Моя любимая Эми. История о том, как я дважды потеряла свою дочь - Дженис Уайнхаус

Глава 15. Вожак стаи

К концу лета 2010 года Эми все еще продолжала пить. Но она жила далеко, и мне не приходилось постоянно на это смотреть.

«Как твои дела?» – спрашивала я по телефону.

«Я стараюсь, мам, но это сложно», – отвечала Эми.

Я не падала духом и поддерживала ее, однако «лечение» в Лондонской клинике, где ее обслуживали, как в отеле, казалось мне бесполезным. Но выбор оставался за Эми. Теперь мне кажется, что мы не уделяли достаточно внимания ее алкоголизму, так как радовались, что она завязала с наркотиками.

В том году Алекс и Рива обвенчались и запланировали вечеринку на конец августа. Это громкое событие объединило всю семью. Я была рада за Алекса, у которого, как и у Эми, было сложное детство. Зависимости Эми повлияли и на нас, и на него. Создание собственной семьи пошло бы ему только на пользу. Алекс и Рива были счастливы вместе.

Вечеринка прошла замечательно, но без драмы, к сожалению, не обошлось. Эми заявилась подвыпившей, и Митчелл, который и без того нервничал, тут же начал с ней скандалить. Он был вспыльчивым по натуре, но та ссора была одной из худших, что я видела, – Риве пришлось успокаивать рыдающую Эми. Остаток вечера прошел без приключений. Я понимала чувства Митчелла, но иногда он перегибал палку. Он не хотел, чтобы Эми испортила всем праздник, но в итоге именно это они оба чуть не сделали. Алекс и Рива в шутку называют этот инцидент «Шоу Митчелла и Эми». Соглашусь. Но их совместное выступление в тот день всем не очень понравилось.

Несколько следующих месяцев Эми то пила, то бросала. Рива рассказала, что Эми перестала пить «Кровавую Мэри» (в которой водки была куда больше, чем томатного сока), которую она готовила в Хэдли Вуд, и перешла на вино – кто-то сказал ей, что оно менее вредно. И снова она пыталась себя обмануть. Проблема заключалась в том, что вино она пила в неимоверном количестве. Эми не знала меры. Она напивалась в стельку, затем спала, затем снова напивалась. Алкоголь влиял на ее поведение так же, как наркотики, потому что она пила очень много и очень быстро.

Меня беспокоило, что врач Эми, Кристина Ромет, сообщила о сбоях в работе ее щитовидной железы. Она сдала кровь на анализы. Мне передали, что проблемы могут быть связаны с алкоголизмом: спиртные напитки подавляют способность щитовидки вырабатывать гормоны, что приводит к гипертонии, проблемам с сердцем, усталости, депрессии, нарушению менструации и бесплодию. Моих медицинских знаний хватало, чтобы оценить физическое состояние Эми, но я не могла пробраться в ее голову – причину всех бед.

Все Рождество и Новый год Эми готовилась к своему бразильскому туру в доме на Брайнстон-Сквер – турне было первым с 2008 года. Отзывы были положительными, хотя очевидно, что тур прошел не без проблем. После возвращения из Бразилии Эми сразу же переехала в дом в Кэмдене. Дом викторианской эпохи был разделен на шесть квартир, однако Митчелл вернул ему первоначальный вид, объединив их в трехэтажный пентхаус. Эми сказала мне, что рада вернуться в Кэмден. Я надеялась, что новый постоянный дом придаст ей уверенности.

Однако, войдя внутрь, я поняла, что это лишь очередное временное пристанище.

Эми не занималась его обустройством, поэтому в доме не ощущалось ее присутствия. Но она с радостью провела мне экскурсию. В подвале расположились музыкальная студия и тренажерный зал. Кухня была выполнена в стиле 1950-х, с полом в черно-белую шашку, а окна огромной гостиной выходили на небольшой сад. В доме были две спальни. В комнате Эми был высокий арочный потолок, мраморная ванная и обширная гардеробная. Она волновалась, что я не смогу подняться на третий этаж – к тому времени моя правая нога начала давать слабину, и я была вынуждена ходить с тростью. Несмотря на крутые ступени, я смогла взойти наверх. Мне понравилась ее комната, которую украшали семейные фотографии и портрет Алекса и Эми, однако остальной интерьер напоминал отель.

