В городе жестоких людей. Девочка из прошлого - Арина Александер

в её волосы, сжал их у корней, наблюдая, как она ласкает его, обводит невозможно чувствительную головку языком, слизывает выступившую каплю, и как его член скользит меж её припухлых влажных губ. Жгучее, ни с чем не сравнимое по чувственности наслаждение…

Не в силах больше сдерживаться, рывком подался к ней, не различая ни звуков, ни хриплых стонов. Всё смешалось. Только запахи, её и его, настолько заполнили обоняние, что заложило уши. Сердце набатом разносило грудную клетку, поддаваясь этому запаху. Так мог пахнуть только качественный, умопомрачительный секс. И они наслаждались им, дарили друг другу себя, растворялись, разбивались и снова становились одним целым.

Навалился на неё, опираясь рукой над её плечом, чтобы не раздавить, и пристально всматриваясь в переполненные страстью глаза, медленно вошел в сочное лоно.

Сначала толчки как всегда были неглубокими. Не спешил входить до упора, хотя едва сдерживался. Каждый раз удивлялся, насколько перехватывало дыхание, стоило погрузиться в её обволакивающую влажность. Тонул в её в глазах. Захлёбывался, переплетаясь с ней языками. И постепенно наращивал темп, ускоряя движение члена до громких хлопков, с каждым толчком доводя обоих до судорожных вздохов и испарины между телами.

***

Неделя, прошедшая после отъезда Лилии, пролетела как один сказочный, насыщенный трепетной близостью и неповторимым сексом день. Не смотря на притаившуюся опасность — это были самые прекрасные семь дней в её жизни.

Денис практически всегда был рядом, курируя некоторые моменты с помощью телефона. Отлучался только на несколько часов и то, когда без его вмешательства действительно было не обойтись.

Для Ксюши это был почти что медовый месяц. Даже не верилось, что где-то там, за стенами их уютного гнездышка лютует Антон, бесится и ставит палки в колеса Крутоголов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Однако начало второй недели принесло ухудшение ситуации.

Пускай, сидеть в четырёх стенах было и спокойно, но она знала, на какие меры пошел Денис, лишь бы добиться её защищенности. Это чувство безопасности было вырвано зубами, выбито из врагов окровавленными кулаками и Ксюша не могла не оценить эти жертвы. Была послушной, не перечила, исправно следовала всем инструкция.

Сказано сидеть и не высовывать нос — так и поступала, понимая всю серьёзность ситуации.

Сказано не ждать ночью — смиренно ложилась спать на огромной кровати среди разбросанных подушек и мысленно молилась Богу, прося уберечь, защитить, оградить. Не спала до утра, содрогалась от любого шороха в надежде выспаться, расслабиться и наесться, когда Денис будет рядом.

Теперь понимала, насколько ценным было присутствие Ольги. Ревность ревностью, соперничество соперничеством, а без неё хренушки бы Ксюха осталась с Ходаковым. И глазом не успела бы моргнуть, как улетела бы с Лилей в Тбилиси. Это даже не обсуждалось бы. И в этом случае Ольгина помощь оказалась неоценимой.

Чтобы не взвыть от безделья в четырёх стенах, занималась готовкой, даже если Денис не приходил. Приставленный к ней новый телохранитель не отказывался пообедать или протестировать на себе новые кулинарные шедевры. Правда, сначала дико смущался, не велся на её уговоры, мол, «не положено», «нельзя», «а вдруг Денис Леонидович узнает, что я ем на вашей кухне?» и так далее. А Ксюше было пофиг, как отреагирует его «Денис Леонидович». Не он сидит взаперти целыми днями. Да, она сама напросилась, но блин, в том, что Ромка отведает её стряпни, ничего страшного не было. Не выбрасывать же.

Вот так и существовала: в надежде на скорейшее разрешение ситуации готовила, болтала по телефону с бабушкой, Соней, Ирой, смотрела познавательные видюшки о первом триместре беременности и периодически обсуждала увиденное с Ромкой. Через пять дней бедный парень был в курсе коварного токсикоза, угрозы злополучных растяжек, нехватки витаминов и прочей, сопровождающей беременность, терминологии.

Знала, что помимо Ромы, у их дома караулит ещё как минимум пять человек. Чувствовала ли она себя защищенной? Нет. Только когда приходил Денис, обретала ощущение полной защиты. Он один стоил целой армии.

***

В среду Ходаков пришел под утро. Вот и наступил момент, которого он так боялся. Не получилось отвести угрозу, договориться мирно. Больше всего переживал, что Крутоголов каким-то образом узнает о Ксюшиной беременности и тогда не отвертеться. В один миг станет лакомым кусочком, способным поставить его на колени.

Пускай уезжает. Максимум пять дней — и всё разрешиться. Вчера убили его телохранителя. Устроили перехват на въезде в город и обстреляли внедорожник. Три человека получили ранения, тачка изрешечена. Больше не было смысла рисковать.

Ксюша так сладко спала, что желание прилечь рядом и зарыться носом в густую шевелюру отбросил сразу же. Пускай поспит, а то знает он себя: стоит только прикоснуться, как тормоза слетят напрочь.

Устало опустился на пол, привалившись спиной к стене, и с минуту наслаждался тишиной. Но как не старался абстрагироваться от происходящего, мысли всё равно бумерангом возвращались в исходную позицию, заставляя сердце гулко стучать в груди.

Коробило, выворачивало наизнанку от осознания, что его девочка так и не попала на прием к гинекологу. Не мог он её отпустить. Только не сейчас.

Оставалось надеяться, что на таком раннем сроке у неё не будет проблем со здоровьем, иначе… он не простит себя. Уже сейчас жалел, что проявил слабину.

Был зол на весь мир: на обстоятельства, против которых пер напролом, на неожиданную смерть отца. Как же всё было не вовремя.

Не заметил, как уснул, согнув одну ногу в колене. Когда же проснулся, за окном во всю светило солнце, а рядом, привалившись к его плечу, спала Ксюша. И настолько защемило сердце, настолько в нем заплескалась, полилась через край любовь, что против всех укоров совести понял одну простую истину — а не смог бы он без неё. Все эти пафосные заявочки, что стоило уехать, держаться на расстоянии — так и остались высокопарными речами. И дело не в обладании, не в принадлежности, похоти и страсти. Дело в самом простом и элементарном счастье находиться рядом. Когда спустя шесть лет обретаешь друг друга — начинаешь ценить каждый день, каждый час и минуту проведенную вместе.

— Ксюш, — позвал едва слышно, лаская губами висок, — просыпайся. Заболеешь ведь сидя на полу.

Она что-то неразборчиво промурлыкала, уткнувшись носом в его шею, и обняла за талию, продолжая тихонько посапывать.