Третье откровение - Макинерни Ральф

Он набрал номер, лежа на спине и уставившись в потолок.

— Привет, Карлос. Я вернулся. Где мы можем встретиться?

— Помнишь Трастевере?

— Конечно.

— Закусочная рядом с «Сабатини».

— Когда?

— В два часа?

— В два часа.

Трэгер выключил телефон. Не было еще и полудня. Может ли он позволить себе заснуть? Перелет через Атлантику навстречу солнцу съел пять часов. Самолет сел в Риме на закате. Трэгер закрыл глаза.

Он отправился на Трастевере пешком, предпочитая узкие улочки вроде виа Монтероне, пересек площадь Витторио-Эмануэле и скоро оказался у моста. Центральная часть Рима, древний Рим, — очень компактное место. Трэгер несколько раз прошел мимо закусочной. Столики на улице были свободны. С третьего раза Трэгер зашел внутрь. Карлос сидел за столиком. Напротив него сидел Дортмунд.

— А я думал, тебя нет в живых, — сказал Трэгер, подсаживаясь.

Захлебнувшись волной облегчения, он захотел обнять бывшего начальника.

— Эти сволочи убили Марвина. Карлос любезно согласился предоставить мне убежище. Можно сказать, в буквальном смысле.

Дортмунд поселился в квартире при Ватиканской обсерватории, внутри Ватикана, на холме за собором.

— Меня надули, — повернулся Трэгер к Карлосу.

Тот мысленно пропустил это через словарь.

— Отымели.

— Ага.

— Перехитрили и ограбили.

Трэгер объяснил свой странный маршрут, рассказал про папку, похищенную из Ватиканской библиотеки, которую он забрал себе и которую снова украли, теперь уже из его сейфа.

— Он убил Беа, — сказал Трэгер Дортмунду.

Как легко дались ему теперь эти слова. Старик закрыл глаза.

— Что у вас тут новенького? — обратился к Карлосу Трэгер.

— А есть мы будем?

Дортмунд и Трэгер поразились аппетиту Родригеса. Если такое чувство голода будили в нем плохие известия, то что тогда будили хорошие? Закуски, сыр, спагетти, затем котлета по-милански. Вино? Карлос в одиночку прикончил чуть ли не целый литр домашнего красного. Дортмунд поковырял макароны, едва притронулся к хлебу и выпил бокал вина с минеральной водой, что в Риме не считалось преступлением. Трэгер заказал то же, что и Карлос. Пытка едой.

— Он вернулся в Рим, — объявил Карлос, откидываясь назад и вытирая лицо салфеткой.

Трэгер ждал. Дортмунд перестал ломать хлеб.

— Он хочет меняться.

— На отчет о покушении?

Карлос кивнул.

— Кардинал Пьячере отказывается. Его святейшество взял на себя обязанности государственного секретаря, но кресло занял Пьячере.

— Кажется, я могу предложить решение, — сказал Трэгер.

Именно он составил отчет ЦРУ, который теперь хранился в архивах Ватикана.

— Копия есть у меня на компьютере.

Дортмунд недовольно поморщился. В последние годы прошумело несколько случаев, когда совершенно секретные документы пропадали с машин тех, кому полагалось знать, что к чему.

— Где твой компьютер?

Трэгер указал на сумку, которую поставил под стол и во время еды придерживал ногой.

— Так что обмен возможен.

— Ты уверен, что у него есть то, что нам нужно? — спросил Дортмунд.

— Разузнать это можно только одним способом, — ответил Трэгер.

— Первым делом надо где-то распечатать содержимое твоего жесткого диска, — сказал Карлос.

Трэгер задумался.

— Давайте сначала договоримся.

Карлос подозрительно посмотрел на него.

— У тебя правда есть этот отчет?

— Есть.

— Покажи ему, — сказал Дортмунд.

Трэгер достал компьютер и через минуту вывел текст на экран. Он прокрутил несколько страниц.

— Я все устрою, — кивнул Карлос.

Вернувшись в свою комнату в каса дель Клеро, Трэгер настроился на глубокий сон в желании наверстать недели неполноценного отдыха. Конец был виден. С Дортмундом все в порядке. У Трэгера на шее висело портативное запоминающее устройство с копией отчета о покушении на Иоанна Павла II. По злой иронии Анатолий получил в конце концов третью тайну Фатимы и теперь жаждал обменять ее на доклад. Когда содержимое секретного документа тебе известно, он теряет притягательность, которую оказывает на других.

Погружаясь в сон, Трэгер гадал, как устроилась в монастыре бригиттинок Хизер. Джон Берк вызвался показать ей Рим.

Трэгер проспал всю ночь, но утром проснулся с тяжелой от усталости головой. Трэгер не стал завтракать в столовой обители. Пройдя по вымощенной брусчаткой улице к пьяцца Навона, он обратил внимание на возбуждение, царившее вокруг газетного киоска. Трэгер подошел ближе, увидел заголовки и сразу же купил несколько газет: «Темпо», «Коррьере делла сера», «Оссерваторе романо», «Геральд трибьюн». Он прошел к бару, сел за столик на улице и заказал кофе. Все вокруг читали одно и то же.

Отец Жан Жак Трепанье опубликовал полный текст третьей тайны Фатимы. Стали известны фрагменты, скрытые в 2000 году.

Благословенная Дева Мария просила молиться и каяться, не давать дорогу греху, меняться к лучшему, как каждому в отдельности, так и всему обществу. Альтернатива была мрачной. Если к предостережениям Богородицы не прислушаются, христианская Европа падет под натиском магометанской ереси и те, кто остался глух к ее посланиям, подвергнутся гонениям и попадут в рабство.

Для тех, кто еще сомневался, Трепанье пояснял, что, разумеется, предостережение не дошло до людей, потому что его утаили. И вот теперь зараза, как предсказывалось, расползалась по Европе. В заключение Трепанье задавался вопросом, не слишком ли поздно объявлять последний крестовый поход.

ГЛАВА ПЯТАЯ

I

Жгли чучела Папы

Известие о том, что благословенная Дева Мария предсказала мусульманское нашествие на Европу в наказание за грехи, молниеносно разнеслось по всему миру.

Кого-то это позабавило, другие ненадолго отвлеклись от обычных занятий. Большинство, вероятно, не придало бы откровениям отца Трепанье никакого значения, но средства массовой информации настойчиво муссировали тему, заполняли эфир бесконечными комментариями, анализами и оценками, и вскоре не обращать внимания на шокирующие разоблачения стало невозможно. Те, кому сулили наказание, словно чувствуя за собой вину, кипели праведным гневом и громогласно возвещали о несправедливости и оскорблении невинных. Предполагаемый инструмент наказания откликнулся взрывом негодования.

По всему арабскому миру прокатилась волна беспорядков. Улицы заполонили обезумевшие толпы, требующие объявить священную войну неверным. Основным объектом ярости стал Папа. Однажды Бенедикту уже пришлось пожинать плоды протестов после лекции в Регенсбургском университете, когда он упомянул спор византийца и мусульманина. На самом деле Папа хотел подчеркнуть, что религия не должна уничтожать рассудок, что верования не могут вступать в вопиющие противоречия с разумом, что люди различных конфессий могут общаться друг с другом, несмотря на расхождения в учениях, основываясь на том, что все они обладают интеллектом.

Однако тонкий анализ аргументов не входит в инструментарий уличных ораторов и пропагандистов. Буря улеглась только по прошествии какого-то времени, а также благодаря визиту его святейшества в Стамбул.

Сейчас ярость вспыхнула с новой силой. В одной столице арабского мира за другой жгли чучела Папы. Все мечети Рима и Европы кипели гневом. Толпа мусульман собралась на пьяцца дель Пополо и прошла по Корсо к огромному белому монументу в память о погибших воинах, обрастая народом. Процессия повернула на площадь Витторио-Эмануэле и с криками, проклятиями и молитвами перешла на другой берег Тибра. Полицейские машины перегородили виа делла Кончилияционе, но демонстранты просто опрокинули их и устремились дальше. Показавшийся купол собора Святого Петра вызвал утробный рев негодования.

В это воскресенье Папе не разрешили подходить к окнам своего кабинета.