Харка — сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих

Харка отвлекся от своих размышлений, потому что уж очень настойчиво кружился сегодня орел над долиной и никуда не улетал. Точно он облюбовал тут себе какую-то добычу. А может быть, он недоволен, что в его владения проникли люди, ведь, судя по следам, до сих пор этот глухой уголок посещали только лани да птицы… А может быть… и Харка принялся рассматривать свой новый нож, — может быть, отец прав, и этот клинок уже раньше был чьим-то оружием, и индейцы когда-то были в этой долине? Кусок камня, прикрепленный к костяной рукоятке, был острый и твердый. Харка был им доволен. В самом деле, откуда здесь этот нож и эти камушки, ведь некоторые из них оказались прямо готовыми наконечниками для стрел? Может быть, в этом лесу жили когда-то индейцы… Что ж, в зимнее время лес мог служить им хорошим укрытием от снежных бурь.

Забеспокоились лошади. Они замотали головами и били передними ногами. Харка прислушался, потом поднялся и направился к ручью. Все было как будто бы спокойно: тихо журчала вода, в небе парил орел.

Что же тревожило лошадей?

Мальчик вернулся к землянке и на всякий случай разложил перед собой все виды оружия, которые были у него: лук со стрелами, копье, ружье. Ружье он даже зарядил. Под рукой у него был и нож. Лошади, кажется, успокоились, и мальчик занялся делом: стал снаряжать стрелы наконечниками. К одним он прикреплял каменные наконечники, к другим — костяные. До сих пор Харке приходилось пользоваться стрелами с костяными наконечниками. Стрелы с каменными наконечниками летели иначе, и Харка решил поупражняться в стрельбе. Он выбрал себе цель на другом берегу ручья. Когда кончились стрелы, он перебрался через ручей, собрал их и вернулся обратно. Потом он стал бросать копье и скоро научился действовать им не хуже, чем копьем отца, которое было ему привычно. Устав от всех этих упражнений, он напился и присел у землянки отдохнуть. Он взял в руки рога оленя и задумался, на что бы их употребить.

И вдруг лошади понеслись вдоль ручья. Харка всполошился и уже поднимался на ноги, чтобы взглянуть, что же их испугало, как над ним раздался страшный шум и словно порыв штормового ветра налетел на него. Едва он приподнялся, как на его спину навалилась невероятная тяжесть и придавила к земле. Страшная боль пронзила Харку. Это орел вцепился в его плечи и крепким клювом ударил по голове.

Смертельный страх придал мальчику необыкновенную силу, он рванулся в сторону и вместе с птицей покатился вниз по склону. Орел отпустил его, и Харка упал в ручей. И только стал он выбираться из воды, как увидел, что орел готов к новому нападению. Скатываясь по склону, мальчик не выпустил из рук оленьих рогов и теперь выставил их навстречу хищной птице. Но орел, размах крыльев которого был, пожалуй, больше двух метров, не собирался упускать добычи. Он кружил вокруг мальчика. Глаза Харки заливала кровь, от удара клювом у него кружилась голова, но в мыслях было одно: защищаться, иначе — смерть. Он с трудом поднялся на ноги и размахивал рогами над головой. Орел поднялся чуть выше. Харка отер кровь, которая заливала ему глаза, и попытался укрыться под защиту скалы. Но едва он сделал шаг, как снова услышал над собой ужасный шум крыльев. Мальчик, напрягая последние силы, взмахнул рогами и ударил по нападающей птице. Орел отвалил в сторону. Харка снова поднял рога, но потерял равновесие и опять скатился вниз, к ручью. Орел не оставлял его. Ему удалось нанести Харке удар по руке. И вот уже страшный клюв над головой… Харка прижался лицом к земле, чтобы защитить глаза. И тут новая боль заставила его сжаться. Прошла секунда, другая. Больше ударов не последовало. Мальчик приподнялся. Он ничего не видел, но слух не мог обмануть его: мустанг вступился за мальчика. Он бил копытами, кусался. И вот — все стихло…

Харка лежал на берегу ручья, ослабевший от потери крови. Он не двигался. Рядом стоял Серый и трогал его теплыми губами. Подошел и второй мустанг. Временами животные брыкались задними ногами: орел все еще кружил над ними. На траве рядом с Харкой лежали два огромных пера из хвоста орла. Серый выдрал их.

Мальчик пришел в себя, и в нем росла воля к жизни. Потеря крови вызывала жажду. Но он преодолел слабость и, чувствуя, что рядом, совсем рядом с ним вода, собрал все свои силы, подполз к ручью и принялся жадно пить. Стало легче. Тронув рукой нестерпимо болящую голову, он почувствовал, что рука в крови. Надо остановить кровь… в землянке есть лыко… Но землянка так далеко… Хватит ли сил до нее добраться?..

Харка погрузил руку в воду и промыл глаза. И когда он снова увидел зеленую траву и лучи солнца, отражающиеся в чистой воде ручья, у него словно прибавилось силы, и он медленно пополз вверх к землянке. Этот короткий путь занял, наверное, несколько часов, но все-таки он добрался. Пришлось полежать и перевести дух, прежде чем он смог приняться за поиски лыка. У него еще хватило сил сделать перевязку, хватило сил натянуть на себя тяжелую бизонью шкуру, которая могла быть хоть какой-нибудь защитой от нападения хищной птицы. И тут он потерял сознание. В таком состоянии и нашел его отец, когда ночью вернулся с охоты с добычей.

Две убитые лани и два енота были брошены на траву, и Матотаупа, полный тревоги за сына, все внимание уделил ему.

Прошло пять дней, прежде чем Харка смог рассказать отцу о том, что с ним произошло. Все эти пять дней и ночей отец не отлучался от него. Еды было достаточно, но немало было и забот. Матотаупа за эти дни выделал шкуры убитых животных, обработал кости. Из рожек ланей он изготовил наконечники для стрел и кинжал. Часть снятых и высушенных шкур он нарезал на узкие полоски и связал из них лассо.

Когда Харка почувствовал себя лучше, он был совершенно счастлив с отцом. Сознание, что выдержано серьезное испытание, доставляло ему радость. А главное — они были вместе и сейчас не испытывали ни в чем нужды.

Только орел продолжал летать высоко над долиной.

— Когда я охотился, — сказал Матотаупа, — я приметил, где его гнездо. Нам надо покончить с ним, если мы хотим спокойно жить. Но спешить с этим нечего, сначала тебе нужно как следует поправиться и набраться сил.

Матотаупа терпеливо ждал, пока раны Харки затянутся и мальчик окрепнет. Но это произошло довольно скоро, вероятно, предвкушение охоты на орла способствовало выздоровлению, и они начали подготовку к охоте.

— Есть разные способы убить этого орла, — сказал как-то вечером Матотаупа. — Ты можешь убить его из твоего мацавакена, но при этом лишишься одного заряда без особой нужды. И потом неизвестно, попадешь ли ты в него. Выстрел из ружья далеко слышен. До сих пор мы не встречали поблизости человека — ни краснокожего, ни белого, мы не разводили огня, чтобы не привлечь кого-нибудь дымом. Никто нас не может найти, если случайно не окажется совсем рядом и не обнаружит наших следов. Пока этого не случилось. И я думаю, не стоит стрелять по орлу из мацавакена.