Режиссер. Дилогия (СИ) - Яманов Александр

Значит, теперь осталось согласовать кое-какие хозяйственные вопросы, и сразу запускать. Мы с Пузик займёмся сценарием, я ещё закадровым текстом, а Зельцер проведёт кастинг людей для массовки и небольших сценок. Там же не будет лица самого Рюрика — всё будет идти немного как бы со стороны. Только придётся нарисовать огромное количество картинок — даже страшно представить, сколько. Но для этого наберём за копейки разного рода учеников Изостудий. Это дело поручим Самсону.

Должно получится, что-то наподобие этого, только в меньшем объёме[5].

Когда мы дружной компанией двигались в сторону метро Университетская, решив не ждать трамвай и прогуляться пешком, я умудрился встретить знакомое лицо. Да ещё какое.

— А что ты здесь делаешь? — спрашиваю недоумённо.

— Вообще-то, я учусь в соседнем корпусе на Инязе, — отвечает прелестное создание, — Дяденька уже забыл, как пудрил мозги простой студентке? А она ему всю биографию выложила. Актрисой грозился сделать. Главную роль обещал.

Акмурзин первый понял, что надо мной издеваются, и заржал самым неприличным образом, Зельцер его поддержал. Только Пузик нахмурилась и отвернулась с громким «Фи».

— Друзья, — обращаюсь к коллегам, — У меня образовалось просто не терпящее отлагательств дело. Я буду немного позже.

Оборачиваюсь к Тане, которая всё так же ехидно посматривает на меня.

— В сосисочную больше пойду. Там у меня появилась нездоровая конкурентка, да и буфетчица злая.

— Можно сразу ко мне, — делаю бессмысленный заход.

— Чтобы ты меня накормил, напоил, обогрел и обязательно спать уложил? — делает большие глаза красавица, и смеётся.

— Нет уж! Идём в другое место. Есть здесь неплохое кафе, всё равно для ресторанов ещё рано. Ещё я не одета для приличного заведения, и вообще — мне важный реферат писать чуть ли не до утра. Накормишь голодную студентку?

Куда же я денусь. А ничего так, неплохое местечко, скорее похожее на столовую. Таня действительно была голодная, и умяла два салата с котлетой и картофельным пюре. Я тоже неплохо так заправился. Когда с неё слетает защитная скорлупа из ехидства, то общаться с Таней — просто сказка. Уж молчу про нереально красивую внешность. В конце, решил малость протестировать советскую студентку на предмет знания языка, и был слегка разочарован. Понятно, что второй курс — но английский, мягко говоря, хромает. Хотя, это на взгляд человека из XXI века, который учил его достаточно долго, вёл деловую переписку и общался с коллегами иностранцами.

— Это что, у меня такие плохие знания? — надула губки Таня, как ребёнок.

— Нет, просто играет роль преимущество домашнего образования. Меня чуть ли не с пелёнок учила английскому и французскому соседка, которая из бывших. Она, с учителем музыки, меня фактически и воспитывали, пока мама пахала на текстильной фабрике по две смены. Брату это было неинтересно, а я, как видишь, приобрёл знания языков и игре на фортепьяно. И могу как-нибудь с тобой позаниматься.

— Индивидуально, конечно? — к Тане вмиг вернулось её ехидство.

— Можно организовать группу, но лучше индивидуальный подход.

— Ну-ну, — хмыкнула красавица, и упорхнула по своим делам.

Я же, глупо улыбаясь, продолжил свой поход к метро. Никуда она теперь от меня не убежит. Надо ли мне это — пока я не решил. В процессе посмотрим. Но ломать ей судьбу я точно не собираюсь.

Вы когда-нибудь смотрели совершенно удивительный советский мультик под названием «Фильм, фильм, фильм»[6]?

Так вот, процесс съёмок проходил у нас в более спокойной атмосфере, хотя кое-кто попил у меня много кровушки. Ну и были моменты, когда сцена просто никак не получалась. В мультике это похоже на сцену с девочкой на поляне. И подобное затмение находило на вполне себе опытных актёров. Но самое страшное наступило потом. Мне приходилось биться буквально за каждый кадр. Самое главное, что сценарий прошёл рецензировании, е и мы из него особо не выбивались, ну, кроме некоторых моментов, которые спонтанно рождаются на любой площадке. Бывает, актёр чего-то своё придумает или случайно ошибётся, а в итоге получается лучше, чем в сценарии.

