Ох, охота! - Сергей Алексеев

Когда мы вернулись домой и рассказали охотоведу, что произошло, Виктор ничему не удивился, поскольку об этой медведице слышал уже не первый раз и пожалел, что я не стал стрелять. Дескать, эта самка наверняка людоедка и от этого нет страха перед человеком, и ввиду ее опасности лучше бы изъять ее из природы, поскольку она теперь натаскивает своих детей, которые будут такими же. Но другого случая встретиться с ней больше не представилось, да и, откровенно сказать, не очень-то и хотелось.

Однако самым опасным медведь становится после ранения и в том случае, если он унюхал или узрел (зрение, кстати, у медведей довольно слабое) своего обидчика. И ладно, если вы стреляли с лабаза, но если с подхода, то убегать от него бессмысленно и лучше, исполнившись хладнокровия и не сходя с места, стрелять, пока он прыжками несется к вам, и в последний миг отскочить в сторону. Впрочем, все советы здесь мало чему помогут, действовать нужно по ситуации и, самое главное, не терять присутствия духа и не паниковать.

Н. Сверчков. Охота на медведя

Однажды охотовед Виктор А. повел прокурора по полям, чтобы взять зверя с подхода. За лесным мыском они обнаружили медведя, который кормился, и подошли к нему на сорок метров. Прокурор положил карабин на «вилку» — специальную подставку, и вроде бы точно прицелился, но только ранил. Зверь мгновенно усек, откуда прилетело, развернулся и бросился на охотников. Виктор спокойно поднял винтовку СВТ, тогда еще редкую, десятизарядную и полуавтоматическую, и начал хладнокровно стрелять в бегущего медведя. Но после первого же выстрела отстегнулся магазин и упал в овес. Искать было некогда, зверь уже был в метре от охотоведа и вскочил на дыбки. Виктор не растерялся, всадил левую руку в пасть и попытался схватить за корень языка — болезненное место у медведя, говорят, если взял, то можно живого домой привести. Однако зверь кормился, было сильное слюноотделение, в пасти скользко, так что не схватишь, а зверь уже начал грызть руку. Тогда охотовед изловчился и попытался бросить медведя через бедро, поскольку был человеком сильным и спортивным, но прокурор в это время наконец-то выстрелил. Попал или нет, неизвестно, но зверь отскочил в сторону и убежал в лес. Виктор отделался изжёванной рукой, после чего получил прозвище, которым, правда, уважая мужество, называли за глаза — Недоеденный.

Но скоро появился еще один недоеденный, подчиненный охотоведа, Юра 3., зверолов не менее опытный. Этот проводил охоту с гостем с лабаза. Гость благополучно отстрелял медведя, после чего они слезли и пошли взглянуть на трофей. Чтобы проверить, мертвый ли зверь, Юра пнул его — оказался живой, схватил ногу и начал грызть. Спас крепкий яловый сапог…

Медведь — хозяин тайги и прокурор, пока нет в ней человека. Это первый враг, а второй — лесной пожар. Огонь и дым приводят осторожного, скрытного зверя в безумство, сеют панику. Он убегает, совершенно ничего не опасаясь, иногда может пробежать через деревню, полную собак. Кроме всего, согнанный со своей земли и бесприютный, он становится агрессивным, на глазах у пастухов может напасть на стадо коров и, как разбойник, рвать их налево и направо, без разбора и в результате утащить одну, а то и вовсе уйти ни с чем. В 1977 году вдвоем с рабочим мы были в месячном маршруте — спускались на пластмассовых обласах по реке Большая Утка от истока до устья. Места там дикие, необжитые и труднодоступные из-за ленточных болот, живую душу не встретишь. В это время по левому берегу загорелась тайга, и мы около недели плыли в сплошном дыму, мимо сгоревшего или горящего прибрежного леса. До пожара мы несколько раз углублялись в тайгу по левому берегу на расстояние до пятнадцати километров и не встретили ни единого медвежьего следа. Тайга казалась пустой, как бубен. Однако с началом пожара на спасительный правый берег побежала всевозможная лесная живность от белок до барсуков. И в один день через реку только на наших глазах переплыли четыре взрослых медведя, пестун и два медвежонка. И это на первый взгляд из пустой тайги! Причем на нас они не обращали внимания, и одного мой рабочий чуть только не протаранил обласом. В первую же ночевку после массового бега зверя нас до утра доставал один из них, так что пришлось несколько раз от гонять выстрелами. Наутро мы обнаружили, что вокруг палатки натоптана тропа — что ему надо было, непонятно, может, хотел напроситься в пассажиры. На следующую ночь мы уже решили спать по очереди: наш погорелец (или уже другой?) весь день топал за нами по берегу и остановился недалеко от нашей палатки. Мысль избавиться от такого преследователя была, но срабатывала крестьянская натура — мясо испортим, жара, много ли вдвоем съедим? Да и увезти с собой трудно, обласа и так перегружены пробами, идем с запасом в три пальца — это настолько выступают борта из воды. Однако поспать не удалось: не дождавшись темноты, медведь прокрался к нашим обласам, вытащенным на песок в двадцати метрах от палатки, и бесцеремонно стал рвать брезент, под которым были продукты — такой наглости мы просто не ожидали! Я выстрелил у него над головой, зверь рюхнул и убежал в кусты, но через минуту снова появился, чуть ли не ползком. Тогда я стал осторожно подходить к нему с карабином, а рабочий с топором и горящей головней. Когда оставалось шагов пятнадцать, медведь на нас окрысился и присел. Выбора у меня не оставалось, пришлось стрелять. Соли было в обрез, да и солить не в чем, поэтому мы разделали тушу, часть завернули в шкуру и взяли с собой, а часть сложили в кусок рыболовной сети и спустили в воду. На наше счастье, днем мы обнаружили на берегу стан рабочих химподсочки, которым отдали медвежатину, и остались у них ночевать. Однако погорельцы дошли и сюда, поскольку всю ночь за станом остервенело лаяли собаки серогонов…

Медведь — это один из немногих хищников, кто впадает в зимнюю спячку. В средней полосе России и на Русском севере из-за достаточно мягкой зимы он ложится часто в «верховую» берлогу: уже по снегу находит место под ветровальными деревьями, выворотнями или даже под развесистыми елями — главное, чтоб ветра не сквозили, подстилает хворост, сухую траву или еловый лапник, сворачивается в плотный клубок, так что сразу не поймешь, где голова, где зад, и засыпает. Потом его заваливает снегом, который подтаивает от тепла тела, подмерзает и образуется довольно теплое убежище. Именно такие берлоги и находят лесорубы, когда начинают готовить лес — то трактором наедут, до дерево уронят, а то какой-нибудь разгильдяй и вовсе провалится к зверю в лежбище.