Милая заложница - Конни Мейсон

Если бы Роб ее ударил, это удивило бы Элспет меньше, чем его последние слова. На нее не надели наручники и не приковали к стене, но теперь стало ясно, что она его пленница. Элспет показалось, что последних дней не было вовсе. Ей все приснилось. На мгновение девушке стало трудно дышать. Перед глазами все поплыло. Но она тут же вынудила себя сделать вдох и сосредоточилась на лице Роба.

— Доброй ночи, миледи.

Он отвесил ей изящный поклон.

Она с трудом поборола желание пнуть его склоненную голову. Но если бы она это сделала, обитатели Кэстил Даб разорвали бы ее на клочки. Вместо этого Элспет присела в реверансе:

— Милорд.

Затем она повернулась и вслед за Албусом вышла из зала, проследовав по освещаемым его факелом темным коридорам в свою золоченую клетку.

Глава двадцать седьмая

У двери в ее комнату Албус вручил Элспет зажженную свечу, пригласил войти и закрыл за ней дверь. Девушка услышала неумолимый лязг засова.

Элспет отказалась от помощи служанки, поэтому Албус не стал никого звать. Она предпочитала остаться наедине со своими мыслями, чем стать объектом наблюдения и размышлений какой-то девицы. Несмотря на стоящую в углу жаровню, в комнате было очень холодно, и Элспет видела пар от собственного дыхания.

Она быстро высвободилась из чужого платья и аккуратно разложила его на резной крышке сундука, в который его предстояло вернуть. Дрожа от холода, девушка накинула свежую сорочку, которую Эйлин оставила на кровати вместе с теплой шалью. Сорочка была поношенной, и кружевная отделка порыжела от времени, но выбора у Элспет не было.

Мягкая перина манила к себе, но забраться на кровать Элспет пока не могла. С тех пор как на кровати поменяли белье, а перину проветрили, воздух в комнате стал значительно лучше. Окно все еще было слегка приоткрыто, и пылающая жаром корзина с углями слабо согревала струящийся в комнату ледяной воздух.

Закутавшись в шаль, Элспет подошла к окну и выглянула наружу. Всю долину за толстыми крепостными стенами усеивали светящиеся точки костров лагеря, разбитого армией ее отца. Сотни людей прибыли сюда, намереваясь освободить ее из рук Роба.

Разумеется, среди них были и вассалы Лахлана, хотя Элспет не могла понять, что он вообще здесь делает. Он не мог утверждать, что любит ее. Он ее даже не знал. Драммонд мог собрать людей под свои знамена с целью защитить свою, а не ее честь от оскорбления, нанесенного Робом.

Но даже после всего случившегося ее отец был тут, потому что он ее любит. Элспет была уверена в этом, как в том, что ее сердце все еще бьется в груди. От желания увидеть кого-нибудь, в чьей любви она могла не сомневаться, у нее болезненно сжалось сердце.

Даже если бы Албус позволил ей покинуть комнату, Элспет сомневалась, что у нее хватило бы смелости пробраться в часовню, поднять каменную плиту под алтарем и в полном одиночестве покинуть Кэстил Даб через тоннель, в тайну которого ее посвятил Роб.

Хэмиш был прав: чтобы разрешить этот конфликт без кровопролития, она должна уйти отсюда.

Элспет поняла, что именно поэтому Роб приказал ее охранять — на тот случай, если она решит сбежать. Он стремился принять участие в поединке и опасался, что его планы снова будут нарушены. Роб не умел прощать.

— Кровожадный тип! — пробормотала Элспет.

Она посмотрела на мощеный двор у подножия башни. При виде этой головокружительной высоты у нее внутри все сжалось. Из такой же башни Фиона Мак-Ларен шагнула в пустоту, даже не подозревая о том, к каким последствиям приведет этот шаг.

Что заставило ее принять столь отчаянное решение? Возможно, падая навстречу смерти, она успела о нем пожалеть? Просила ли Фиона Господа помиловать ее, видя, как стремительно приближается земля? Или она летела в вечность с плотно сжатыми губами и широко раскрытыми глазами?

Сердце Элспет лихорадочно билось. Она на такое не способна. Возможно, она повела себя с Робом Мак-Лареном глупо, но она не смогла бы причинить такое горе своим родителям. Они и так настрадались из-за нее. Элспет отшатнулась от окна и плотно закрыла деревянные ставни, заслонившись ими от ночи.

Возможно, Фиона считала самоубийство единственным способом доказать, что Лахлан Драммонд ее изнасиловал? Или поняла, что не сможет жить с преследующими ее воспоминаниями о случившемся? Или же она сошла с ума и вообще была не способна рассуждать?

Теперь уже никто не узнает, что творилось у нее в голове в последние мгновения ее жизни. Возможно, именно поэтому Роб так одержим идеей отмщения? Он не знает, почему она это сделала. И понимает, что уже никогда этого не узнает.

Ему кажется, что, только убив Драммонда, он заставит призрак жены успокоиться.

У Элспет разболелась голова. Зачастую головная боль являлась предвестником проявления ее дара. Хотя на этот раз она, возможно, возникла от того, что Элспет так долго и упорно размышляла на волнующую ее тему.

Девушка подошла к просторной кровати, откинула одеяло и забралась в постель. Простыни оказались ледяными, а положить нагретые камни к ее ногам было некому. Роб говорил, что она может просить обо всем, чего захочет. Но на что на самом деле могла рассчитывать пленница?

Элспет свернулась калачиком и укрылась с головой, пытаясь согреться при помощи собственного дыхания. Между вдохами-выдохами она внезапно услышала тихий царапающий звук, как будто камень терся о камень. Выглянув из-под одеяла, девушка увидела, что гобелен на стене напротив внезапно зашевелился. Затем его край приподнялся и из-за него вышла темная фигура, силуэт которой отчетливо выделялся на черном фоне отверстия в стене.

Она испуганно сжала зубы и шумно втянула воздух.

— Тс-с, leannan, — послышался шепот. — Это я.

Элспет резко села на постели.

— Роб?

— А ты кого ожидала увидеть? — так же шепотом отозвался гость. Роб направился к кровати, по пути сбрасывая с плеч плед. — Я не был уверен, что дверь, соединяющая комнату лэрда с этой спальней, все еще существует. Ею не пользовались со времен моего отца. Но механизм сработан на славу, и все рычаги до сих пор действуют.

— Что ты здесь делаешь?

Элспет откинулась на подушку и натянула одеяло до самого носа.

Даже в тусклом свете жаровни зубы Роба блеснули ослепительной белизной.

— Я думал, это очевидно. — Он стянул сапоги и чулки, расстегнул пояс килта и уронил его на пол. Оставшись в одной сорочке, доходившей ему до бедер, Роб замер у постели, уперевшись кулаками в бока. — Я пришел к своей любимой.

— Нет, — прошипела Элспет, не забывая о дежурящем за дверью Албусе.