала тяжкий, исполненный патетики вздох страдалицы, обреченной на бессонные ночи и постоянные наставления своему тугодуму-недотепе, который вечно в них нуждается, – а вселенская справедливость, черт возьми, где?!

Крис невольно затаила дыхание.

Минуту спустя по ступенькам снаружи дома послышались шаги, и передняя дверь закрылась.

– Ну как, – послышался мужской голос, – теперь довольна?

– Герой мой. За тобою как за каменной стеной! – отозвалась его жена.

– А чего сразу ехидничать?

Голос стал громче: мужчина вошел в комнату. Сколько ему еще остается сделать шагов, прежде чем станет видно, что за софой кто-то сидит, – два? Один?

– Я, кажется, уже говорила, что довольна, – уколола его женщина. – Еще три месяца назад, когда просила тебя это сделать.

– Карен, ну ты же знаешь, я занят!

– Ах, как он занят: настолько, что не может за два года поскидать в кучу барахло своей бывшей стервы, этой безбашенной, и отвезти к ней в логово! И еще: чем ты таким занят? Ах да, ну конечно: все эти видики по «Ютьюбу», они ж не будут глядеть себя сами!

– Я ра-бо-та-ю – ты, наверно, подзабыла? Каждый день ухожу из дома и занимаюсь всей этой херней. Деньги зарабатываю. Чтобы платить по счетам.

– Херней – это точно. Я забыла. А ты, наверное, забыл, что у нас дома ребенок предоставлен сам себе. А я только и делаю, что сижу за теликом на этом вот рыдване и по мужику маюсь.

Теперь вздохнул уже мужчина.

Изо всех сил стараясь не шуметь, Кристина подобралась чуть ближе к спинке дивана. От этого сменился угол обзора. Мысль о своем спасении обуревала ее так, что Крис на время даже забыла, как там остальные.

Ага, вон Лиззи, под угловым столом! Сидит в позе индейца, причем с такой безмятежностью, что впору диву даться. А невысокий паренек, что первым предложил сюда забраться, посиживает рядом, тоже без всякого напряжения.

Наклонив голову, Кристина вышла из позы эмбриона и увидела пампушкиного дружка, который, стоя за шторкой, все так же поглядывал в окно на улицу. Ну а тот залетный друг, что прямиком вбежал наверх, скорее всего, так и находится где-то там.

Получается, все прячутся. Вроде как. Только…

Пампушка вообще никуда не двинулась: она просто стояла у стены, сложив на груди руки, и на эту троицу – мужчину, женщину и ребенка – смотрела, как на какое-нибудь телешоу.

Но… как? Как такое может быть? Мужчина ладно, он сейчас смотрит в другую сторону (и даже вообще стоит к блондинке спиной), да и женщина занята компостированием его мозгов.

Но все равно, как можно не замечать незнакомца, открыто стоящего прямо среди комнаты?!

– Ну ладно, хватит, – вяло воспротивился хозяин дома, – я ж вещи-то убрал…

– Это ты-то убрал? – прозорливо стрельнула глазами его не первая «вторая половина». – Да я тебя насквозь вижу. В следующий раз, как буду садиться в машину, открою багажник, а там…

– Я хотел сказать, отвезу завтра днем. Скину ей куда-нибудь во двор.

– Во двор, значит? С заходом на кофеек, да? Посидеть, повспоминать о старых временах – из вежливости, само собой?

– Карен, старые времена – фигня, ты это знаешь. Они прошли, и слава богу. Это просто коробка старого барахла, которое она сама небось толком и не помнит. Ну хочешь, я просто возьму и все это где-нибудь вышвырну, да и дело с концом?

– Так нельзя. Это ж ее вещи!

– Ну вот видишь! – желчно ухватился за ее слова мужчина. – Ты же сама мне об этом и напоминаешь! А я вот возьму, выброшу их по дороге с работы, и будем с тобой жить-поживать да так называемую жизнь кайфовать. Идет?

– Идет.

Кристина пребывала в испуганном безмолвном напряжении, вполуха слушая разговор и прикидывая, сколько пройдет времени, прежде чем мужчина наконец заметит стоящую у стены девушку или глянет через софу и увидит, что там сзади залегла еще одна незваная гостья. Из этого состояния Крис вырвал звук, заставивший ее поднять глаза. На нее не мигая смотрел младенец.