Операция "Луна" - Пол Андерсон

Однажды мы уже бывали в Йорке, но одного раза мало для такого города. Есть места, которые могут соперничать с ним по красоте и очарованию, но нет ни одного, который превосходил бы. Теплые золотистые стены старинных домов и башен из песчаника, извилистые узкие улочки с названиями вроде "Ворота нараспашку", полудеревянные дома – снизу каменные, с деревянной надстройкой. В пабах – настоящий эль и истинное дружелюбие, каких вы нигде больше не встретите. Здесь можно услышать непривычный диалект йоменов и полюбоваться рыночной площадью, ничуть не изменившейся со времен Рима... Все это с вами и вокруг вас. Разложив вещи, мы вышли на Купеческую площадь и дали слово, что, когда все это закончится, мы возьмем детей и поживем здесь с недельку. А то и две.

Мы нашли церковь Святого Освальда на улице Влюбленных. Некоторое время мы просто стояли и смотрели, как проходит служба. Хотя я навострил уши, ничего не доносилось оттуда, кроме голосов и шарканья обуви, а в теплом воздухе пахло только людьми и слабым ароматом табака. Джинни не хотелось вытаскивать палочку посреди улицы и проверять достоверность моих наблюдений. Само здание действительно выглядело невзрачно – квадратная приземистая каменная коробка.

– Неудачный образец неоклассицизма, – пробормотала она под нос. Здание-то не виновато, что выглядит так скучно. Стоящее рядом аббатство затмевало маленькую церковь. Величественный и сияющий храм, словно на нем лежало личное благословение Творца.

– Ну что, – первым заговорил я, – пойдем?

Она кивнула. Мы поднялись по лестнице и вошли в помещение. Внутри было холодно и мрачно. Не знаю, то ли алтарь специально перенесли, то ли просто он был сделан в стиле рококо. На стенах висели мемориальные таблички под стеклом, а роспись явно ждала своего Берн-Джонса. Парочка скорбных бюстов стояла в стенной нише и осуждающе глядела на нас.

Кроме нас, там был только маленький седой служка. Мы милостиво позволили ему поводить нас по церкви и рассказать об этих двух джентльменах. Поскольку один из них сражался в американской Войне за независимость, а мы были американцами, то слушать пришлось долго. Наконец мы опустили деньги в ящичек для пожертвований и попросили поглядеть подвал.

– Конечно, конечно. Билеты стоят шиллинг. Это на благотворительность... Большое спасибо. Сюда, прошу вас.

Он просеменил к двери, отпер ее, включил эдисонку и повел нас вниз по ступеням. Несколько первых были кирпичные, недавние, а следующие уже каменные, срубленные еще во времена норманнского нашествия.

– Понимаете, подвал у нас маленький. Без сомнения, когда здесь было аббатство, он был побольше, но его завалило. Мы надеемся, что можно раскопать стены еще двенадцатого века и фундамент, а еще – все может быть – сокровища, которые монахи спрятали во времена короля Генриха VIII. Поставить бы тут современные металлические ступени... Смотрите, пожалуйста, под ноги... Но боюсь, у нашего молельного дома не хватит средств.

Лампа отбрасывала блики на сырые стены. Ступеньки терялись во тьме.

– Обратите внимание на кладку "елочкой", – с гордостью сказал старик. Это римский метод. – Он указал на ровную каменную стену напротив. – Кроме этой. Георгианские каменщики построили ее, чтобы остановить оползень. Кто знает, что скрывается за ней?

Почти весь подвал занимали застекленные выставочные стенды. Они сами по себе были музейной редкостью – девятнадцатый век, если не раньше. На мгновение Джинни сжала зубы, а у меня мурашки проползли по спине: мы увидели меч. Первым желанием было схватить его и бежать.

Но мы придали лицам благообразное выражение и восхищенно отзывались на реплики нашего провожатого, который показывал нам то одно. то другое.

– ...медаль, завешанная полковником Горацием Булливантом, который проявил себя в Испанской войне... Мушкет из роковой битвы при Майвенде... Древние четки, принадлежавшие последнему католическому епископу...

И так далее, пока я не осмелился спросить самым невинным тоном:

– А что это за меч?

Он покоился вместе с красивым глиняным кувшином, бронзовым распятием, парочкой костяных шахматных фигур и еще какой-то дребеденью из Средних веков. Но оружие сразу бросалось в глаза. Длиной в три фута, лезвие расширялось к острию и не слишком сужалось к основанию. Небольшая прямая гарда, тоже железная, и крупный закругленный набалдашник, похожий на мороженое в стаканчике. И все это в золотой чеканке. Меч наполовину был вынут из шагреневых ножен, явно реставрированных. Они были деревянные, обтянутые кожей, и украшены шлифованными гранатами. То ли мне показалось, то ли я и вправду почуял скованную силу, готовую расправиться как освобожденная пружина. Драгоценные камни мерцали в свете лампы...

– А, да, – без особого энтузиазма отозвался служка. – Интересный экземпляр, датированный датским периодом. Возможно, его было бы лучше передать музею, но ведь он пролежал здесь несколько веков. Необычен этот меч тем, что до сих пор выглядит так сохранно. Этот кувшин, который перед вами, прекрасный образчик гончарного искусства тринадцатого века. Он был подарен Ульфридой, женой знатного торговца соленой рыбой. В народе ее называли святой, хотя Рим никогда не канонизировал...

Табличка на стенде гласила: "Меч принесен в дар в 1225 году сэром Ральфом Дауней из поместья Тершоу в знак искупления прошлых кровавых дел, прежде чем он принял монашеский сан. Изготовлен в Скандинавии примерно в девятом веке. Вероятно, привезен в Англию датчанином, чьи потомки остались и переженились с норманнскими завоевателями. Хотя по форме он уже устарел, некоторые семейные хроники утверждают, что меч брали в битвы, считая его счастливым. Реконструкция рукояти и ножен, драгоценные украшения, которые были и раньше, дар мистера Хамфри Седворта, банкира, 1846 год".

Действительно, романтично.

Мы с Джинни успели продумать план действий. И ситуация сама подсказала, что предпринять. Мы проявили живой интерес к остальным реликвиям, пояснив, что я увлекаюсь военной историей, а Джинни сходит с ума по литературе времен Регентства. Мы морочили служке голову, пока он не сдался и не взмолился. чтобы его отпустили. Как только мы согласились, он захромал вверх по лестнице.

А мы бросились к мечу. Джинни выхватила волшебную палочку. Когда она прошептала нужные слова, звездочка на конце палочки засияла ровным белым светом. Она коснулась скованных силовых полей осторожно, как колибри, когда пьет цветочный нектар. Я вспомнил, что колибри считались символом бога войны у ацтеков. Что до меня, то я отщелкал кучу кадров на поляроиде, заходя к мечу с разных сторон.