А здесь вдруг ещё на стадии монтажа начали придираться к некоторым моментам. У нас вроде и постельных сцен не было и диалоги больше о любви, без какой-нибудь политики. Но моралисты и те, кто всегда знают, как должно быть лучше, сразу нашлись. С этой братией удалось побороться при помощи товарища Бритикова, дай бог ему здоровья. Он сразу смекнул, что на его киностудии снимается очень неординарный фильм, который в итоге принесёт плюшки всем.

В итоге, предварительную рецензионную комиссию мы прошли. Вещь, в принципе, не самая плохая, так как там указывали в том числе на технические погрешности. Особенно, чтобы в кадре не торчал микрофон, актёры попадали в текст, и много всяких нюансов. Товарищ Иванов, представлявший «Госкино», оказался под впечатлением, что меня весьма порадовало. Как оказалось, он сам в весьма зрелом возрасте женился на немолодой даме, пройдя через сопротивление родни и друзей. Это он уже Зельцеру сказал по секрету на банкете, после показа. Каплан подсуетился и объяснил нам, глупым, что так положено. В общем, мы быстро накрыли стол в нашей столовке и весьма душевно посидели с товарищами. Я тоже махнул пару стопок, и меня начало частично отпускать. А то из-за всего этого я забыл обо всех личных перипетиях. Даже немного поссорился с Таней, которая сказала, что пришла на свидание с интересным мужчиной, а не «экающем» и «гэкающем» чурбаном. Красавица обиделась и ушла.

А вот премьерный показ для основной комиссии, состоящей из представителей «Госкино» и нескольких экспертов, представленных известными режиссёрами, меня откровенно пугал и вгонял в панику. С учётом того, что слухов о нашем фильме ходило множество — как хороших, так и плохих. В итоге, кроме самой комиссии, показ решили посетить Фурцева, глава «Госкино» Романов с замами, десяток известных режиссёров, и ещё некая непонятная для меня публика. Скорее всего, чиновники с супругами.

Вот мы и сидим, как в мультике, и нервничаем. Зельцер, наверное, выкурил уже полкило своей махры, источая жуткий аромат. Акмурзин, всегда весёлый и румяный, стал белым как мел и смотрел в одну точку. Пузик тоже побелела, что, учитывая её веснушки, выглядело забавно. Агапова постоянно трясёт ногой и периодически вскакивает, чтобы пройтись несколько шагов. Только мы с Сафоновой делаем вид, что ничего особенного не происходит. Хотя, по подрагивающим рукам Валентины Васильевы, чувствуется её напряжение. Сафонова я не взял с собой принципиально. Отношения с ним испортились не только у меня, но и у всей группы. Не сказать, что он склочник или плохой человек, но просто не вписался в коллектив. Пельтцер же была занята на съёмках нового фильма и прибыть не смогла.

В итоге раскрываются двери, и в коридор постепенно начинает выходить публика. Вот за что не люблю я всю эту советскую чиновничью братию — в жизни лишний раз эмоциями не поделятся. Даже над хорошей шуткой смеяться не будут — вдруг она идёт вразрез с сегодняшней линией КПСС. Но народ не расходился и ждал главных действующих лиц.

Романов и Фурцева вышли последними, о чём-то мило беседуя. В итоге, первым говорить начал глава «Госкино». Но с очень странного поворота. Он подошёл к Серовой, приложился к её ручке, и поблагодарил ту за хорошо сыгранную роль. Народ аж выдохнул от удивления.

— Знаете, Валентина Васильевна, — произнёс чиновник, улыбаясь, — Вы были бесподобны! Впрочем, как всегда! Мне кажется, советское кино много потеряло, когда вы перестали сниматься. Смотрел и наслаждался каждым вашим словом, мимикой и взглядом.

Серова аж расцвела от счастья. А ведь она не такая старая, ещё и пятидесяти нет. Ну, хоть один плюсик мне к карме, что сделал доброе дело для хорошего человека. Заодно и намёк от руководителя, что пора начинать её снимать.