Миссия на Маврикий - Патрик О'Брайан

— Это, — заявил Джек, — послужит хорошим стопором его художествам. Теперь, Болтон, если доктор на борту, мне бы хотелось видеть его, если он не занят.

Однако случилось так, что доктора на борту не было. Во время разбирательства он был на полпути между Кейптауном, где оставил Фаркъюхара, и Фолс-Бэй, сидел в редкой поросли протеи и пережидал песчаную бурю, прижимая к себе потрепанную папку с растениями, предназначенными для гербария. Оставшееся внимание доктор делил между небольшой стайкой увенчанных хохолками птиц-мышей и стадом бабуинов. В данный же момент он спустился к бухте, где в знакомой таверне смыл некоторую часть пыли и принял от владельца (весьма любезного африканера-гугенота) плод дикобраза. Здесь же, как он и предполагал, он обнаружил Мак-Адама, сидящего перед бутылкой, в которой полученный плод можно было бы заспиртовать без особого труда. Однако выпито из содержимого бутыли было на удивление мало, а Мак-Адам приветствовал Стивена вполне внятным рассказом об их пациенте, который демонстрировал необычайную активность и прилив душевных сил. Лорд Клонферт, как выяснилось, вполне нормально чувствовал себя по утрам (редкий случай), и, мало того, заразил весь экипаж чувством крайней спешки. Он увел из под носа у Пима пару брам-рей за изрядную взятку, а сейчас торговал у известного скупщика краденого гичку.

— Уверен, его сердце разобьется, если он не будет первым готов к выходу в море, — заметил Мак-Адам. — Он душу отдаст, чтоб опередить коммодора.

— Можем ли мы хотя бы частично не отнести эту активность на счет укрепляющего, стимулирующего действия кофе и общеуспокаивающего действия мягкого табака на возмущенные жидкости организма? Табак, божественный, редкий, великолепный табак, что превосходит любые панацеи, жидкое золото и философский камень — лучшее средство от всех болезней. Прекрасное рвотное, уверяю, чудесная трава, если назначать к месту и в правильных дозах, что обычно игнорируется большинством, что употребляет ее, как сапожник — пиво. А в итоге: чума, разор, опустошение, дьявольский проклятый табак, разрушающий души и тела! Здесь, однако, табак использован вполне медицинским образом, и я готов поздравить себя, что под вашим присмотром все проходит без злоупотреблений.

Летящая пыль и непрекращающийся ветер сделали Мак-Адама еще грубее, чем обычно. В душе ему никогда не нравилось назначение Стивеном в качестве лечения кофе и табака, и, глядя на его бегающие красные глазки, казалось, что он придумывает ответ погрубее. И в самом деле он начал:

— Да выеденного яйца…, — но в этот момент он рыгнул, и, снова собираясь с мыслями, сфокусировался на бутылке, и продолжил:

— Нет-нет, вам не надо быть чародеем, чтоб понять, что все это только видимость. Один — этот ваш настоящий боевой капитан фрегата, а другой хочет быть в десять раз более настоящим и боевым капитаном, хоть тресни. Он и треснет, если не опередит коммодора.

«Нетрудно опередить коммодора в его нынешнем состоянии, беднягу, — подумал Стивен, входя в каюту, — растормошить его способен разве мятеж на борту». Капитан Обри утопал в бумагах, в том числе в представлениях для военного суда, заседания которого планировались в следующие несколько дней. Обычные случаи оскорблений, дезертирства, неповиновения, или всего сразу в состоянии опьянения, требовали, однако, времени для рассмотрения. Но поверх всего были разложены заплесневелые листы его личных писем.

— А, вот и ты, Стивен! — воскликнул капитан. — Как я рад тебя видеть! Что это у тебя?

— Неродившийся дикобраз.

— Рад за тебя. Но, Стивен, ты ведь мастак в разгадывании всяких головоломок, я уверен. Не мог бы ты помочь мне восстановить последовательность этих писем, а, может, и общий смысл?

Вместе они тщательно рассмотрели листы, используя увеличительное стекло, окись сурьмы и разведенный купорос, но толку вышло немного.

— Я разобрал, что на старых нонпарелях, которые мы сажали, выросло по три яблока на каждом дереве, и что клубника погибла, — высказался Джек, — и она, очевидно, говорила с Оммани, потому что замена дымохода в коридоре стронулась с места, и тут еще джерсейская корова… У детей выросли волосы, и зубы, сколько-то зубов, бедняжки. Волосы, ага, кажется, она пишет, что они прямые. Прямые или кудрявые, какая разница? С волосами они будут выглядеть куда лучше. О Боже, Стивен, так это их волосы я сдул только что, думая, откуда они в конверте?

Он поползал на четвереньках, и, наконец, встал, сжимая маленький клочок.

— Небольшая качка, однако, — заметил он, вкладывая волосы в записную книжку, и вновь возвращаясь к письмам, — соседи довольно внимательны. Тут про еще одну связку фазанов от мистера Бича в прошлый вторник. А вот здесь она снова пишет, что с ней все хорошо, просто на удивление хорошо, и подчеркнуто дважды. И то же самое было в письме, которое я только что смотрел. Я конечно очень рад этому, но почему «на удивление»? Она что, болела? И что это о ее матери? Не может второе слово быть «паралич»? Если миссис Вильямс заболела и Софи ухаживает за ней, тогда понятно, почему «на удивление».

Они вновь копались в письмах, и Стивен почти наверняка расшифровал про зайца, преподнесенного капитаном Поликсфеном и съеденного в субботу или в воскресенье, или в оба дня, и еще что-то про дождь. Все остальное осталось лишь гипотезой.

— Я всегда думал, что старый Джарви ошибался, когда говорил, что не дело морскому офицеру жениться, — заметил Джек, аккуратно собирая листы. Но теперь я понимаю, что он имел в виду. Я ни за что не хотел бы остаться холостым, даже за адмиральство, ты знаешь, но ты не представляешь, как разум мой стремился в Эшгроу в эти дни, когда я должен был думать, как подготовить эскадру к выходу.

Джек мотнул головой, выглянул в люк, и затем продолжил:

— Проклятый военный суд, а что делать с этими сухопутными акулами на верфи? Не говоря уж о боцмане и его чертовых фокусах?

Весь ужин он тыкал вилкой в баранину, рассуждая о проблемах с мистером Феллоузом: распоряжаться собственностью Его Величества было неписанным законом среди слуг Его Величества, а уж поврежденные предметы считались практически собственностью заведующего, и обычай этот за давностью выглядел почти законом. В Королевском Флоте право это называлось «каппабар». Баталеры, плотники и боцмана крали больше, так как у них было и что красть, и возможности для этого, но ведь были и определенные границы, а Феллоуз отнюдь не ограничился поврежденным имуществом (и в немалых количествах). Да и каппабар он тащил уж совсем без меры, и Джеку надо бы было поставить его перед военным судом завтра и обломать через колено. Это просто его долг, как капитана. А с другой стороны, его долг держать свой боевой корабль в наилучшем состоянии, а для этого необходим боцман, первоклассный боцман. А первоклассные боцмана не растут на деревьях в Кейптауне, и на пятачок пучок их не купишь.