Воровская правда - Евгений Сухов

На зоне Аннушка поживал лучше, чем иной трудолюбивый мужик, а сэкономленные жиры менял на конфеты и сдобы. До этого он тянул срок в соседней колонии, но его любвеобильность стала поводом для ссоры между двумя авторитетами, в результате которой один из них был ранен ножом в живот и тихо скончался в тюремном лазарете.

Аннушка, освобожденный от многих повинностей, дежурил перед биндюгой Ореха и напоминал строгого швейцара при входе в дорогой ресторан. Зэки частенько подкармливали его сладостями, чтобы он заступился за них перед смотрящим.

Заметив Кузькина, Аннушка уважительно привстал и так ласково улыбнулся, как будто он с гражданином начальником провел не одну сладостную ночку. Его огромное, разбухшее на сытых хлебах тело задрожало от возбуждения.

— Вы бы, гражданин начальник, заходили к нам почаще, а то вас скорее можно встретить в обнимку со штангой… чем в приличном обществе. Устаете, наверно, а ведь изможденному телу разрядка нужна, — многообещающе пропел он.

Кузькин едва глянул на Аннушку, и тот, заметив недобрый взгляд, поспешно отступил в сторону.

Орех к визиту начальства отнесся снисходительно, безо всякого пиетета. Спокойно выслушал сообщение о том, что подполковник Беспалый хочет его видеть, а потом безрадостно объявил:

— Буду!

Кузькин был наслышан об Орехе. Если бы смотрящий сообщил о том, что не желает видеть начальника колонии и хочет, чтобы Беспалый лично явился к его милости, то старший лейтенант воспринял бы и эти слова как должное. Год, проведенный на службе в колонии, закалил его настолько крепко, что даже содомитскую любовь зэков он воспринимал как одно из проявлений нормальных человеческих отношений.

У Беспалого имелась одна особенная черта: он никогда не заводил разговор сразу, а поначалу долго рассматривал своего собеседника. Орех хорошо знал это и настроился не тяготиться нависшим молчанием: за время своих отсидок он успел убедиться в том, что каждый опер обладает какими-то странностями, и если невозможно посмеяться над чудачествами в открытую, то следует хотя бы относиться к ним с пониманием. Однако в этот раз Беспалый повел себя иначе.

Едва Орех шагнул через порог, Беспалый произнес:

— Ну, голуба, твоему царствованию у нас, кажется, пришел конец.

— А в чем дело? — насторожился Орех.

— В нашу зону направили Варяга!

— Пахана по России? — изумился Орех. — Варяга?! Почему именно сюда? Что, мало зон, что ли?

— Именно этот вопрос задал и я. Одна из причин кроется в том, что Варяга не желает принимать ни одна тюрьма в Московской области. Если его привезут в изолятор, то зэки просто выйдут из повиновения. А иметь взбудораженных зэков в столице — это все равно, что сидеть на ящике с динамитом. Конечно, наше начальство могло годами возить его по пересылкам, но это тоже чревато — неизвестно, до чего он может договориться с другими арестантами. Самое лучшее — это запихнуть его куда-нибудь в глубинку, где он не очень-то известен. Скорее всего поэтому и была выбрана моя колония. Образцовая!

— У тебя, начальник, колония сучья, почему же такого авторитетного вора, как Варяг, направляют сюда?

Беспалый хитро улыбнулся:

— Может, хотят превратить его в суку?

— Нет, такого вора, как Варяг, сукой не сделаешь! — В голосе Ореха послышались обиженные нотки. — Скорее, он твою зону превратит в воровскую. И что же ты думаешь делать?

— Хм… Вопрос поставлен неправильно. Что ты должен делать? — ткнул Александр Беспалый пальцем в грудь Ореха. — А ведь ты должен будешь его уничтожить!

— Шутишь, Александр Тимофеевич? Если я замочу смотрящего, через полчаса зэки прибьют меня гвоздями к кресту, как Христа!

Беспалый улыбнулся. Он, как всегда, не мог сказать Ореху всей правды. Впрочем, настороже он был обязан держаться даже со своими подчиненными. В этот раз дело обстояло куда сложнее — вместе с извещением о перемещении Варяга он получил предписание из ФСБ, в котором недвусмысленно требовалось поставить крест на воровской карьере Варяга. Одна из возможностей уничтожить смотрящего — это начисто скомпрометировать его перед другими осужденными. И когда ореол несгибаемого борца будет запачкан, тогда наступит время, чтобы подговорить какого-нибудь горемычного тюремного сидельца пырнуть Владислава ножом за полкило индийского чая. Охотники отыщутся. Это точно!

