Грязная жизнь - Владимир Колычев

– Я-то замолчу. Но что скажет прокурор? – безжалостно издевалась над ней Ксения.

– Все неправда! Неправда!

– Правда. И ты прекрасно это знаешь. Ты убила моего отца, и тебе нет прощения.

– Я не хотела его убивать. Меня Женя заставил, – заломила руки Маша.

– А мне все равно, кто тебя заставил. Ты убила моего отца, и это факт. Но у тебя есть выход.

– Какой?

– Ты заплатишь мне за эту папку.

– Ты получишь за нее миллион долларов! – в радостном возбуждении выставила она цену.

– Этот миллион ты заберешь себе.

– Нет, он твой по праву.

– По праву мне принадлежат все деньги отца. И я заберу у тебя все. Тебе же оставлю этот миллион.

Вот стерва, хочет оставить ее ни с чем! И самое страшное, шантажистка вправе диктовать любые условия. Но Маша все не отдаст. Уж лучше пулю себе в висок пустить.

– Хорошо, забирай все, – обреченно вздохнула она. – Все десять миллионов забирай.

– Да, десять миллионов огромные деньги, спору нет. Но это не все.

– Хорошо, я продам свою виллу во Франции. Еще семь миллионов долларов.

Глядя на нее, можно было подумать, что она действительно расстается с последним. Только ее актерский дар оказался бессилен перед информированностью Ксении.

– Давай обойдемся без спектакля. Я знаю, что у тебя на счетах в общей сложности около ста пятидесяти миллионов долларов.

– Неправда! – Маша снова заломила руки.

– Возможно, у тебя есть и двести миллионов. В общем, так, ты переводишь на мое имя все деньги со всех своих счетов, и мы расходимся.

– Да я лучше умру!

– Об этом я и не мечтаю, – жестко усмехнулась Ксения.

– Или нет. Я сяду в тюрьму.

– Тогда конфискуют все твое имущество.

– Ну и пусть. Зато вместе со мной за решеткой окажешься и ты, моя дорогая!

– Почему ты так думаешь?

– А потому что ты дура! Для таких разговоров, как у нас с тобой, выбирают другое место, но никак не мой кабинет. Наша встреча зафиксирована на видеопленку.

Что, съела? Ксения шантажирует ее, и этому есть доказательство. А шантаж дело подсудное. Дочурка тоже сядет в тюрьму.

– Что ж, раз такое дело, – голос Ксении дрогнул, – я сбавлю цену до ста миллионов.

– Ты ничего не получишь, тварь! – злорадствовала Маша.

– В таком случае я пошла. – Ксения поднялась со своего места и потянулась к папке.

– Не отдам! – зашипела Маша и навалилась на папку грудью.

– Ну и не отдавай, – усмехнулась Ксения. – Это всего лишь ксерокопии. А подлинники будут у прокурора через час. Пока. До встречи в суде!

Она направилась к выходу из кабинета. Маша смотрела ей вслед безумным взглядом. В голове у нее все перепуталось.

В себя она пришла минуты через две после того, как за Ксенией захлопнулась дверь.

Что она делает? Зачем отпускает Ксению? Лучше потерять сто миллионов, зато остаться на свободе и с деньгами.

Она метнулась вслед за Ксенией. С помощью охранников вернула ее в кабинет, когда та уже садилась в машину.

– Ну так что, ты согласна с моим условием? – снова усаживаясь в кресло, спросила Ксения.

Ее лицо не выражало никаких эмоций.

– Сто миллионов – для меня равносильно смерти. Поэтому я лучше сдам тебя и сяду сама. – Маша уже передумала отдавать требуемую сумму. – Ты получишь пятьдесят миллионов.

В ответ Ксения промолчала.

Маша добавила еще десять миллионов. Но в ответ снова тишина. Она добавила еще столько же. Тот же результат. Ксения заговорила, когда цена вернулась к ста миллионам:

– Документы на право получения ста миллионов в валюте США передашь мне завтра. Я думаю, у тебя не возникнет с этим никаких затруднений. Я как-никак дочь Петра Архипова. И все вопросы насчет того, почему ты жертвуешь мне такую огромную сумму, отпадут сами собой.

На этот раз промолчала Маша. Жадность душила ее – она просто не в состоянии была вымолвить слово.

Папку с компроматом на Марию Дмитриевну Архипову Митя и Леша отдали в обмен на папку с документами, подтверждающими право владения Архиповой Ксенией Петровной ста миллионами долларов. Но оставалась еще одна папка с компроматом. Ее уничтожили после того, как Ксюша вступила во владение частью отцовского наследства. В тот же день Алексей Волхов и Дмитрий Глотов стали владельцами крупных счетов в банках. Каждый получил по пять миллионов долларов.

Ксюша могла бы получить с Маши все сполна. Но допустила промашку. Надо было встретиться с Машей в другом месте, а не в ее кабинете, где установлена специальная аппаратура. Впрочем, даже если бы они встретились на стороне, вдовушка обязательно прихватила бы с собой «жучок». Ведь она уже хорошо знала, чем может обернуться для нее свидание с Ксенией.

Последний разговор с «дочечкой» стоил Маше потери невероятно огромной суммы денег. Но она не имеет права считать себя обделенной. Напротив, она может только радоваться, что отделалась слишком легко. Ведь она должна была сесть на скамью подсудимых. Ксения этого очень хотела. И сейчас ей неприятно, что убийце отца не воздалось по заслугам. Но нужно было выбирать что-то одно. Маша выбрала деньги и свободу. И собралась навсегда покинуть Россию. Она уезжала в Париж вместе со своим Женей. О нем, кстати, не забыли – вместе с «черным фармацевтом» выпустили из подвала.

– Ну все, мы в расчете, – сказал ей Леша. – Ты, Ксения, забрала свое, а нас сделала миллионерами.

– Но на этом мы не должны расстаться, – добавил Митя. – Мы не можем бросить тебя одну. Мы все живем в мире, где властвуют жестокие законы. И один из них таков: чем больше у тебя денег, тем больше желающих отобрать их.

Уж кто-кто, а Ксения на своей шкуре убедилась в справедливости этих слов. Один только случай с ее магазином чего стоит. Да и сама она не овечка. Кто, как не она, вырвал из рук Маши куш в сто миллионов? А в следующий раз она снова может оказаться жертвой.

– Мы решили уволиться со службы и всерьез заняться твоими делами, – продолжал Леша. – Мы создадим мощную службу безопасности будущей фирмы.

– Я рада это слышать. Ведь я уже убедилась в вашей мне преданности.

– А дело не только в преданности, – сказал Митя. – Я, например, стану сотрудником твоей фирмы. Вложу в твое дело все или часть своих денег.

– Тогда я предлагаю всерьез заняться биоэнергетическим стендом. А вдруг он на самом деле окажется золотой жилой.

Уже через месяц после этого разговора Ксюша оформила на свое имя патент на изобретение. А еще через месяц небольшой коллектив специалистов занимался испытательными работами по его конструкции. Первые результаты обнадеживали. Стенд действительно создавал биополе, способное воздействовать на человеческую ауру. Оставалось только выяснить степень воздействия, его полярность и провести испытания на живых существах. Работы велись в режиме сверхсекретности.

– Тут одна коза запатентовала точно такой же стенд, как у того шизика, которого мы вальнули почем зря, – сообщил Сухому Сопох.

– Тоже из «ботаников»? – небрежно спросил авторитет.

– Нет. Я уже в курсах насчет нее. С этой телкой покойничек наш шуры-муры крутил. Вот и скинул ей на компьютер свою песню.

– Думаешь, снова туфта?

– Кто знает, кто знает. Телка очень серьезная. На бронированном «мерсе» выкатывает, «кожаных затылков» при ней куча. Огромными бабками от бабы тянет. Нам тот чудик лажу какую-то подсунул, а ей самое то.

– Надо бы к ней подобраться. А вдруг у нее дела в масть пойдут?

Сухой уже продал свой завод. Ну так можно купить или построить новый. Лишь бы стенд того стоил. А как выкупить права на него по дешевке, эту проблему он уж как-нибудь решит.

Часть V

Глава 1

Мирон открыл глаза и увидел над собой бревенчатый потолок. Рядом полыхала жаром русская печка, от нее так приятно тянуло дымком и вареной картошкой.

Он лежал на широкой лавке в простой деревенской избе. Печка, зеркало, грубо сколоченный стол, несколько стульев и две лавки – вот и вся обстановка. На рай это не похоже, на ад тоже. Значит, он жив и снова вернулся к жизни.

Его подстрелили, когда он убегал от спецназовцев. И он отчетливо помнил, как умирал в кустах возле болота. Тело холодело, мысли тускнели, и не было никаких сил сопротивляться смерти.

Дверь в избу распахнулась, и на пороге в морозных парах нарисовалась не первой молодости женщина в пуховом платке, валенках и тулупе. В руках она держала вязанку дров. Она посмотрела на него и легонько вздрогнула, когда заметила его открытые глаза.

– Очнулся, – тихо вымолвила она, опуская дрова на пол.

– Кто ты такая? – грубо спросил Мирон.

– Я-то? Я Евдокия.

– Давно я тут?

– Да почти год. Летом я тебя на болоте подобрала. А сейчас уже зима на исходе.

– Кто знает, что я у тебя?

– Никто. Одна живу. Не люблю людей, вот и подалась в лес от них подальше...

– Это хорошо.