(Не)учебный роман - Юлия Бонд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы пили с Артёмом чай и смотрели наш любимый "Форсаж", когда раздался стук в дверь.
— Ты ждёшь кого-то? — Обратилась я, суя под столом очередное пирожное для Зевса.
Артём всегда меня за это ругал. Говоря, что после моих посиделок Зевс потом отказывается есть обычный корм.
— Вроде бы, никого, — ответил инструктор, но все равно поднялся, чтобы открыть дверь незваному гостю.
— Можно, я на балкон пойду покурить? — Артём головой одобрительно кивнул, но вслед всё же крикнул знакомую фразу "Ты же будущая мать, хватит травить организм".
Я только глаза закатила на подобную реплику и вышла на балкон. Оперлась о перила и подкурила сигарету. Затянулась серым дымом, ощущая некую расслабленность в теле. Интересно стало, что сейчас Вольский делал. В своих мыслях я только о нем думала последние три часа. Ну вот, распутала клубок. Пазл в единую картинку сложила. Хватит кругами ходить около друг друга. Пора и честь знать, как говорится.
Но все оказалось простым только в мыслях. В реальности же за спиной тихие шаги послышались, а в голову знакомый запах ударил. Терпкий аромат с цитрусовыми нотками и чем-то ещё. Колени предательски подогнулись, за перила пришлось ухватиться, чтобы не принять горизонтальное положение.
Что за дежавю, мать его? Я не заказывала подобную оперу!
26
Я ощущала всеми фибрами души присутствие Его. Моя чертова клеточная память помнила всё до мельчайших деталей. Когда он смеялся, то в уголках глаз собирались мелкие морщины, а брови растягивались в две широкие линии. Когда он злился, то цвет глаз превращался в холодную сталь, а на лбу появлялись горизонтальные полосы. Когда смотрел на меня, то перехватывало дух, а по венам растекался адреналин. Он такой многоликий, такой разный, такой удивительный, но чужой! Я должна была его ненавидеть, навсегда храня в сердце памятные шрамы. Беречь только плохие фрагменты из калейдоскопа воспоминаний и НИКОГДА не подпускать к себе на расстояние пушечного выстрела.
Я готовилась к нашей встречи. Сотню раз представляла, как замахнусь со всей силы рукой и оставлю отпечаток ладони на его щеке. А он улыбнется, посмотрит свысока и скажет: "Значит, так?". А затем, в своих фантазиях, я всегда уходила. Уходила, высоко подняв голову, а он кричал вслед "Прости". Но я не прощала. Никогда не прощала в любом из ста вариантов. Исход был всегда один. Он должен был покаяться, произнести громкие слова о том, что не имел права так поступать со мной. В моих фантазиях Он не признавался в любви. Слышать из его губ романтические признания выглядело, как минимум, дёшево. Настолько дёшево, что впору было считать знаменитых овечек от скуки. Не любил он меня НИКОГДА! Да и, разве, может любить человек, у которого нет сердца? Ведь у него не было, он сам говорил.
А ещё он говорил, что жить без меня не сможет. Совсем не краснел, играя роль влюбленного мудака перед моей мамой. Хотя, нет. Мудаком он был настоящим, а вот влюбленного — всё же играл!
Я стояла к нему спиной, собираясь с мыслями. Думала, что хватит сил обернуться и выказать всю обиду, глядя прямо в лицо. Но оказалось, не рассчитала. Сил не рассчитала, да и духу не хватило, чтобы даже обернуться. Так и прилипла к поручню балкона, цепляясь пальцами, как за спасательную шлюпку. А он, тем временем, молчал. Лишь звук чиркающей зажигалки нарушал затянувшуюся тишину. Нервничал. Это я сразу поняла, когда мимо моего лица в нескольких десятках сантиметров пролетела та несчастная зажигалка. Выкинул прямо с балкона. Так и не смог прикурить сигарету. А я и не шелохнулась, несмотря на букет эмоций, что в душе прочно засел. Не позволила себе и звука издать. Лишь веки ненадолго прикрыла, делая глубокий вдох и выдох.
В моих фантазиях он должен был вести себя совсем по-другому. Но это были не фантазии, а суровая, мать её, реальность. В два шага преодолел расстояние между нами. За плечи схватил крепкими руками, а я едва знакомой лужицей не растеклась у его ног и к груди почти не прильнула. Не ожидала. Совсем не могла предполагать, что любовь такая… Это удар под дых. Это прыжок в пустоту с высоты птичьего полета. Это было больно!
Он шумно дышал, обнимая за плечи. Моя спина касалась его груди, а ягодицы упирались в бёдра. Знакомый аромат вскружил голову, когда он, слегка поддавшись вперёд, зарылся лицом на изгибе моей шеи. Мурашки. Сотня, тысяча, миллион. Не сосчитать. Но они забрались под кожу. Пробежали вдоль всех позвонков, а затем нагло коснулись коленей. Едва не упала. Хотя, лучше бы свалилась прямо там, на балконе. Головой бы ударилась, как можно сильнее, чтобы потерять память. Чтобы навсегда выкинуть из головы человека, которого так и не смогла забыть.
— Я скучал, — знакомые хриплые нотки послышались совсем рядом, а я заметно вздрогнула от неожиданности.
В ответ на мою реакцию, он развернул к себе лицом. А затем заставил поднять подбородок, чтобы я посмотрела ему прямо в глаза. Но я не смогла. Веки прикрыла, пытаясь удержать дурацкую влагу в глазах. Только бы не зарыдать! Только бы не показать ему, насколько сильно его ЛЮБЛЮ. Разве так можно, любить человека до самоуничтожения и саморазрушения? Разве можно забыть боль, которую тебе оставил человек, которого ты любишь? С такими чувствами я впервые столкнулась в своей жизни. Это тот случай, когда любишь не за что-то, а вопреки. Вопреки своей гордости и чести. И оказалось, что любить его — больно.
— Почему ты не смотришь на меня? — Спросил он, когда я продолжала стоять с закрытыми глазами.
Я так и не ответила. Даже, когда встряхнул меня за плечи, всё равно не ответила, как и не открыла глаза. Боялась на него смотреть, боялась и звук издать, не то, чтобы говорить. Только от одного присутствия его, я сходила с ума. Слетала с катушек на ровном месте, рассыпаясь на тысячу осколков.
— Леся, милая. Но за что ты меня любишь? Я же подонок, ты ненавидеть меня должна! Кричи, бей кулаками. Но не веди себя так! — Его голос врезался