— Ты ошибаешься, Миша. Тебя не распяли бы на кресте, как Христа. Это была бы для тебя слишком большая честь. Ты просто бы отдал богу душу без покаяния. В этом случае зэки зарыли бы тебя в землю живьем… Но можешь не беспокоиться: этого не случится! Ты мне слишком дорог, чтобы я просто так расстался с тобой. У нас получится все, как я задумал…

— Сомневаюсь!

— Не сомневайся. Но для этого ты должен строго придерживаться моих инструкций. Не мне тебя учить. Братва умеет отличать фальшь от искренности. Один неверный шажок — и тебя прирежут, как неразумного телка.

— Ты дашь мне на Варяга чернуху? — Орех с надеждой поднял на Беспалого глаза. — Вот только есть ли на него что-нибудь?

Александр Беспалый хорошо знал своего подопечного. Орех даже на самую ошеломляющую новость умел отвечать полуулыбкой. Он умел сдерживать эмоции и порой своей невозмутимостью удивлял и Беспалого, и зэков. Единственное, в чем он себе не отказывал, так это в сентиментальности. Но в последнем его трудно было упрекнуть, так как эта черта характера едва ли не для всего племени воров. Беспалому не раз приходилось слышать от блатных щемящие истории о загубленной юности, видеть искренние, горькие слезы при исполнении обыкновенной «Мурки», и тогда ему казалось, что он беседует не с вором-рецидивистом, за плечами которого по нескольку ходок, а с наивным подростком, страдающим от отсутствия материнского тепла.

Вместе с тем Орех был необыкновенно азартен, честолюбив, и если видел перед собой перспективу, которая смогла бы сполна удовлетворить его самые смелые помыслы, то он двигался к ней с упрямством голодного телка к сосцам матери.

— Ты наивно рассуждаешь, Орех. Обхохочешься! Если даже такой чернухи и не существует, то ее нужно будет придумать. Жизнь гораздо богаче и труднее, чем нам порой видится. Варяг не пацаненок. Он успел повидать и пережить уже столько, что многим хватило бы на несколько жизней. И мне не верится, что он ни разу не споткнулся. Просто надо очень внимательно порыться в его прошлом. Я сделаю все от меня зависящее, да и ты, будь добр, постарайся. Если нам удастся провернуть это веселенькое дельце, то почему бы тебе не стать смотрящим Москвы, а то и всей России! Тем более что в столице скоро, говорят, произойдут большие перемены.

От Беспалого не ускользнуло, как лицо Ореха при этих словах напряглось и весь он как-то преобразился, приосанился, как будто действительно получил от воров предложение стать законным всея Руси.

— Ты же знаешь, Александр Тимофеевич, — осторожно начал вор, — что не все так просто. Для этого нужны огромные заслуги перед миром. Да и башка должна варить.

— То, что касается заслуг перед миром, — веско заметил Беспалый, — то их можно организовать, а насчет башки можешь не беспокоиться — она у тебя на плечах имеется. А потом, ты будешь не один. Тебя поддержат.

— И как ты себе все это представляешь? Вот, скажем, завтра прибывает Варяг. По-твоему, я должен идти к нему на поклон?

Беспалый уже не раз мысленно прокручивал эту ситуацию. Он и сам не представлял, как поведет себя с авторитетным законным. Ведь даже в новой колонии заслуженный вор ничуть не потеряет своего могущества, он вполне может приговорить начальника колонии к смерти только за невежливое обращение. Александр Тимофеевич знал такие зоны, где истинными хозяевами были коронованные воры, а кум всего лишь исполнял их волю.

— Первое, что я тебе посоветую, — наставительно сказал он, — это не лезть на рожон. Той же самой линии буду придерживаться и я… Если представится возможность стать другом Варяга, не отказывайся. Хочу заметить, что это будет трудно, он не каждого подпускает к себе. Мне известно, что Варяг очень недоверчив и чрезвычайно осторожен, как старый лис. Но если тебе удастся завоевать его доверие или если повезет стать его приятелем, то это сильно увеличит число твоих сторонников. Потом это тебе поможет продвинуться наверх, получить ключик к некоторым секретам воровского общака. А когда ты почувствуешь, что помощь Варяга тебе уже больше не нужна, вот тогда-то и надо будет воспользоваться чернухой.

— Например?

Беспалый призадумался, а потом отвечал:

— Варяг долго был у общака, а касса для вора — это такая же святыня, как церковь для верующих. Можно будет попробовать доказать, что он не однажды запускал в кассу свою лапу. Подумаем… Ну так что, договорились?

Орех протянул руку: