Менеджмент по-Суворовски. Наука побеждать - Вячеслав Владимирович Летуновский

• От строгости до жестокости полсажени, пол-аршина, полвершка, полполвершка.

• Полная мочь избранному полководцу.

О солдатах

• Каждый воин должен понимать свой маневр. Тайна есть только предлог, больше вредный, чем полезный. Болтун и без того будет наказан.

• Сам погибай, а товарища выручай. За убитых Церковь Бога молит!

• Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, правдиву, благочестиву.

О себе

• Итак, скажу вам, что я проливал кровь ручьями. Содрогаюсь. Но люблю моего ближнего. Во всю жизнь мою никого не сделал несчастным. Ни одного приговора на смертную казнь не подписал. Ни одно насекомое не погибло от руки моей. Был мал, был велик. При приливе и отливе счастья уповал на Бога и был непоколебим.

• Горжусь, что я русский. (Что с нами произошло? Почему мы вдруг перестали гордиться тем, что мы русские?! – Прим. авт.)

• Если б я не был полководцем, то был бы писателем.

• Лучше голова долой, нежели утратить свою честь. Смертями пятьюстами научился смерти не бояться.

• Мне солдат дороже себя.

• Никогда самолюбие, чаще всего порождаемое мгновенным порывом, не управляло моими действиями, и я забывал себя, когда дело шло о пользе Отечества.

• Одна минута решает исход битвы, один час – успех кампании, один день – судьбы империи. Я действую не часами, а минутами.

• Почитая и любя нелицемерно Бога, а в нем и братий моих, человеков, никогда не соблазняясь приманчивым пением сирен роскошной и беспечной жизни, обращался я всегда с драгоценнейшим на земле сокровищем – временем – бережливо и деятельно, в обширном поле и в тихом уединении, которое я везде себе доставлял. Намерения, с великим трудом обдуманные и еще с большим исполненные, с настойчивостью и часто с крайнею скоростью и неупущением непостоянного времени. Все сие, образованное по свойственной мне форме, часто доставляло мне победу над своенравной Фортуной. Вот что я могу сказать про себя, оставляя современникам моим и потомству думать и говорить обо мне, что они думают и говорить желают.

• Пудра не порох, букли не пушка, коса не тесак, а я не немец, а настоящий русак.

• Семьдесят лет гонялся я за славой. Стою у гроба и узнаю мечту ее: покой души у Престола Всемогущего.

• Честь моя мне всего дороже. Покровитель ей Бог.

• Я живу в непрестанной мечте.

• Штыки, холодное оружие, атаки, удар – вот мои рекогносцировки.

• Я был счастлив, потому что повелевал счастьем.

• Материалы, принадлежащие к истории моих военных действий, столь тесно сплетены с историей моей жизни, что оригинальный человек и оригинальный воин должны быть между собой нераздельны, чтобы изображение того или другого сохраняло существенный свой вид.

Главное правило Суворова: торопиться делать добро.

Приложение 4. Анекдоты о князе Александре Васильевиче Суворове

• Как-то взят был в плен молодой, красивый, щеголевато одетый человек, который назывался свойственником нынешнему французскому императору. Граф Суворов, взглянув на него, сказал: «Хорош! Прекрасный молодец, однако. Поди к себе домой и не ходи сюда, не то русские зарежут. С Богом! Да не ворочайся, зарежут. Помни же: ступай, не оглядывайся».

• Страстно любя славу, он желал, чтобы каждый его подчиненный пылал к ней равным жаром и строго наблюдал честь русских воинов. Как-то при разводе, будучи недоволен своим Фанагорийским полком, призвал адъютанта и сказал ему: «Поди скажи Мандрыкину, чтобы он написал прошение и подал Курису (бывший письмоводитель Суворова), пусть переведет меня в другой полк. Не хочу с ними служить, они немогузнайки». Весь полк приведен был в чрезвычайное уныние этими словами. В следующий раз развод был исправный. Суворов по обыкновению своему, начиная благодарность от полковника до рядового, закончил свою речь таким образом: «Я вам друг, вы мои друзья». Потом приказал адъютанту сказать Курису, чтобы он оставил его в том же полку, и продолжил: «Они добрые солдаты, они исправились. Они русские». На лицах всех солдат было заметно сердечное восхищение.

• После одного форсированного марша в Италии солдаты, не имевшие притом и провианта в рюкзаках, на отдыхе, сели на берегу речки, вынули ложки и начали хлебать оными воду. Неожиданно к ним пришел Суворов и сказал: «Здорово, ребята! Что вы делаете?» – «Хлебаем итальянский суп, ваше сиятельство!» – «Помилуй Бог! Как хорошо!» – сказал он. Солдаты хотели из почтения встать, но он не велел им этого делать, сел между ними, взял у одного солдата ложку и сам начал хлебать из речки воду, приговаривая: «Славный суп!.. Помилуй Бог, славный!.. Ваш фельдмаршал теперь сыт. Но молчок, ребята! Французишки близко, один переход: у них много напечено и наварено, все будет наше!» Сказав это, встал и отошел. Таким-то образом Великий Муж умел ободрить своих подчиненных к перенесению нужд и трудов и снискать к себе их доверие.

• Однажды Суворов, разговаривая о самом себе, спросил всех, у него бывших: «Хотите ли меня знать? Я вам себя раскрою – меня хвалили цари, любили солдаты, друзья мне удивлялись, ненавистники меня поносили, при дворе надо мною смеялись. Я бывал при дворе, но не придворным, а Эзопом, Лафонтеном: шутками и звериным языком говорил правду, подобно шуту Балакиреву, который был при Петре Великом и благодетельствовал России, кривлялся я и корчился. Я пел петухом, пробуждал сонливых, угомонял буйных врагов Отечества. Если бы я был Цезарь, то старался бы иметь всю благородную гордость его души, но всегда чуждался бы его пороков!»

• Один храбрый и весьма достойный офицер нажил нескромностью своею много врагов в армии. Однажды Суворов призвал его к себе в кабинет и выразил ему сердечное сожаление, что он имеет одного сильного злодея, который ему много вредит. Офицер начал спрашивать, не такой ли NN? «Нет», – отвечал Суворов. – «Не такой ли граф Б.?» Суворов отвечал отрицательно. Наконец, как бы опасаясь, чтобы никто не подслушал, Суворов, заперев дверь на ключ, сказал ему тихонько: «Высунь язык!» И когда офицер это исполнил, Суворов таинственно ему сказал: «Вот твой враг!»

• Когда в Полтаве императрица Екатерина II, довольная маневрами войск, спросила Суворова: «Чем мне наградить вас?», он ответил: «Ничего не надобно, матушка, давай тем, кто просит. Ведь у тебя и таких попрошаек, чай, много?» Императрица настояла. «Если так, матушка, спаси и помилуй: прикажи отдать за квартиру моему хозяину, покою не дает, а заплатить нечем!» – «А разве много?» – спросила Екатерина. «Много, матушка, – три рубля с полтиной!» – важно произнес Суворов. Впоследствии он, рассказывая об уплате за него долгов императрицею, прибавлял: «Промотался! Хорошо, что матушка за меня платила, а то бы беда».

• Как-то Суворов был во дворце. К нему подошел один из не очень искусных генералов, который считал себя знатоком военного дела, и спросил: «Александр Васильевич, о вас говорят, что вы не знаете тактики». – «Так, – отвечал Суворов, – я не знаю тактики, но тактика