О присутствии Эми говорили еще несколько элементов – например, американский музыкальный автомат AMI, выпущенный в 1950-х, который она перевезла из Провс-Плейс. Он стоял рядом с испанской гитарой, с которой она писала Back To Black. Была еще одна вещь, которая всегда веселила Ричарда, – валяющийся на батарее памятный подарок от Island Records. В честь 50-летия лейбла в 2009 году ей подарили вставленные в рамку обложки синглов ведущих артистов компании – от Боба Марли до самой Эми. Однако она отказалась вешать их на стену. Одним из избранных синглов была песня U2, но Эми по непонятным причинам так ненавидела эту группу, что подарок презренно томился на батарее.

Мне кажется, что в перспективе этот дом мог бы изменить жизнь Эми. Однако тогда пребывание в нем было вынужденной мерой.

Когда мы с Ричардом приходили в гости, Эми, как и в Хэдли Вуд, носилась по дому туда-сюда. Почему-то она была еще менее счастливой, чем в предыдущем жилье. Она жаловалась, что все ее кэмденские друзья бросили ее, и сказала Риве и Наоми, что больше всего ее любят те, кому за это платят, – как же она была неправа! Не все ее гости приходили отрабатывать свои зарплаты. Однако я не знала, кто и когда посещал этот дом. Тайлер, как и Наоми, жил в нем какое-то время, иногда туда въезжала Виолетта, иногда кто-то еще. Все быстро менялось, как и жизнь Эми. Может быть, я чего-то недопонимаю, но ее дом превратился в очень дорогой хостел.

Наоми, будучи одним из редких здравомыслящих друзей Эми, переехала к ней в марте – они начали работать над платьями для европейского тура. Наоми говорила, что Эми кипела идеями. Для летних концертов она выбрала тему Калипсо – ее забавляла мысль одеть музыкантов в черные юбки и коралловые купальники, разработку которых доверили профессиональным мужским портным.

Эскизы платьев Эми они с Наоми набросали на полу в гостиной. Двенадцать платьев украшали принты в стиле Майами Китч – пальмы, ананасы, фламинго, бабочки. Одно из платьев особенно меня улыбнуло – принт повторял волны с картины Хокусая «Великая волна в Канагаве», которую Эми перерисовала на стену своей комнаты на Гилдаун-авеню много лет назад. С тех пор и ее жизнь, и она сама изменились, но некоторые вещи остались на своих местах.

На создание платьев ушло два месяца, и Наоми пришлось потрудиться. Эми наотрез отказывалась надевать бесшовное белье – она настаивала на трусиках от своего любимого бренда Agent Provocateur. Так как белье виднелось через облегающие платья, Наоми втихую пришила к ним нижние юбки, чтобы сгладить силуэт. Не знаю, как она собиралась втиснуть Эми в эти наряды. В конце концов ей не пришлось этого делать. Эми успела надеть лишь одно из платьев, так как тур отменили после первого же кошмарного выступления.

Если весной 2011 года Эми хотела ехать в турне, то ближе к лету она начала сдавать назад из-за своего здоровья. Рива, которая часто навещала ее, говорила, что Эми была либо ужасно пьяна, либо совершенно трезва – ее бросало из крайности в крайность. Раньше она пила и прикрывалась желанием развлечься – теперь алкоголь полностью блокировал ее жизнь. Она ни разу не созналась в том, как сильно на нее давил этот европейский тур. Возможно, она хотела доказать себе, что справится. Но с каждой неделей ситуация ухудшалась.

Представить не могу, как трудно было жить с Эми целыми днями, но я слышала много неприятных историй. Однажды Рива