Собрание сочинений: В 6 т. Том 2. Суперсыщик Калле Блумквист - Астрид Линдгрен

Каково было ему теперь, когда пришлось публично признать свое преступление и готовиться искупать его много-много долгих лет?

Нет, как это ни странно — старший братец Клас впервые за долгое время был спокоен. Когда он облегчил свою совесть, на него снизошло такое великое спокойствие, что никогда ничего похожего он не переживал. Правда, некоторое время он оплакивал свое ничтожество и хватал дрожащими руками большой, надежный кулак комиссара, словно ища поддержки, но не испытывал больше страха. И впал в глубокий сон без сновидений, который заставил его на некоторое время забыть зло, которое он совершил.

Он спал, когда рыцари Алой и Белой Розы ворвались в полицейский участок за Великим Мумриком. Он не слышал их напористые голоса, когда они втиснулись в комнату полицейского Бьёрка и потребовали, чтобы им выдали обратно их сокровище.

— Великий Мумрик? — медлил с ответом полицейский Бьёрк. — Великого Мумрика здесь нет. — Дядя Бьёрк серьезно посмотрел на них. — Ищите высоко над землей! — торжественно произнес он. — Пусть птицы небесные укажут вам путь! Спросите галок, не видели ли они достопочтенного Великого Мумрика!

Улыбка озарения осветила юные лики Роз. И Юнте, удовлетворенно кудахтая, сказал:

— Зоз-дод-о-рор-о-вов-о! Борьба продолжается!

— Борьба продолжается! — решительно заявил Бенка.

Ева Лотта одобрительно поглядела на Бьёрка, так прекрасно выглядевшего в своем мундире и с напряженными морщинками на своем мальчишеском и вместе с тем серьезном лице.

— Дядя Бьёрк, — сказала она. — Если б вы не были так ужасно стары, вы почти могли бы участвовать в войне Роз.

— Да! Дядя Бьёрк мог бы стать Алой Розой, — заявил Сикстен.

— Еще чего, — огрызнулся Андерс. — Белой!

— Нет, упаси меня Бог, — сказал полицейский Бьёрк. — На такие опасные для жизни дела я просто не рискну! Спокойная, надежная работа полицейского куда больше подходит такому старикашке, как я.

— Ха, иногда приходится рисковать жизнью, — сказал Калле и выпятил грудь.

Несколько часов спустя он лежал на своем излюбленном месте под грушей и размышлял о том, что значит рисковать жизнью. Он размышлял, он так упорно смотрел на плывущие по небу летние тучи, что едва ли заметил, как осторожно появился его воображаемый собеседник и опустился рядом.

— Слышал, что вам, господин Блумквист, снова удалось схватить убийцу, — льстиво сказал он.

В Калле Блумквисте вдруг вскипела злоба.

— Неужели? — произнес он, сердито глядя на этого воображаемого собеседника, от которого никак не мог отвязаться. — Не говорите глупости! Я не схватил убийцу. Его схватили полицейские, потому что это — их работа! Я думаю, что никогда в своей жизни не поймаю убийцу. Я думаю покончить с криминалистикой. Только попадаешь в разные неприятности!

— Но я думал, что вам, господин Блумквист, нравится рисковать жизнью, — сказал воображаемый собеседник, и, откровенно говоря, в голосе его звучал легкий упрек.

— Как будто я и без того не рискую, — сказал суперсыщик. — Если б вы знали, молодой человек, как бывает во время войны Роз!

Полет его мысли был прерван твердым недозрелым яблоком, стукнувшим его по голове. Со свойственной сыщику сметкой он быстро вычислил, что яблоко вряд ли могло упасть с грушевого дерева, и оглянулся в поисках злодеев.

Андерс и Ева Лотта стояли у забора.

— О, проснись тот, кто спит! — вопил Андерс. — Мы идем охотиться на Великого Мумрика!

— И знаешь, что мы думаем, — сказала Ева Лотта. — Мы думаем, что дядя Бьёрк спрятал его на наблюдательной вышке в городском парке. Ты ведь знаешь, сколько там всегда галок!

— Мом-о-лол-о-дод-цоц-ы! — восхищенно закричал Калле.

— Алые убьют нас, если мы первыми найдем его! — сказал Андерс.

— Ладно, — согласился Калле. — Иногда приходится рисковать жизнью!

Калле понимающе взглянул на воображаемого собеседника: понял ли тот, что можно рисковать жизнью, не будучи суперсыщиком? Украдкой помахал он этому приятному молодому человеку, смотревшему на него с большим восхищением, чем когда-либо.

Голые загорелые ноги Калле весело топтали садовую дорожку, когда он бежал к Андерсу и Еве Лотте. А его воображаемый собеседник исчез. Его не стало. Он исчез так тихо и неприметно, словно был унесен легким летним ветром.

Калле Блумквист и Расмус

1

— Эй, Калле! Андерс! Ева Лотта! Вы на чердаке?

Сикстен задрал голову, чтобы посмотреть, не высунется ли кто-нибудь из Белых Роз в чердачное оконце.

— Интересно, куда же они подевались? — воскликнул Юнте, убедившись, что в штабе Белых Роз не замечалось никаких признаков жизни.

— Их и в самом деле там нет? — нетерпеливо удивился Сикстен.

В чердачном оконце показалась белокурая голова Калле Блумквиста.

— He-а, нас тут нет, — с серьезным видом заверил он. — Мы только притворяемся, что мы здесь.

Сикстен не удостоил внимания его язвительную реплику.

— Что вы делаете, хотелось бы знать.

— Хм! А как по-твоему? — спросил Калле. — По-твоему, мы в дочки-матери играем?

— С вас станется. А Ева Лотта с Андерсом тоже наверху? — поинтересовался Сикстен.

Рядом с Калле в чердачном оконце замаячили еще две головы.

— He-а, нас здесь тоже нет, — ответила Ева Лотта. — А что вам, собственно говоря, надо, Алые?

— Всего-навсего дать вам слегка по шее, — ласково ответил Сикстен.

— И узнать, что все-таки будет с Великим Мумриком, — подхватил Бенка.

— Может, до конца летних каникул вы так ни на что и не решитесь? — поинтересовался Юнте. — Так вы спрятали его или нет?

Андерс проворно соскользнул вниз по канату, который позволял Белым Розам быстренько спускаться вниз из своего штаба на чердаке пекарни.

— А что, если мы и вправду спрятали Великого Мумрика? — спросил он.

Андерс подошел к предводителю Алых Роз, заглянул серьезно ему в глаза и, отчеканивая каждое слово, произнес:

— Черно-белая птица вьет гнездо у заброшенного замка. Ищите ночью!

— Чихал я… — это было единственное, что смог ответить на вызов предводитель Алых Роз.

Однако он тут же вместе с преданными ему воинами удалился в укромное местечко за кустами смородины, чтобы обсудить слова Андерса о «черно-белой птице».

— Чепуха! Это наверняка сорока! — заявил Юнте. — Великий Мумрик лежит в сорочьем гнезде. Это даже малый ребенок сообразит.

— Да-да, милый Юнте, это даже малый ребенок сообразит, — крикнула с чердака пекарни Ева Лотта. — Подумать только, даже такой малыш, как ты, кое-что соображает. Ты, верно, рад этому, милый Юнте.

— Можно я поколочу ее? — спросил Юнте своего предводителя.

Но Сикстен счел, что Великий Мумрик важнее всего, и Юнте отказался от карательной экспедиции.

— «У заброшенного замка», — повторил Бенка и осторожно, чтобы не услышала Ева Лотта, прошептал: — Это может быть только у развалин замка.

— В сорочьем гнезде у развалин замка, — удовлетворенно сказал Сикстен. — Побежали.

Садовая калитка пекарни захлопнулась за тремя рыцарями Алой Розы с оглушительным грохотом, заставившим кошку Евы Лотты, задрожав от страха, пробудиться от послеобеденного сна на веранде. А пекарь Лисандер, высунув из окна пекарни добродушное лицо, крикнул дочери:

— Как по-твоему, когда вы пекарню вверх дном перевернете?

— При чем тут мы? — оскорбленно возразила Ева Лотта. — Это Алые носятся сломя голову, как стадо бизонов. Мы-то так не хлопаем.

— Ладно, пусть так, — согласился пекарь, протягивая целый противень с соблазнительными венскими булочками вежливым и предупредительным рыцарям Белой Розы, которые не хлопают калитками.

Немного погодя три Белые Розы выпорхнули из калитки, снова хлопнув ею с таким шумом, что почти отцветшие на цветочной клумбе пионы с легким тоскливым вздохом осыпали последние лепестки. Как это Ева Лотта сказала: стадо бизонов?!

Война Алой и Белой Розы вспыхнула два года назад, тихим летним вечером, и ни одна из воюющих сторон не желала уступать. Война бушевала уже третий год, и Андерс считал примером, достойным подражания, настоящую войну Алой и Белой Розы, которая длилась целых тридцать лет.

— Если они в старину могли держаться так долго, то мы и подавно сможем, — горячо заверял он.

Ева Лотта была настроена более трезво.

— Представь себе, ведь если ты будешь воевать целых тридцать лет, ты станешь к концу войны жирнющим стариком лет сорока. И если ты по-прежнему будешь валяться в канавах и охотиться за Великим Мумриком, то-то радости будет малышам! Похихикают всласть.