Тени Былого - Андрей Васильев

— Аверьяном, — охотно отозвался леший. — Можешь дедом Аверей звать.

— Дед Аверя, вот скажите мне — чего эта Марьяна так в Люду вцепилась? — устало спросил у него Коля. — Из вредности, что ли?

— Паря, ты чего? — огладил седую бороду Лесной Хозяин. — У простых-то баб невесть что в голове творится, а ты про ведьм спрашиваешь. Я так точно на твой вопрос не ответчик. Мое дело — лес. Вот хочешь, расскажу тебе как лосиха себе лося выбирает, чтобы, значит, с ним…

— Лось — это здорово, — вздохнул оперативник, доставая из рюкзака узелок, что ему на прощание Людмила сунула. — Но давайте как-нибудь в другой раз. О, пирожки. Перекусим?

— А ну-ка. — Старик слез с пня, на котором было удобно устроился, наклонился к еде, повел носом, ухмыльнулся и вернулся на свое место. — Не, малой, эту красоту ты сам ешь, пожалуй. И не вздумай ей еще кого-то угостить.

— Почему? — Коля взял один из пирожков и тоже понюхал его румяный бок. — Пахнет здорово. Он, по-моему, с вареньем. С малиновым.

— С ним, — подтвердил леший. — А замешан на заговорной воде, что во время первой грозы была собрана, когда Сварог с матерью сырой землей свадебку играет да Ярилу на нее до зимы отпускает. Да, паря, присушил ты ведьму-от, присушил. Бывает же такое! Что глазами хлопаешь? Не понял, что к чему?

— Ну так… — Коля снова обнюхал пирожок.

— Заговор она на эту снедь наложила, — расплылся в улыбке дед Аверя. — Как ты печева сего отведаешь, так до следующей весны ни на кого, кроме нее, глаз свой не положишь, про что другое я уж не говорю. Отсохнет и отвалится инструментарий твой, попробуй ты с какой девкой в кольцо да сваечку поиграть. Не желает Людка, чтобы у нее на дороге другая встала да дролюшку сердешного увела. Так что подумай, паря, подумай. Может, лучше не есть этот гостинец?

— Круто, — признал оперативник, повертел пирожок, да и откусил сразу половину. — Только зря. Я и так ни на кого другого не смотрю. И на нее тоже, потому что кое-кто мешает.

— Так Марьяна тебе вроде кое-чего предложила, — лукаво прищурил левый глаз лесовик. — Зачем отказался?

— Мое — это мое, — прочавкал Коля. — А там казенное. В личном я только за себя да Люду в ответе, а на работе — за всех, кто мне доверяет. Кто его знает, что эта Марьяна удумает? А что если из-за этого договора кто-то из моих друзей погибнет? Не, я так не могу. И не хочу.

— Может, ты и прав, — согласился с ним дед Аверя. — Ну, как пирожки?

— Вкусные. — Нифонтов завязал узелок и убрал его в рюкзак. — Дома с чаем доем.

— Ну и славно. — Лесовик глянул на небо с легкими облачками, а после спрыгнул с пня. — Однако не стоит рассиживаться, дело к грозе идет. За этой мелочью большая туча скоро приползет, с молоньями да ливнем, так что давай-ка я тебя до станции доведу. Мне так спокойней будет.

По возвращении домой Коля еще долго так и так гонял в голове все услышанное, как от Людмилы, так и от Марьяны, и всякий раз выходило, что верный он выбор сделал. Верный. Вот только на душе было пакостно. Решение по всему правильное, это так, вот только отдалило оно его от любимой девушки очень сильно.

Ну и рассказ о загадочном злыдне из памяти никак не шел, потому первым делом утром Коля решил поделиться им с Ровниным, рассудив, что такие новости при себе оставлять все же не стоит.

Правда, реализовать решение сразу не получилось, поскольку утром шефа на работе не оказалось, а после Коля на пару с Викой отбыл на Мясницкую, где объявилась монета-«подкидыш», которая чуть не свела в могилу очередного жадину. Ведь вроде всем уже известно — не поднимайте деньги с земли, никогда не знаешь, случайно они потеряны или нарочно. Но куда там — увидел человек монетку, обрадовался, подобрал и в карман сунул, а вместе с ней чужую болезнь прихватил, или даже чего похуже. Ладно еще дети, неразумный возраст хоть какое-то оправдание. Но ведь и взрослые туда же.

Вот и тут — дядьке под «полтинник», казалось бы — что тебе эти десять рублей, погоду сделают? На них сейчас даже хлеба не купишь. Нет, цапнул денежку, а через сутки коростой покрылся, да такой, что смотреть страшно. Хорошо еще что эта новость благодаря его дочери, желающей хайпануть даже на горе родного человека, в социальные сети попала, и про нее в отделе узнали, а то загнулся бы корыстолюбивый мужчина от неизвестной болезни через пару дней, и все.

Вернулся обратно Коля ближе к обеду, и первым, кого он встретил во дворе, был Ровнин, садящийся в машину. Само собой, Нифонтов мигом смекнул, что обратно сегодня шеф вряд ли приедет, а по телефону тему, которая беспокоила оперативника, обсуждать не стоило.

— Олег Георгиевич, — окликнул он начальника, который с некоторым недовольством глянул на него. — Можно у вас пару минут украсть?

— Вообще-то нет. Я и так опаздываю, а мне еще по пробкам сколько стоять.

— Так важная же новость, — заверил его Нифонтов. — Правда!

— Излагай, — разрешил Ровнин. — Но — быстро.

Увы, но быстро получилось довольно путано, поскольку одна деталь цеплялась за другую, потому спустя минуту начальник отдела жестом руки остановил подчиненного.

— Скажи мне, Николай, ты как к науке относишься?

— Положительно, — уверенно ответил ему оперативник. — Мы в космос первые полетели. И еще радио наш Попов изобрел.

— Ну последнее спорный факт, Малона Лумиса все же не стоит сбрасывать со счетов. Но я рад, что чаяния научного сообщества тебе не безразличны. Держи ключи, садись за руль, по дороге все подробно расскажешь.

Коля выполнил приказ, забил в навигатор названный шефом адрес, пару раз просигналил Мезенцевой, как всегда ошивавшейся на крыльце здания, и вырулил со двора.

— А куда все же едем-то? — не удержался он от вопроса.

— В храм науки, — благодушно сообщил ему Ровнин. — В обитель мудрости, можно сказать. Образовалось у меня там кое-какое дельце. Ничего серьезного, задачка в одно действие, ответ на которую, мне, пожалуй, уже известен.

— Вы, Олег Георгиевич, прямо всерьез моим воспитанием и образованием занялись, — застенчиво улыбнулся Коля. — То Третьяковская галерея, то вот научное учреждение. Эдак скоро я вас батей начну называть.

Ровнин отчего-то закашлялся — то ли от смеха, то ли от неожиданности.

— Интересный подход к вопросу, — наконец произнес он. — Но мы развивать эту тему