Сильные женщины. От княгини Ольги до Маргарет Тэтчер - Серафима Чеботарь

Несколько месяцев спустя, после первого показа «Голубого света» в Париже, Лондоне и Венеции (в Париже фильм не сходил с экранов 14, в Лондоне – 16 месяцев, а на венецианском биеннале картина получила серебряную медаль), в судьбе Рифеншталь случилась судьбоносная встреча, о которой она впоследствии будет очень жалеть.

Было начало 1932 года. Все только и говорили, что о новой фигуре на политическом небосклоне Германии – Адольфе Гитлере, сорокадвухлетнем лидере партии национал-социалистов, быстро набиравшей силу. Газеты пестрели его фотографиями, обыватели спорили, кто он – спаситель, пришедший на помощь своему народу, или маньяк, не имеющий права на существование. Ничего не знала о Гитлере лишь Лени. Она никогда не интересовалась политикой – кино слишком занимало ее мысли, чтобы думать еще о чем-то. Однажды, услышав, что Гитлер собирается выступать в берлинском Дворце спорта с речью, Рифеншталь решила сходить посмотреть на этого человека и составить о нем собственное мнение. А 18 мая она написала ему письмо: «Уважаемый господин Гитлер, недавно я впервые в жизни посетила политическое собрание. Вы выступали с речью во Дворце спорта. Должна признаться, что и вы, и энтузиазм слушателей произвели на меня большое впечатление. Мне бы хотелось лично познакомиться с Вами… Ответу от Вас я была бы очень рада. Вас приветствует Ваша Лени Рифеншталь».

Ответ не заставил себя ждать: через несколько дней Лени позвонил адъютант фюрера Вильгельм Брукнер и сообщил, что Гитлер готов дать фройляйн Рифеншталь аудиенцию. На следующий день Лени должна была вылететь в Гренландию на съемки в новом фильме Арнольда Фанка, но от таких предложений, как это, не отказываются.

Они встретились 22 мая 1932 года, и выяснилось, что политику и актрисе есть, о чем поговорить. Гитлер признался, что видел ее «Голубой свет», и что «самое прекрасное, что он когда-либо видел в кино, это танец у моря» в этом фильме. Похвала очень польстила Лени. И вот тут-то, воспользовавшись моментом, Гитлер предложил ей сделать фильм о нем, если он когда-нибудь придет к власти. Рифеншталь, только что отклонившая заманчивое предложение Ватикана о съемках фильма о католической церкви, колебалась. Она не ответила ни «да», ни «нет». Не потому, что не разделяла взглядов фюрера – его расистские идеи вызывали в ней отвращение, но социалистические планы – уничтожение безработицы, которая к тому времени охватила страну (в Германии в 1932 году насчитывалось свыше шести миллионов безработных) – были ей, как и всем остальным в стране в это время, очень близки. Просто ей нужно было самой прийти к теме фильма, она не могла работать по заказу.

В последующие годы Лени неоднократно встречалась с фюрером, бывала на приемах, устраиваемых фрау Геббельс, познакомилась с Германом Герингом и прочими представителями верхушки национал-социалистической партии. Постепенно ее отношения с ними стали напоминать нечто вроде дружбы. С одной стороны, в своих «Мемуарах» она говорила: «У меня было чувство, что меня пытаются втянуть в какие-то политические игры». С другой стороны, там же описывала Гитлера: «Мне еще не доводилось встречаться с человеком, который бы обладал такой силой убеждения и мог оказывать на людей такое влияние». Рифеншталь тоже поддалась гипнотическому влиянию фюрера.

Лени никогда не испытывала недостатка в мужском внимании. Маленькая, хрупкая – она вызывала желание защитить, а тонкие правильные черты ее лица привлекали представителей противоположного пола с самой ранней ее юности. Сначала одноклассники и друзья, потом актеры, режиссеры, кинооператоры и продюсеры – в нее влюблялись все, особенно узнав ее поближе, пообщавшись, прочувствовав на себе силу ее характера. Адольф Гитлер и Йозеф Геббельс тоже были мужчинами, и они не стали исключением. Другое дело, что сама Лени с большой осторожностью относилась к фюреру, а Геббельса – особенно из-за его навязчивости – терпеть не могла.

В 1933 году, когда национал-социалистическая партия пришла к власти на выборах, фройляйн Рифеншталь получила приглашение в рейхсканцелярию. Гитлер предложил ей сотрудничать с новым рейхсминистром пропаганды Йозефом Геббельсом. Лени была вынуждена отказаться: она не могла побороть личную неприязнь к этому человеку. Но это не спасло ее ни от дальнейших притязаний Геббельса, ни от сотрудничества с партией власти. Напрасно она объясняла, что мечтает сниматься, а не снимать, что ее режиссура в «Голубом свете» была вынужденной мерой, продиктованной нехваткой денег, – все было напрасно. В августе 1933 года Лени Рифеншталь начала подготовку к съемкам фильма о V партийном съезде НСДАП.

«Победа веры» так и не стала кинематографическим шедевром. Оно и неудивительно – впервые Лени принялась делать фильм на заказ, не выносив в себе, не прочувствовав его идею. Да и документальные фильмы она до этого никогда не снимала. Британская газета The Observer не преминула подпустить шпильку: «Этот фильм – один долгий апофеоз цезарского духа, в котором герр Гитлер выступал в роли Цезаря, а войска – в роли римских рабов. Конечно, следует надеяться, что фильм будет показан во всех кинотеатрах за пределами Германии, если есть желание понять одурманивающий дух, движущий Германией в эти дни». Результат многомесячных трудов Лени в конечном итоге не особенно удовлетворил ни Гитлера, ни его ближайшее окружение. Но фюрер чувствовал, что Рифеншталь как режиссер способна на большее, поэтому поручил ей съемки нового фильма.

В начале сентября 1934 года в Нюрнберге снова прошел съезд национал-социалистов. На этот раз Лени, сама прекрасно понимавшая, что предыдущий фильм был лишь «пробой пера», готовится к съемкам гораздо серьезнее. Увлеченная поставленной перед ней задачей – снять не кино, но гимн национал-социализму, – она пишет сценарий не фильма – съезда. С позиции режиссера и оператора она выстраивает драматургию действия, высчитывает посекундно каждое движение, рассчитывает каждый кадр, превращая партийных функционеров и рядовых делегатов съезда в статистов.

Сто семьдесят человек работали на Лени на съемках. На огромных флагштоках были установлены специальные лифты для кинооператоров, камеры поднимались в воздух на дирижаблях, а Гитлера снимали одновременно несколько камер с разных точек. За шесть дней работы съезда на тридцати кинокамерах было отснято четыреста километров пленки в общей сложности на несколько сотен часов экранного времени. Рифеншталь понадобилось семь месяцев для монтажа. «Триумф воли», который по сегодняшний день большинство кинокритиков относят к шедеврам документального кино, стал настоящей симфонией движения, монументальным произведением, сродни Колизею, колоссом. Открыто пропагандистский – такова была изначальная задача, поставленная перед режиссером, он, тем не менее, был полон художественных достоинств и находок и настолько отличался от всего, существовавшего в ту пору в документальном кино, что не мог не завоевать все мыслимые и немыслимые кинонаграды как в самой Германии, так и за рубежом.