В Изгнании (СИ) - Кощеев Владимир

Пока шли бои между нами, кладку с будущим потомством эвакуировали самки, оставшиеся вне боя. По крайней мере, я так полагаю, опираясь на запись боя — все пауки, бросившиеся в атаку на открывших огонь роботов, по внешним параметрам походили на самцов. Пару раз всего мелькнули в записи самки ргоров, и они как раз-таки убегали прочь от линии огня.

Казалось бы, время ликовать — путь к заветному цеху и морю свободен. Но мне просто некого послать туда для начала работ. Из-за моего вмешательства в систему половина электроники просто погорела, система жизнеобеспечения выдержала нагрузку лишь чудом, да и то работает на аварийных генераторах. Большая часть накопителей пришла в негодность от перегрузки. И все это можно было предусмотреть, а не соваться со свиным рылом в калашный ряд. Возведенная система безопасности частично вышла из строя, частично — повреждена в результате невыполнимых команд, вызванных моим желанием заглянуть, что там происходит. Одним своим поступком я перечеркнул несколько месяцев труда.

Сорванный с места автодок, суетясь вокруг меня, оставил без присмотра накачанную снотворным Мэрау. И теперь кошка свободно бродила по базе и моей территории. И здесь также только моя вина — не назначенная для системы врагом, она была принята помощником за персонал базы, получила соответствующие права и в срочном порядке должна была организовать работу по моему восстановлению. И здесь просто очень повезло. Будь джаргарка настроена агрессивно — мой путь бы тут и закончился. А еще это значит, что никакой автодок бы меня не спас, будь я совершенно один в пещере.

Единственным обитателем базы, который и не заметил изменений, оставался наследник города Мисхи. Пучеглазый малец весело агукал в своей коробке, периодически ел подаваемое Мэрау в поилке молоко. Вот уж у кого никаких проблем: лежи себе, открывай рот, ешь и сбрасывай отходы, которые уберет заботливыми манипуляторами прикрепленный к тебе автодок.

Прокатившись по заваленному обрывками проводов командному центру, я отодвинул кресло, покрытое засохшей кровью. Нужно бы его почистить, но глаза сами собой поворачиваются в сторону алой корки, и в мозгу каждый раз вспыхивает напоминание, что я ничуть не бог, а вполне себе смертный идиот. Не может быть богом тот, у кого идет кровь.

— В бытовом отсеке закончено возведение станков для реабилитации, — сообщил помощник. — Рекомендуется приступить к выполнению упражнений.

— Да, конечно, — кивнул я, откатываясь обратно от компьютера.

Из-за отсутствия нейроинтерфейса казался самому себе слепым. Постоянно зудела дыра вокруг поврежденного автодоком слота. Изымать его пока было опасно, и так за мной постоянно приходилось убирать сочащуюся из дырки дрянь. Пока там все не схватится, проводить операцию просто нельзя без практически стопроцентного риска оставить меня парализованным полностью до конца моих недолгих дней.

Дверь отсека открылась при моем приближении, внутри на станках крутилась джаргарка, испытывая каждый на прочность. Задержавшись взглядом на выполняющей хитрые кульбиты Мэрау, поймал себя на мысли, что завидую ее нечеловеческой подвижности. Вот уж где действительно становится заметна разница между человеком и джаргаром: выворачиваясь в немыслимых позах, Мэрау взлетала под потолок и плавно опускалась по перекладинам, умудряясь не повторить ни единого движения. Земные акробаты, уверен, отдали бы душу Дьяволу, чтобы так сделать хоть раз, а ловкая кошка выполняла свои движения раз за разом, и не похоже, что для нее это было чем-то тяжелым.

Закончив очередной прыжок, Мэрау мягко приземлилась на ноги. Выступившие когти на подушечках пальцев втянулись, и она обернулась ко мне.

— Неплохо для простейшей разминки, — сообщила свою оценку джаргарка. — Но для наследника понадобится более серьезное.

— Даже знать не хочу, что для тебя будет серьезным, — проворчал я негромко, но чуткий слух женщины все же мою речь уловил.

— Я видела, как падают самые сильные и ловкие воины, Виктор. Видела сотни раз, как тот, кого уже считали ни на что не способным, поднимался на ноги после смертельных падений и повергал своих врагов в бегство, — пожав плечами, она натянула на голое тело сотканный из мягкого волокна местного аналога льна комбинезон. — Раз ты еще жив, значит, тоже сможешь подняться.

— Я не джаргар, Мэрау. Мне ваши прыжки — до лампочки, — в сотый раз огрызнулся я, продвигаясь вперед на кресле.

— Я знаю, Виктор. Твой помощник постоянно учит меня вашим знаниям. Я уже немного понимаю, что наши виды похожи, но разные. Ты никогда не станешь даже вполовину таким сильным воином, как самый слабейший из джаргар, но с той системой упражнений, что предлагает ваш вид, ты и ходить сам не сможешь.

Я усмехнулся.

— Я могу собрать себе экзоскелет, который будет носить меня так и туда, куда я только пожелаю.

— Твои машины уже довели тебя до этого кресла, — фыркнула осмелевшая за последние дни кошка. — Подозреваю, ногу ты потерял тоже по той причине, что слишком доверял машинам. Хочешь продолжать им доверять?

Возникшее в груди возмущение пришлось отложить до лучших времен. Нет, что Мэрау не собирается вредить, уже убедился. У нее было слишком много возможностей расправиться со мной с момента, когда помощник поднял ее, накачав стимулирующим коктейлем. Да, в результате она два дня пролежала пластом, но все же — она на ногах, а я в кресле-каталке.

— Что ты хочешь предложить? — произнес вместо новых пререканий.

Мой характер никогда не был сахарным. А с момента попадания в Мьеригард вообще ожесточился, превратившись в подобие злобного монстра в человеческом обличье. Но здесь не тот случай. Ей нужно, чтобы я защищал младенца. И оставив меня в кресле, Мэрау рискует не выполнить возложенную на нее миссию.

— Я проведу тебя по нашей подготовке, — предложила кошка, подходя ближе. — Как я уже сказала, воин из тебя не получится, но сравниться с молодым котом ты сможешь. Если, конечно, у тебя хватит сил, чтобы продолжать.

— А если не хватит?

— Значит, мы зря сидим здесь, надеясь на твою защиту. Слабые не выживают.

— Я слаб уже несколько дней, и ты до сих пор не ушла.

— Я же сказала, Виктор, — фыркнула кошка, ловко огибая мое кресло, и закончила уже по ту сторону двери: — я видела, как поднимаются после смертельных падений величайшие воины.

Мне было даже интересно, что такого революционно нового предложит Мэрау. Ведь я-то знаю, что такой потрясающей регенерации, как у джаргаров, у меня нет, и быть не может в силу человеческого организма. Местами, конечно, всплывали мысли о медитации и Тибетских монахах, познающих нирвану, но все же решил узнать все из первых уст. Но, как оказалось, все было еще хуже, чем я думал.

— Что делает эта штука? — спросила Мэрау, указывая на пакет с раствором. — Ты потерял много крови, и она, — тут джаргарка запнулась, но все же произнесла на ломаном человеческом языке, — стьимульирует, да?

Черт возьми, помощник, прекращай свои опыты! Она уже нашему языку учится. А ведь когда впервые заговорила со мной, интеллектом не блистала. Не совершаем ли мы ошибку?

— Да, стимулирует выработку крови моим дырявым организмом, — ответил на джаргарском.

— Воинов учат знать свое тело от начала и до конца. Я знаю, как и какой орган работает внутри меня. Что конкретно в твоем теле стимулирует, — на этот раз сказано без запинки, — эта штука?

Пришлось честно признаться, что понятия не имею.

— Ты очень полагаешься на машины, Виктор. А чего ты стоишь без них? Если я выбью тебя из кресла, и оставлю здесь, твои машины ничем тебе не помогут.

— Я не парализован, и могу забраться обратно, — возразил в ответ. — Нет, логика джаргаров мне ясна. Не имея возможности переложить работу по восстановлению на чужие плечи, вы обязаны выполнять ее сами. К тому же, имея под рукой энергетическое поле, способное активировать ускоренную регенерацию, знать, что именно нужно восстанавливать, просто необходимо: как для сохранения энергии в бою, так и для быстрого точного действия. Но люди устроены иначе. У меня нет с собой регенератора…