Древние боги нового мира - Коткин

цвет. Торопливо прошлепал к вожделенной цели, по мере приближения всё явственно слыша журчание воды из плохо отрегулированного сливного бачка, и скользнул внутрь, даже не разбирая половую принадлежность туалета, не потревожив сестру.

Не видя белого света заскочил в ближайшую кабинку, кое как выпутался из одеяла и наконец-то позволил себе расслабится. По мере облегчения взгляд прояснялся, и я позволил себе осмотреться. О, да! Я в Союзе – это точно. Достаточно было одного взгляда на унитаз. Это тебе не современная сантехника. Фаянс непонятной геометрической формы, зато со стандартным стульчаком из фанеры, с острыми гранями, потравленный морилкой и покрытый лаком. С обязательной прорезью спереди, которая для меня всегда являлась загадкой. Зачем? Ну а увидев нависающий на высоте полутора метров сливной бачок, в ржавых потеках, с привязанным шнурком, вместо оборванной цепочки, чуть не прослезился от ностальгии.

С удовольствием дернул за шнурок и вышел в холл, так сказать. Умывальник щедро одарил меня еле тепой водой и халявным куском хозяйственного мыла. Мутное зеркало позволило рассмотреть верхнюю половину во всей красе. Блин, ну и пельмень! Во я разожрался. И да. Отражение в зеркале несомненно принадлежало мне в детстве. Еще и хаер какой-то длинный. Конечно, относительно того, который я носил, будучи взрослым. Тогда я стригся, вернее брился машинками, исключительно коротко.

Вытерев руки об одеяло, он же плащ, осторожно выглянул за дверь. Звуки льющейся воды не потревожили сон медсестрички. Ну и славно. Пускай спит. Умаялась, наверное. Стараясь не шуметь, прокрался к столу. Что тут у нас? Канцелярского вида гроссбух, журнал какой-нибудь, наверное, ручки, скрепки, прочая канцелярщина. Под щекой девушки, довольно миленькой, надо признать, по крайней мере, пока спит, томик какой-то беллетристики. Ай-ай-ай! Почему не учебник по медицине? А вот и то, что мне нужно. Из-под каких-то бумажек выглядывает угол ежедневного печатного издания под общим названием «газета».

Осторожно, стараясь не потревожить девочку, потянул добычу к себе. Но всё-таки разбудил. Спокойное дыхание медсестры сменил ритм, она пару раз глубоко вздохнула и открыла глаза. Вот ведь! Тут низвергающиеся в трех метрах ниагарские водопады ее не смогли разбудить, а легкий шорох бумаги – пожалуйста. Ну а так как я находился от нее сбоку и, согнувшись, пытался утянуть газету, то первое, что она увидела – моё лицо. К счастью, нервы у девочки оказались крепкие. Не завизжала. Уставилась на меня мутными со сна глазами. Моргнула пару раз. И, не отрывая головы от импровизированной подушки, шепотом спросила:

- Ты кто?

- Стас. – тоже шепотом, не стал я играть в пленного партизана.

- А чего здесь? – продолжила тихий допрос девушка, всё больше «включаясь» в реальность.

- Ты спи, спи. Считай, что я тебе снюсь. – ответил я – Газетку вот только возьму и исчезну.

- Какой «спи»? – возмутилась сестричка, принимая вертикальное положение и протирая глаза, громкости, впрочем, не добавляя – Я на дежурстве.

В ответ я лишь хмыкнул и, уже не таясь, подтянул газету.

- Что, приперло? – ехидно спросила девушка – Со своей бумагой ходить надо.

- Чего? – я недоуменно посмотрел на нее, потом дошло: - Нет, мне не для того, что ты подумала.

Подхватив со стола ручку, я записал код доступа к искину на свободном месте, оторвал кусок с кодом и облегченно вздохнул. После чего обратил внимание на саму газету. «Труд». Год, какой сейчас год? Восемьдесят восьмой. Который одна тысяча девятьсот. Три года до развала Союза. А это значит… А это значит, что мне всего одиннадцать лет. Блин! Долбанный артефакт. Вообще-то я рассчитывал лет на пятнадцать-шестнадцать. В каком это я классе получается? Голова не болит, но тяжелая. Соображается с трудом. Такое впечатление, будто под черепом кто-то булыжники ворочает. Информация усваивается? Класс у меня четвертый, судя по всему. Осенью пойду в пятый. А дата? О! Сюрприз. Пятнадцатое апреля. Мой день рождения.

Начал вспоминать свою биографию. Летом этого года мы должны будем перебраться из населенного пункта под названием «Колхоз «Светлый Путь»» Солнечногорского района непосредственно в Солнечногорск. Из квартиры в третью часть частного дома. Были такие дома. Поделенные на части, с отдельными входами. Причем, квартира в колхозе осталась, потом туда брат переберется, сейчас он на учебе в Твери. Значит – не обмен. Покупка. На какие средства – бог его знает. Мамина зарплата бухгалтера не позволяла скопить такие средства. Может бабушка помогла? Вопрос «откуда берутся деньги» в те года волновал меня в последнюю очередь. От мамы. Насколько я помнил, мы никогда не шиковали. Да и на какие? Мать-одиночка, при живом муже, тянет на шее двух обалдуев. В данный момент одного. Брат уже сам там как-то крутится. Впрочем, особой нищеты тоже не припомню. Средненько жили. Скромненько. Как девяносто процентов населения Союза жила. Родители матери, бабушка-дедушка, в это время проживают в Харьковской области, куда они перебрались из области Гомельской, спасаясь от радиации, когда название неизвестного широкой общественности населенного пункта «Чернобыль» внезапно стало известно всему миру. Вернее, как позже рассказывала бабушка, помогли перебраться, разрешив взять с собой только документы и деньги с драгоценностями. Даже одежду, в которой они приехали в Харьков, к своим дочерям, отобрали на эвакуационном пункте. Вот к бабушке меня и сплавляют каждое лето. Сестра матери и биологический отец – непосредственно в Харькове, откуда и мы перебрались год назад. Брат, вроде, рассказывал, что развод родителей был как бы фиктивный. Задумывался для расширения жилплощади. Но что-то пошло не так и он стал реальным до… не помню какого года, когда мать с отцом снова сошлись. Фух! Санта-Барбара. Пока я морщил лоб, медсестра внимательно меня разглядывала. И с каждой секундой ее взгляд становился всё подозрительнее.

- Газета свежая? – спросил я.

- Что? Да. Сегодн… Вчерашняя.

- Можешь поздравить меня с днем рождения. – сообщил я ей.

- Поздравляю. – без радости отозвалась девушка и начала закидывать меня вопросами, как красноармеец гранатами фашистский ДОТ: - Ты откуда тут взялся? Ночью во взрослом отделении? Почему в таком виде? Где одежда и обувь? С какой палаты?

- Спокойно! – я выставил вперед руку, пытаясь отгородится от непрекращающегося потока вопросов – Отвечаю по порядку. Стоял у доски, отвечал на уроке. Затем проснулся здесь. Голый. Босой. На обоссанной постели. Захотелось в туалет. И вот я здесь. – ну не рассказывать же ей правду?

- Фамилия? – девушка придвинула к себе гроссбух.

- Ветров.

- Ветров… Ветров… - забормотала медсестра, водя пальчикам по графам. Перелистнула