Миссия для чужеземца - Сергей Малицкий

— Все войны рано или поздно заканчиваются миром, — заметил Хейграст, складывая карту.

— Да, но иногда в войнах гибнут целые народы, — вздохнул белу. — И в таком случае это мир на кладбище. А Валгас, скорее всего, добавил бы, что рано или поздно любой мир заканчивается войной. Дан! Хватит дремать!

Дан вздрогнул, ухватившись за холку Бату, и открыл глаза. Ему приходилось несладко. По утрам отряд делал еще не менее полудюжины ли, затем располагался на привал. Дежурили по очереди Лукус и Хейграст. Дан сначала протестовал, но вскоре перестал. Вечерами после недолгого сна и перед появлением призрака Хейграст заставлял мальчишку брать в руки деревянную палку и учил обращаться с мечом. Вначале показывал движения, затем требовал утомительного повторения, а после начинался бой. Поочередно Лукус и Хейграст нападали на Дана. Мальчишка пытался сражаться, соперники фехтовали не в полную силу, но нещадно били по пальцам, рукам, плечам, животу. Они вынуждали его защищаться. Дану казалось, что у него ничего не получается. И с мрачной обреченностью он вновь и вновь пытался отбиваться от нападающих друзей. А потом всю ночь и утро сидел в седле, преодолевая боль от ушибов и с трудом шевеля ноющими плечами. Только бледное лицо Саша мелькало впереди, когда Дан в очередной раз разлеплял веки.

— Оставь его, Лукус, — сказал Хейграст негромко, но так, чтобы мальчишка услышал. — Ему придется за считаные дни научиться защищать свою жизнь. Я сам не уверен, что это возможно, но он старается. Многие взрослые мужчины сломались бы от такой нагрузки уже на второй или третий день. Сегодня привал устроим позже. На горизонте холм с плоской вершиной, до него около четырех ли, поднимемся и оглядимся.

До холма спутники добрались быстро. Лошадки воодушевленно бежали по дну зеленой ложбины. Лукус изредка поднимался на склон и осматривал равнину. Они уже привыкли, что призрак, соглашаясь на их самостоятельное путешествие по утрам, был уверен в безопасности. Почти все неприятности могли случиться только ночью. По указанию Ника иногда им приходилось проводить в каком-нибудь овраге большую часть ночи, ждать, пока не переменится ветер и пока они не смогут преодолеть опасный участок, не привлекая запахом ночных тварей. В лучах Алателя призрак не мог сопровождать их.

— Неужели днем Дара безопасна? — удивлялся Хейграст.

— Нет, нари, — шелестел в ответ призрак. — Днем твари и неупокоенные избегают открытых мест, но однажды они могут привыкнуть к свету. Вся беда в том, что они прячутся в руинах, а именно туда и стремятся за своей добычей искатели сокровищ.

— Сюда! — крикнул спутникам Лукус.

Холм пересекала старая дорога. На его вершине из груды каменных обломков виднелись следы фундамента разрушенного здания.

— Да, — кивнул Хейграст, вновь заглянув в карту. — Когда-то здесь был пост стражников Дары. Не следует ли нам уйти с открытого места?

— Сейчас, — спрыгнул с лошади Лукус. — Смотри!

Хейграст наклонился над дорогой. На влажной земле у края дорожного полотна отпечатались следы.

— Серые воины?

— Да. — Белу нахмурился. — Похоже, они разгуливают тут как у себя дома. Возможно, их целая армия! И мы по-прежнему только догадываемся, кто посылает их. Эта дорога идет со стороны Ари-Гарда к мосту через Ману. Но я еще не могу различить Ургаин. Только цепь холмов. А вон и дерево. Видишь? Восточнее дороги. Удивительно! Кроме травы, ни одного выжившего растения на равнине, и вдруг дерево. Даже если оно и мертвое.

— Ты мне льстишь, белу, — проворчал Хейграст. — До твоего дерева не менее шести ли. Что я могу рассмотреть на таком расстоянии? В любом случае по дороге нам двигаться не следует. Спускаемся в овраг. Иногда мне кажется, будь Дара ровной как стол, очень скоро он стал бы пиршественным для наших врагов!

— Путешествие по оврагам не только укрывает от врага, но и позволяет ему приблизиться незамеченным, — буркнул Лукус.

— А на что нам белу с зоркими глазами? — усмехнулся Хейграст. — По мере возможности выбирайся на гребень и смотри.

Отряд плавно спустился с холма, и лошадки привычно затрусили по пологому склону. Недавние дожди оживили старые ручейки, и теперь по дну оврага журчал один из них.

— Запоминай, Дан, — обратился Хейграст к парню. — Дара просыпается, но пока еще это почти голая земля. Пройдет лет пять-шесть, и тут начнут появляться первые леса, перелески. Поселятся элбаны. Посмотри, какая здесь земля. Черная, жирная. Лигу лет она проспала, но скоро сюда придут крестьяне и будут ее возделывать. И как знать — возможно, Дара вновь превратится в благодатную страну. В любом случае Эйд-Мер с таким соседством расцветет еще больше. Тяжело нагруженные караваны пойдут через северную цитадель и главные ворота вольного города к индаинской крепости. И оружейник Хейграст будет очень доволен, если ему придется ковать плуги, лопаты, косы и серпы!

— Хотел бы я послушать удары молота, выковывающего плуг, — вздохнул Лукус. — Скоро будем на месте. Впереди действительно цепь холмов, и дерево растет на вершине самого большого из них. Мы сможем подойти вплотную. Если я не обманываюсь, сразу за этими холмами Ургаин.

— Тогда скачи вперед, — предложил Хейграст. — Что-то мне не улыбается ждать призрака на окраине города, в который направлялись враги. Если почувствуешь или увидишь опасность, возвращайся. Мы возьмем правее и выйдем на берег Маны, минуя город. Возможно, что есть и другая переправа. Брод, в конце концов! Не забывай, Леганд, когда оставлял карту Дары, специально сказал, что воды в Мане почти нет!

— Хорошо, — кивнул Лукус, тронул коня и крикнул, уже обернувшись: — Но я бы не стал рассчитывать на сухое русло!

— Как ты, Дан? — спросил Хейграст мальчишку, проводив взглядом Лукуса. — Еще не потерял страсть к путешествиям? А к занятиям фехтованием? Не надоело размахивать деревянным оружием?

— Мой отец говорил, что неправильно воину биться, ударяя меч в меч, — пробурчал Дан. — Когда ему приходилось ремонтировать оружие, клинок которого напоминал старую пилу, он досадовал, что его хозяин рано начал считать себя воином. Отец рассказывал, что в Плеже, откуда происходит наш род, фехтуют так, что клинок не сталкивается с клинком врага. Он скользит по нему, огибает, завораживает. А если на клинке появляется хотя бы одна зарубка, то это признак неумения фехтовальщика.

— Меч — оружие не для фехтования, а для убийства, — нахмурился Хейграст. — Существует много способов его использования. Хороший воин чувствует противника, находит слабые места в обороне, старается понять его, приноровиться к стилю и победить. Очень хороший воин заставляет противника приноравливаться к своему стилю. Лучший воин, настоящий воин, не дает своему противнику ни одного шанса. Он побеждает его до того, как тот поймет, каким стилем с ним сражаются и чем ему следует ответить.