8. Литературно-критические статьи, публицистика, речи, письма - Анатоль Франс

Не могу лишить себя наслаждения еще немного дальше проследить эту золотую жилу мистики; я должен привести плач Марии-Магдалины, жемчужину этого драгоценного крестьянского убора, для камней которого Жан-Франсуа Бладэ, искусный ювелир, нашел достойную оправу.

— Мария-Магдалина,Грешница перед богом,Зачем грешила ты?— Иисусе, мой Иисусе,Греха за собой не знаю.

— Мария-Магдалина,Ступай ты в дальние горы,Семь лет живи в горах. —Когда же прошло семь лет,Она сошла с гор.

Мария-МагдалинаУходит в дальние горы,Семь лет в горах живет.И вот, через семь лет,Подходит она к ручью.

Мария-МагдалинаК воде протянула руки,Омыла в прозрачных струях,И рук своих белизноюЗалюбовалась она.

— Мария-Магдалина,Ступай назад в те горы,Семь лет живи в горах.— Иисусе мой, Иисусе —Сколько ты повелишь!

К Марии-Магдалине,Когда семь лет миновало,Пришел господь Иисус: —Мария-Магдалина,Иди со мною в рай.

Можно было бы еще многое сказать о прекрасной поклоннице Иисусовой, омывающей белоснежные руки в ручьях пустынных мест, где обитают отшельники. Этот образ встречается в Провансе, в Каталонии, Италии, Англии, Дании, Швеции, Норвегии, в Германии и у чехов. Сейчас я получил весьма ученую и изящную статью Жоржа Донсье о цикле Марии-Магдалины[226] и узнал, что эта статья — лишь глава еще не вышедшего в свет труда, который мы с удовольствием прочтем и изучим.

Но пора уже проститься с Жаном-Франсуа Бладэ и довериться новому вожатому, Альберу Мейраку; он ждет нас на другом конце Франции, в дремучих лесах Арденн.

Альбер Мейрак — журналист, редактор выходящей в Шарлевилле газеты «Пти Арденнэ». Там, на берегу Мааса, он, прочтя книги Поля Себийо о бретонском фольклоре, решил стать первым собирателем преданий, обычаев и сказаний того департамента Франции, куда волею политических деятелей был назначен. Он взялся за дело со страстным рвением и той подвижностью ума, развитию которой так способствует повседневная работа журналиста. Он ходил по деревням, выспрашивая стариков и старух. Этого было недостаточно. Он обратился с призывом ко всем людям доброй воли, и его газета распространила это обращение повсюду, донесла его до самых глухих деревушек Арденнского края. Особенно горячо откликнулись на него учителя. Их помощь, вне сомнения, была ему весьма полезна. Но, вообще говоря, учитель не тот человек, который нужен для собирания народных преданий. Ему не хватает простоты. Он склонен украшать, исправлять. Как ни старался Альбер Мейрак оградить себя от чрезмерного усердия своих помощников, он все же поместил в своем сборнике не одно сказание, стиль которого больше напоминает ученого педанта, нежели пахаря.

В некоторых сказаниях явственно видна обработка. Это недостаток, которого самые искусные собиратели устного предания не всегда умеют избежать. Даже не так легко, как думают, получить точную копию древнего текста. Это хорошо известно господину Амелино. Сей ученый отправился в Египет, чтобы разыскать там в греческих монастырях данные о жизни древних отшельников Нитрии и Фиваиды, и действительно сделал много ценных открытий. В частности, в одном монастыре он нашел весьма древний и ценный текст; некий молодой копт вызвался его переписать, ничего не пропуская. Этот копт был человек очень способный; закончив работу, он с самодовольной улыбкой вручил ее господину Амелино и сказал:

— Сударь, вы останетесь довольны моей работой. Я выполнил ее еще лучше, чем обещал это сделать. Я выправил в языке все то, что в нем было грубого и устарелого. Я, где только возможно, заменил древние изречения другими, более мудрыми. Когда вы будете читать мой список, вам покажется, что вы читаете совершенно новую книгу.

Альбер Мейрак, обладающий самым необходимым для исследователя предания свойством — недоверчивостью, — лучше всякого другого знает, как опасны в этом деле посредники. Но он не мог обойтись без них. Не будь у него сотрудников, он не закончил бы свою книгу за два года. Нам пришлось бы ждать ее еще добрых десять, если не двадцать лет, и это было бы прискорбно, ибо и такая, какая она есть, она очень полезна и очень интересна. Что касается меня, я прочел ее с огромным удовольствием.

Обширное плоскогорье, покрытое лесами и пустошами, пересеченное глубокими ущельями, темную зелень которых прорезают замшелые зубцы утесов; рьезы окрестностей Рокруа, где там и сям, будто вздыбленные кости матери-земли, торчат огромные камни; фаньи — глубокие дремотные воды нагорных болот, — словом, весь Арденнский край некогда был сплошь покрыт дремучим лесом, тянувшимся от Шельды до Рейна. Природа этого края создала его легенды; его предания — лесные. Там вихрем несется бесовская охота; там слышится зловещее гиканье псаря-дьявола. До святого Юбера там владычествовала Диана. У арденнской Дианы не было того величия, той стройности, которые искусство Греции и Рима сумели придать сестре Аполлона.

Подобно своим поклонникам, она была дикарка. Боги обычно похожи на тех, кто им поклоняется. В деревне Эпозия — нынешнем Кариньяне — ей была воздвигнута исполинская уродливая статуя. Эта статуя еще была цела во времена сыновей Хлотаря[227], когда некий дьякон, по имени Вульфаи или Вальфруа, из Ломбардии пришел в Арденнский край проповедовать христианство.

То был человек высокой добродетели. Увидев, что жители Эпозии украшают подножье священной статуи гирляндами и водят вокруг нее хороводы, распевая при этом гимны, он рассвирепел. Гимны более всего привели его в ярость. Они не дошли до нас. Но, по всей вероятности, он судил о них слишком строго. Как бы там ни было, он решительно восстал против культа Арденнской девственницы. Он был красноречив, к тому же в Эпозии уже было много христиан; он убедил кучку людей пойти вместе с ним свергнуть идола. Обвязав статую веревками, они с большим трудом, сопровождая работу молитвой, сбросили ее наземь; она рухнула; святой Вальфруа, полный глубокой веры, приписал это молитвам, а не веревкам. Обратив жителей Арденн в христианство, святой Вальфруа стал отшельником и решил особенно строго соблюдать свой обет. По примеру святого Симеона Столпника, он велел соорудить колонну, на которой просидел всю зиму босой, и в течение этого времени у него несколько раз сходили ногти. Так погибла Диана Арденн. После нее покровителем лесов стал святой Юбер. В молодости он был заядлым охотником. Однажды, охотясь в страстную пятницу, он увидел матерого оленя с золотым крестом между рогами. Диковинный зверь заговорил человечьим голосом и сказал: «Юбер! Юбер! Неужели ты век свой будешь травить лесных зверей? И неужели удовольствие, доставляемое охотой, заставит тебя презреть заботу о спасении твоей души?»

Вот оно, чудесное — такое, каким оно вышло из леса. Из пруда, болота или из фаньи — трясины возникли анекэны и люмеретты; словно блуждающие огоньки, мелькают они по ночам перед сбившимися с дороги путниками, заманивая их в тростники, где несчастные тонут. Есть в Арденнах и феи. Это — сельские феи: они ткут холст, пекут хлеб и стирают белье на берегу речки, совсем как крестьянки. Из исследования Альбера Мейрака явствует, что колдовство в этом краю было очень распространено и что там частенько летали на шабаш. В Арденнах, как и повсюду, ведьмы обычно отправлялись туда на помеле или обернувшись черными курицами. И там, как водится, колдуну стоило только натереться некоей мазью, произнося при этом заклинание, — и он тотчас принимал обличье кота или курицы. Альбер Мейрак отметил некоторые суеверия, сохранившиеся по сей день. Арденнский крестьянин по-прежнему питает безграничное доверие к знахарке, исцеляющей крестным знамением, и не так скоро откажется от снадобий, изготовляемых ворожеями и костоправами. В его памяти еще живы необыкновенные звери, которыми Арденны были населены в давние, легендарные времена. Особенно запомнился местным жителям мавот: он величиной с теленка, имеет вид ящерицы. Обычно он таится в реке Маасе и выходит на свет божий только как предвестник того или иного несчастья. Его видели в 1870 году.

Я кончаю с превеликим сожалением. Будь у меня некоторый досуг — я бы еще немало пофилософствовал о книге Альбера Мейрака. Но самый характер наших бесед не допускает исчерпывающего рассмотрения их предмета. Мы уже пространно говорили о народных песнях и сказках. Тем, кто уж очень стал бы попрекать нас этим, мы могли бы ответить следующими прекрасными словами поэта: