Нариманов - Илья Дубинский-Мухадзе

Буря, по оценке Ленина, достигает бешеной силы. При всем при этом Владимир Ильич[71] приглашает Нариманова для новой беседы о политике на Востоке, о прибывающей в Москву афганской делегации, ее приеме.

Десятого в ранних октябрьских холодных сумерках на Казанском вокзале встреча чрезвычайного посольства Афганистана. Было все, что предусмотрено строгим дипломатическим протоколом. Устланный коврами перрон. Рапорт почетного караула. Медь военного оркестра. Затем уже часто советское, душевное обращение Нариманова:

— Я, как официальное лицо, нарочно приветствую вас от моего правительства в русской красной столице на азербайджанском языке, дабы указать, что Рабоче-Крестьянское Правительство России с искренним уважением относится ко всем народам и их речи. Такое правительство сумеет оценить и искреннюю дружбу. Добро пожаловать!

В семь часов вечера во вторник, в тот самый день 14 октября, когда геройские латышские стрелки и прославленные червонные казаки Виталия Примакова обрушились на тылы офицерского корпуса, основательно приблизив решающую победу на Южном фронте, Нариманов представляет Ленину афганского чрезвычайного посла Мухаммеда Вали-хана и высшего судью афганской армии Сейфуррахмана-хана.

В «Известиях» сообщение:

«Тов. Ленин встретил Посла в своем рабочем кабинете словами: «Я очень рад видеть представителя дружественного нам афганского народа, который страдает и борется против империалистического ига». На что Посол ответил: «Я протягиваю Вам дружескую руку и надеюсь, что Вы поможете освободиться всему Востоку». Во время начавшейся затем беседы тов. Ленин говорил, что Советская власть, власть трудящихся и угнетенных, стремится именно к тому, о чем упомянул Афганский Чрезвычайный Посол, но что необходимо, чтобы мусульманский Восток это понял и содействовал Советской России в великой освободительной войне. Посол со своей стороны заметил, что он может утверждать: мусульманский Восток это понял и близок час, когда весь мир увидит, как Восток поднимается на борьбу.

Потом Посол… подал тов. Ленину письмо эмира. В. И. Ленин ответил, что с величайшим удовольствием принимает письмо и обещает в самом скором времени дать ответ на все интересующие Афганистан вопросы…»

И как бы заключительные строки Нариманова:

«Афганский посол, побеседовав с товарищем Лениным, дает своему правительству знать, что слова главы Советского государства не висят в воздухе, что он готов на все, чтобы Афганистан освободить от колониальной зависимости. Это дает возможность афганскому правительству вести в массе пропаганду против английской политики порабощения, все время указывая на наше отношение к афганскому вопросу.

…Посол прибыл в Москву с одним влиятельным моллой Афганистана. При встречах со мной молла очень просил показать ему Владимира Ильича. Я спросил моллу, что, собственно, его интересует. Он ответил: «Его проповедь, его отношение к угнетенным ярко выделяет его из среды современных политиков и вождей всего мира. В нем я вижу пророка».

То ли в тесноватом служебном кабинете, в гостинице «Метрополь», то ли на квартире в Малом Харитоньевском переулке[72] пишется черными стойкими чернилами:

«К сведению работников в Туркестане.

Туркестан есть цветник, откуда пчелы окружающих государств Востока должны получать свою пищу. Туркестан должен представлять из себя показательное образцовое Советское хозяйство. В Туркестане мы должны создать образцовую Социалистическую Республику.

Руководить, но не управлять трудящейся массой…»

Будущий работник в Туркестане — Шалва Элиава, большевик с девятьсот четвертого года, красивый человек острого ума и высокой культуры, потом расскажет:

На Воздвиженке[73], в ЦК он узнал, что решение состоялось. Ему отправляться в Ташкент председателем Особой Комиссии с огромными обязанностями и правами. Представлять ВЦИК и Совет Народных Комиссаров, действовать от их имени в пределах бывшего Туркестанского генерал-губернаторства и сопредельных с ним государств, а также по мандату ЦК осуществлять высший партийный контроль и руководство.

Первое, с чего начинает: просит Нариманова, благо знает его еще по Астраханской ссылке, просветить, обозначить самые необходимые ориентиры. Стремительное вторжение Элиавы врасплох его не застает. Как всегда мягко, даже с заметной долей смущения, предлагает: «Давайте вместе рассуждать. Кое-что у меня набросано, канва для обсуждения…»

До отъезда Туркестанской комиссии будут еще встречи. И всякий раз незримые мостки от Туркестана перебрасываются к Азербайджану. Готовых впрок рецептов, тем более одинаково пригодных для Средней Азии и мусульманских земель Закавказья, нет и быть не может. Уж по одному тому, что в Азербайджане, в Баку, и не только в нем, давно сложившийся, через многое прошедший, основательно подготовленный к заключительной схватке многонациональный рабочий класс. В Туркестане слой рабочих тощ. Капля в безбрежном крестьянском море. Земледельческое производство сверхпримитивное. Единственный инструмент кетмень — мотыга и то заказывается в… Бельгии.

Присоединение к России в 60-х годах XIX столетия (туркмены и киргизы это сделали добровольно, остальные подчиняясь силе оружия) прекратило опустошительные феодальные войны, в значительной мере уничтожило рабство. Но горожан в Туркестане куда меньше, чем кочевников, а в кишлаках отношения средневековые, в лучшем случае полуфеодальные. Власть молл, предрассудки, фанатизм — беспредельные. Что в достаточной степени присуще и мусульманским селениям Азербайджана, Дагестана, Чечни, Ингушетии, Кабарды. И чтобы осуществить намерение дерзкое, большевистское — создать первые на Востоке независимые советские государства, необходимо одолеть национализм, подрубить корни, его питающие, изгнать закордонных опекунов-надзирателей с их далеко идущими интересами в «священном тюркском деле», к тому же до крайности напуганных, как бы искры среднеазиатского и закавказского очистительного пожара не перепали на крыши в Персии, Турции, Индии, Кашгаре…

Мусульманский Восток. Между странами много различий. Много и общего. Больше всего Востоку, по твердому убеждению Нариманова, необходима революция. Лицу официальному, занимающему высокий дипломатический пост, вмешиваться во внутренние дела других государств нельзя. Но коммунисту доктору Нариманову перед отъездом из Астрахани можно было написать и переправить на благополучно добравшемся до Баку баркасе письмо бывшему однокурснику в Новороссийском университете Насиб-беку Усуббекову, ставшему главой правительства «Мусавата»: