Пороки - Каролина Дэй

от скулы до левого уголка губ. Обводит контур нижней губы. Приоткрываю их, когда он пытается просунуть палец в рот. Глажу подушечку языком. Не отвожу глаз от черных бездн.

Я так устала быть сильной. Так устала терпеть неизвестность, унижение, оскорбления. Устала каждый раз испытывать чувство вины перед родителями и братом. Так устала видеть презрительный взгляд миссис Хайт, когда Себастьян приезжает к дочери, устала ловить на себе косые взгляды других.

Устала избегать чувств…

– Фак!

Себастьян резко вытаскивает палец и заменяет его своими губами. Впивается в меня, всасывает губы, приоткрывает языком рот и вторгается в него. Глубоко. Властно. Будто забирает свое по праву. Подчиняет. А я не сопротивляюсь ему, подаюсь навстречу, шаря руками по широким плечам, по вздымающейся грудной клетке, скрытой под белоснежной рубашкой.

Разум то и дело, взывает к здравому смыслу. Этот тоненький противный голосочек неприятно давит на черепную коробку.

«Он убил твоего отца, твою мать. Хочет избавиться от тебя».

«Он помог оплатить операцию Адаму».

«Он отравил твоего брата».

«Он выплатил ваши долги и сделал так, чтобы к тебе не пришли кредиторы».

«Он похитил тебя и отправил неизвестно куда без твоего ведома».

«Он подарил наслаждение, о котором ты вспоминаешь по сей день».

Я уже слышала этот распирающий на части голосок, сталкивалась с борьбой тела и разума. Каждый раз, когда Себастьян Гранд оказывался непростительно близко, а сердце предательски билось чаще положенного.

– Оставь меня.

Мы разрываем поцелуй, я отворачиваюсь от его настойчивых губ. Но это не останавливает мужчину – его губы перемещаются на шею, легко-легко покусывают ее, вызывая табун мурашек по коже. И шепчет. Хрипло. Почти четко:

– Не могу.

– Пять лет без меня держался, еще десять продержишься, – мой голос тоже звучит хрипло.

– А ты? Ты сможешь без меня? – Он внимательно смотрит в глаза, ждет ответа.

– Смогу.

– Не обманывай меня, Лолита. Я уйду, а ты будешь жалеть, что не поддалась мне, будешь представлять нас вместе, одной семьей. И сейчас ты наверняка течешь.

Он прав. Как бы я ни отрицала, он прав. Теку. Как скучавшая по своему мужчине женщина, давно забывшая мужскую ласку. Теку. Для него. Дыхание учащается, грудь поднимается вверх-вниз, касаясь его крепкой грудной клетки.

– Давай забудем обо всем.

И впервые в жизни я соглашаюсь с его словами. Забываю обо всем, что нас разделяет…

Прижимаюсь к его губам в жадном поцелуе. В попытке вновь почувствовать давно забытый аромат мяты. Руки тонут в его волосах, сминают. Гладят выбритый затылок, медленно опускаясь к рубашке. Снова рву полы. Как на яхте. Чтобы ни единой пуговицы не осталось. Чтобы обнажить горячее тело.

Чувствую, как Себастьян улыбается. Перемещается губами к уху, посасывает мочку. Руками щупает что-то на столе, затем резко сметает все канцелярские принадлежности на пол и сажает меня на стол. Дикий. Неуправляемый. Страстный. Мой. Мой убийца.

– Ненавижу! Ненавижу тебя! – то ли выкрикиваю, то ли хриплю я.

– Люблю. Люблю тебя…

Сильные руки резко тянут вниз молнию, но бегунок застревает на середине выреза. Мужчина прерывает наши поцелуи, хватает ворот в свои твердые пальцы и раздирает ткань в разные стороны.

– Эй!

– Оно мне надоело! Слишком соблазнительное!

– Напомнить, что именно в нем…

– Я в другом тебя буду трахать, – и затыкает меня новой порцией горячих поцелуев, пробуждающих сонные клеточки организма.

А одновременно резко опускает лямки лифчика, стягивает его с моего тела, обнажив полную грудь с затвердевшими вершинками. Меня пронзает током, сносит крышу от его ласк. От напора. От жесткости. От зубов, вытягивающих сосок на себя.

Выгибаюсь. Стону. Кричу. Плевать, что нас кто-то услышит. Да это и невозможно – музыка в клубе играет очень громко, даже до кабинета доносится.

– Идеальная, – хрипит мужчина, вытягивая второй сосок.

Прижимаю его голову теснее к себе. Ближе. Его язык ласкает, бьет плоть, подчиняет. Хочу еще. Хочу большего.

Себастьян стягивает остатки платья снизу вместе с намокшими трусиками, толкает меня назад, заставляя лечь на прохладную поверхность. Она контрастирует с горячими ладонями мужчины, возбуждает. Сводит с ума нас обоих. Глаза в глаза. Кожа к коже. Прикосновения ощущаются как сильные разряды тока по всему телу. Невозможно оторвать взгляд от его черных омутов, покрытых поволокой похоти.

– Раздвинь ножки… – Он заставляет согнуть ноги в коленях и сам же раздвигает. А я так же не сопротивляюсь. – Мокрая.

Улыбается. Хищно. Дерзко. Как сумасшедший, сбежавший из психиатрической лечебницы. Прожигает своим взглядом мою промежность. Не отрывается от нее.

– Ах! – выгибаюсь, когда средний палец едва касается клитора. Затем исчезает так же быстро.

– Чувствительная. Ничего не изменилось между нами, – ухмыляется Себастьян.

– Ошибаешься.

– Думаешь?

Себастьян резко вводит два пальца и двигается внутри. Мечусь по столу, кричу, пытаюсь сжать края деревянной поверхности. Закрываю глаза. Чувствую, что от этих движений скоро приду в экстаз. Достигну пика. От чутких пальцев этого мужчины. Моего мужчины.

– Смотри на меня!

Приказ, который я не могу не выполнить. Цепляюсь за его взгляд как за единственную соломинку в этом грешном мире. В нашей грешной игре, не знающей границ.

Выгибаюсь навстречу его пальцам, чувствую, что вот-вот достигну вершины. Еще немного. Чуть-чуть. Вот так. Пожалуйста, ласкай меня. Вот так. Крути пальцем вокруг клитора. Сильнее. Резче. Еще…

Но Себастьян лишает меня оргазма. Он быстро вытаскивает пальцы, покрытые моим возбуждением, облизывает их, будто пробует на вкус любимое мороженое. Возвращает взгляд ко мне, сцепляется им с моими глазами.

– Хочешь? – хрипло интересуется он.

– Да…

Не знаю, о чем именно он спрашивает, но это не имеет никакого значения. Не сейчас.

Мужчина снова окунает в меня пальцы, но больше не двигается. Увлажняет их мной до самых костяшек и вытаскивает. Проводит горячую дорожку по моему лобку, по животу, поднимаясь к груди, оставив небольшой след около правого соска, а затем погружает пальцы в рот. Солоновато. Смесь моей смазки и запаха его кожи. Чуть грубоватой, но не менее желанной.