Александр Македонский. Наследник власти - Неля Гульчук

Наконец Апама дошла до вороного жеребца Селевка. Конь был мускулистый, поджарый и стройный. Ясные умные глаза словно завораживали. Было холодно, и из ноздрей жеребца шел пар. Апама подошла совсем близко к коню, протянула руку к его морде. Поколебавшись мгновение, конь прижался к ее ладони влажными бархатными ноздрями.

– Кто-нибудь может мне ответить, почему разрешают прекраснейшей из персиянок прикасаться к моему любимому коню? – раздался сзади насмешливый голос.

Это был голос человека, привыкшего командовать, – уверенный, спокойный и властный. Так говорить мог только один человек на свете – Селевк!..

Апама замерла. Затем стремительно повернулась и оказалась в крепких объятиях мужа.

Вороной жеребец фыркнул у них за спиной.

2

Свое отношение к избранию Антипатра регентом Олимпиада выразила в немедленном отъезде с Роксаной и внуком из Пеллы в Эпир. Она приказала своим сторонникам распространить по городу молву, что вернется только тогда, когда будет уничтожен весь ненавистный род Антипатра, погубивший ее великого сына. Проклятия царицы обрушились и на род Лагидов, и на род Селевка.

Жителей словно охватила лихорадка. В городе говорили только об Антипатре, Селевке и сбежавшей из Пеллы по их вине царице Олимпиаде.

Весть о возвращении сына Антиоха, лично убившего в Египте Пердикку, мгновенно разошлась по городу. К счастью для Селевка, Олимпиада, колдовских чар которой многие опасались, покинула Македонию. Но ее приверженцы упорно настраивали македонян против него и его жены.

До Апамы через словоохотливых слуг Лаодики дошли слухи, будто в городе, особенно на агоре, упорно утверждают, что убийство Пердикки бросает зловещую тень на Селевка. «Селевк – страшный в гневе противник, получивший в дар от богини Тихе невероятную силу», – уверяли злопыхатели.

Многие недоумевали: ведь именно Пердикка сделал Селевка вторым лицом в государстве, назначив хилиархом после себя. Но все сходились во мнении, что между хитроумным, как Одиссей, Птолемеем, властолюбивым Антипатром и могучим, как Геракл, Селевком существовало тайное соглашение. В результате Пердикка пал жертвой тщательно подготовленного заговора.

Приверженцы Олимпиады злословили, что царица Эвридика, жена Арридея, натравила солдат на Антипатра, но на его защиту тут же встал Селевк, убивший по приказу Птолемея Пердикку. Если бы не Селевк, не быть бы Антипатру регентом. Теперь же Антипатр вознаградил Селевка за эту неоценимую услугу предоставлением вавилонской сатрапии.

Сторонники Антипатра, а их в Македонии было большинство, говорили, что Селевк великий воин и в битвах равных себе соперников не имеет. Только Александр превосходил Селевка в полководческом таланте.

Апама просила мужа об отъезде в Вавилон, подальше от колдовских козней Олимпиады, но Селевк решил дождаться возвращения Антипатра. Тот уже приближался с войском к границам Македонии и через несколько дней должен был прибыть в город.

В середине антестериона Антипатр с войском подошел к Пелле. Первыми вошли в город гетайры, за ними следовали гоплиты и гипасписты. У священных алтарей храма Зевса воинов-победителей торжественно встречали жрецы, забойщики скота с великолепными белыми быками, рога которых были вызолочены, и огромная толпа горожан.

«Как все торжественно и красиво», – думала Апама, пришедшая к храму вместе с Селевком, Антиохом, Лаодикой и Диодимией. На площади разместились избранные семейства города. Множество недоброжелательных женских глаз были устремлены на Апаму. Женитьба знатного Селевка на персиянке, тем более на красавице, вызывала в сердцах македонских женщин чувства зависти и возмущения. Родословная и предки высоко ценились в Македонии. Кровь – вот что важно! А у Апамы кровь была варварской, значит, испорченной и нехорошей.

«Как они надменно смотрят на меня, – размышляла Апама. – Воображают, что их кровь чище. Но Селевк любит меня, а не их! И это главное!»

Толпа заколыхалась, и по ней пробежал легкий шепот – Антипатр отдал приказ приступить к обряду в честь победоносного возвращения войска.

Молниеносный взмах молота, глухой удар – и первый бык рухнул на вымощенную каменными плитами площадку, за ним второй, третий… Жрецы с обоюдоострыми топорами в руках опустили свои смертоносные орудия на шеи животных. Вскоре камни стали багряными. Жрецы наполняли сосуды кровью, а она все текла и текла по желобам. Промерзшая за зиму земля ее не поглощала.

