Дурная Слава - Дино Динаев

Сразу сделалось невероятно хорошо. Он увидел себя в прекрасном световом коридоре.

Свет ласково пронзил его, и каждая клеточка тела затрепетала от наслаждения. Все свое пребывание на этой стадии Бен запомнил как бесконечный непрекращающийся оргазм. Бен парил, он реял, тело было словно парус. Ради этого стоило жить и мучиться. Только ради этого. Вся предыдущая жизнь предстала тем, чем она была — каждодневной мукой и балластом эмоций. Все исчезло в один миг. Осталась только радость. Бен продолжал лететь. Он слышал пение и знал, что это поет колыбельную его молодая мать. Он понял, что это и есть смерть, но она не вызывала страха. Он знал, что с той стороны его ждет не сырая земля, а высокое синее небо с белоснежными облаками. Он умирал постепенно, перерождаясь в нечто иное, когда его позвали. Он оглянулся, хотя оглядываться было нельзя.

Его втянуло в черную воронку, словно спущенную воду в унитаз. Холод и боль обрушились одновременно. Самой страшной была боль душевная. Он корил себя за то, что оглянулся и вернулся, если бы не это, он был бы уже в раю.

Мокрый словно мышь он сидел перед потухшим монитором. Вертикальные оси давили сверху, но стоило ему шевельнуться, как они с готовностью уползли в потолок.

Автоматически, сопровождаемый шипеньем гидравлики, откинулся входной люк.

— Полина! — позвал он требовательно. — Ты не поверишь, какая штука со мной произошла!

Ему никто не ответил, и он почувствовал неладное. Снаружи была темень, и пахло сыростью. Когда глаза немного привыкли к темноте, Бен неожиданно разглядел напротив люка старую взрывозащищенную лампу на ржавом крюке. Раньше ее не было.

Он с опаской переступил порог и выбрался наружу.

ОПП исчезло. Помещение оказалось насосной станцией. На растрескавшемся полу стояли на плитах неработающие заросшие пылью электромоторы. Вверх тянулись заржавелые с дырами трубы. На стенах висели упомянутые ВЗГ, а на потолке счетверенные люминесцентные светильники, почти все разбитые, даже ВЗГ, с трудом разбиваемые даже кувалдой.

Потрясенный увиденным, Бен не сразу вспомнил о «Кончитте». Теперь он мог видеть ее полностью. Формой машина напоминала рассеченное пополам веретено, лежащее плоской гранью на полу, и имевшая два слоя, как на подводной лодке. Снаружи корпус обтягивал материал, похожий на толстый многослойный брезент, перехваченный в нескольких местах грубыми швами. На ощупь борт был упругий и одновременно вязкий. Бен ткнул его кулаком, и под ним почувствовал металл.

Насосная имела два выхода, но один, забранный толстой проволочной решеткой, отпал сразу. Второй ход вывел его в технологический проезд с высокой рампой по краю. Проезд был плохо освещен, сверху что-то громко лилось. Бен не стал рисковать, бегом пересек его и по стремянке влез на рампу, где наткнулся на раритетную вещь — исправный автомат по выдаче газированной воды.

Неизвестно, сколько Бен пребывал без сознания, ему мучительно хотелось пить, но автомат не реагировал на постукивания ладонью и легкие, чтобы никто не слышал, пинки. Когда Бен совсем собрался уходить, то увидел монетку. Она скромно висела сбоку агрегата, подвешенная за нитку, вдетой в просверленное отверстие. Три копейки 1937 года выпуска. Бен не видел таких с детства. Монету было жалко, но еще больше хотелось проверить автомат.

На крыше автомата нашелся стакан, он тщательно вытер его, подставил тару под сосок и протолкнул отцепленную от нитки монету в щель. Зашкворчало, забулькало, и в стакан ударил яростный поток. Через край выплеснулись избытки пены, и Бен чуть не удавился от жадности. Он с замиранием сердца бил быстро тающий напиток, тщась запомнить его вкус, вернее вспомнить и удержать его в себе еще на тридцать лет.

В детстве друзья дразнили его, говоря, что у него позднее зажигание. Он вспомнил, зачем к денежке была привязана нитка. Они и сами так делали в школе для многократного использования. Ведь он мог хоть ведро выпить, идиот!

Напившись, он продолжил путь и оказался в коридоре с зияющими в стенах проемами, ведущими в пустые бетонные коробки. Пол пестрел засохшими пятнами и кучами разношерстного мусора с тяжелым запахом. Все внутри Бена сжалось от дурных предчувствий. Если раньше он подспудно искал людей, то теперь стал их опасаться.

От страха Бену чудились быстрые шаги за спиной, которые всякий раз затихали, стоило ему затаиться. Из этого странного заброшенного места надо было скорее выбираться.

Коридор закончился на тесной площадке с тремя ржавыми люками. Стоило ему взяться за один, как он услышал с той стороны шаги. Очень близко, буквально в нескольких метрах. Убежать обратно в приведший его коридор он не успевал. Приоткрыв соседний люк, он юркнул туда и, изо всех сил стараясь не шуметь, побежал вглубь коридорчика, свернув в первый попавшийся боковой ход.

У стены стоял полуистлевший шкаф, дыр в котором нашлось больше, чем уцелевших стенок, но Бен был обязан благодарить Бога за столь щедрый подарок, в ранее встреченных комнатах и этого не было, и спрятался за него.

На оставленную площадку кто-то вышел, после чего шаги оборвались. С замиранием сердца Бен услышал шум отворяемого люка, на котором незнакомец мог еще почуять тепло его руки. Подозрительно оглядев коридор, человек шагнул внутрь. На уровне колена в стене имелись бойницы, в которые просматривались только ноги в черных сапогах и нечто округлое, что незнакомец нес в руках.

Он неспешно дошел до проема, и Бен наконец, смог увидеть его в полный рост. Это оказались худшие секунды в жизни Бена. Незнакомец был одет в черные кожаные жилетку и бриджи, на голове нечто вроде высокого шлема. Длинные волосы схвачены в пучок. Борода заплетена в две косицы не менее полуметра длиной каждая.

Открытые мускулистые руки целиком покрыты вычурной татуировкой. Он нес отрубленную человеческую голову, держа ее за волосы. Лицо уродливо перекосило, и на нем навсегда застыло выражение, бывшее у несчастного в момент усекновения.

Когда убийца удалился, Бен понял, что все это время не дышал.

Дождавшись, пока шаги убийцы окончательно затихли, он опрометью кинулся наутек.

Полуосвещенные коридоры метались перед его затравленным взглядом, везде были пятна, пятна. Он не знал раньше, что способен испытать такой безотчетный ужас.

Он даже не заметил, как промчался мимо раритетного автомата. Спустившись с рампы, он откинул стремянку в сторону. Рампа была хоть и не высока, но он хотел хотя бы ею отгородиться от страшного человека в шлеме. Это было в корне не верно, наоборот, нежелательно было оставлять за собой любые следы, а по возможности уничтожить их. Он с болью подумал о монетке из автомата. Ее могли специально оставить, чтобы проверить, не был ли здесь кто-то еще. Но где же он находится, черт возьми? И как отсюда выбраться?