Апама обратила внимание на рыжеволосого мужчину, стоящего рядом с Антипатром. Его светло-голубые глаза, обращенные на кровавые струи, жадно и хищно сверкали.

– Кто это? – спросила она у Лаодики.

– Старший сын Антипатра – Кассандр.

Затем взгляд Апамы надолго задержался на самом Антипатре. Лицо его, обрамленное седыми волосами, было красиво, несмотря на преклонный возраст. «Такие люди, – рассудила Апама, – уходят из жизни постепенно и даже в глубокой старости поражают всех удивительным здравомыслием. Именно такие люди сделали Македонию непобедимой, потому что они избраны из всех смертных богами, как и Селевк!»

Антипатр вместе с сыновьями и Селевк с семьей первыми вошли в храм.

– Скажи, Селевк, не примешь ли ты приглашение на семейный пир сегодня в моем доме? – обратился Антипатр к Селевку.

– Благодарю тебя, Антипатр. Почту за честь.

В дом Антипатра Селевк собирался отправиться один, но Апама решительно заявила:

– Почему, Селевк, ты не хочешь взять меня с собой? Разве я менее красива, чем македонянки? Или менее образованна, чем дочери регента? У твоих друзей-македонян плохое воображение. Даже властитель ваших дум Александр дважды женился на варварках и не собирался возвращаться в Македонию. Или знатные македоняне подыскивают тебе невесту среди своих дочерей, более достойную, чем я?

– Апама, тебе нет равных среди женщин. Ты везде можешь составить мне достойное сопровождение. С тобой на равных самые просвещенные эллины могут вести философские беседы, – поспешил успокоить жену Селевк.

Дворец Антипатра, самого преданного и близкого друга царя Филиппа, украшенный величественными колоннами из цветного мрамора, раскинулся на берегу реки Лудий. По роскоши и величине он не уступал царскому дворцу. Ученики из школы прославленного греческого живописца Зевксида украсили стены андрона сценами охоты и великолепными пейзажами. Вся мебель в доме: столы, сундуки, ложа, кресла – была отделана золотом и инкрустирована перламутром и слоновой костью.

Однако вся эта роскошь мало интересовала самого Антипатра, привыкшего к суровой походной жизни. Это был скорее вызов ненавидевшей его царице Олимпиаде. После кончины жены Антипатр спал на жестком походном ложе в скромном покое, где на стене висели его щит, меч и копье. Только на войне была его истинная жизнь. Единственное, что он ценил, – это возможность командовать войсками.

– Хайре! Добро пожаловать в мое жилище, – приветствовал Селевка и Апаму Антипатр, лично встретив знатных гостей в дверях своего дома.

Гости последовали за хозяином в андрон. Антипатр сел с левой стороны на конец ложа, расположенного в центре рядом со столом, предложив Селевку устроиться справа на самом почетном месте. Апаме он предложил расположиться на троносе, что подчеркивало уважение к жене гостя. Это кресло с высокой спинкой предназначалось для хозяина дома.

– Сейчас подойдут мои сыновья. Женщины присоединятся к нам сразу перед трапезой. Один из сыновей проводит Апаму в гинекей, где ее с нетерпением ждут мои дочери.

Тем временем виночерпий уже наполнял кубки. Селевк знал, что Антипатр не любит пьянства и длительных шумных застолий, поэтому не удивился, услышав:

– Надеюсь, Селевк, ты не откажешься пить вино, разбавляя его водой, как это всегда делаю я? Мы должны сохранить ясный ум для серьезной беседы, которая нам предстоит. Да и твоей красавице жене может не понравиться, что мужчины пьют при ней крепкое неразбавленное вино.

– Нам многое нужно сказать друг другу, – согласился Селевк.

Наступила тишина. Гости и хозяин дома не спеша потягивали разбавленное вино.

Сделав несколько глотков, Антипатр поставил кубок на стол и заговорил:

– Я рад, что ты снова возвращаешься в Вавилон. Вавилония – самая могущественная и богатая из всех провинций. Собирай сильную армию. Часть царского войска, проверенного в боях, я передам под твое командование. Это сейчас важно для тебя и для меня. Я возлагаю на тебя большие надежды.

Селевк видел, что беспокойство и сомнения терзают Антипатра, всей душой болеющего за будущее и Македонии, и всего огромного государства. От него не ускользнуло, что руки Антипатра слегка дрожат, а лицо выглядит усталым и изможденным. «Ему скоро восемьдесят, но доживет ли он до своего дня рождения?» – тревога закралась в душу Селевка.

Между тем старый полководец продолжал: