Новый взгляд на историю Русского государства - Николай Морозов

Но возвратимся на предшествовавшее повествование.

«Безбожные и поганые татарове (татровцы), взявши Рязань, пошли к Владимиру, множество кровопроливцев христианской крови. Князь Юрий убежал из Владимира в Ярославль (чем и доказывается, что наступление было с запада, а не из-за Волги, иначе Ярославль был бы взят ранее Рязани и Владимира, и бежать оттуда при наступлении татаровей от них же, с юга-востока было смешно). Во Владимире заперся сын его Всеволод с матерью и владыкою, и со всею своею областью. А беззаконные измаилиты (этот эпитет такая же прибавка после-Никоновского редактора, как и отмеченное нами начертание слова Иисус вместо до-Никоновского Исуса) приблизились к городу, обступили и отынили его частоколом. Увидев утром, что предстоит городу быть взятым, князь Всеволод и владыка Митрофан вошли в церковь святой богородицы и там постриглись в схиму, и князь, и княгиня, и дочери, и снохи, и добрые мужчины и женщины. А беззаконные, приблизившись, взяли город Владимир и запалили его огнем в пятницу перед мясопустной неделей. Князь, и владыка, и княгиня, увидев, что город зажжен, а из людей одни кончаются огнем, а другие мечем, вбежали в святую богородицу и затворились в алтаре. Поганые же выбили двери и зажгли церковь, натащили лесу, и раздувши (огонь). Так скончались одни, предав свою душу господу, а другие побежали к Ярославлю вслед за Юрием. Князь Юрий послал (в помощь бежавшим) Дорожа с тремя тысячами (воинов). Но прибежал (обратно) Дорож, говоря:

— Князь! Нас уже обошли!

Князь начал строить полк около себя, но приспели татарове (татрове), князь ничего не успел сделать и побежал. И (попал) он на реку Сить, его настигли тут и он окончил свою жизнь. Один бог знает, как он скончался, много говорят разного о нем. А окаянные, придя оттуда взяли Москву, Переяславль, Юрьев, Дмитров, Волок (Вышний Волочек) и Тверь. Тут убили они сына Ярославова.

Оттуда беззаконные пошли и обступили Торжок, окруживши его частоколом, как и другие города и бились окаянные две недели.

Изнемогли люди, а из Новгорода им не было помощи, каждый стоял в недоумении и страхе. Так поганые взяли город, изрубили всех от мужского пола до женского, зарубили весь иерейский монашенский чин. Все были обнажены и поруганы, и предали свои души господу горькою и бедственною смертью в месяце марте, в пятый день, на память святого мученика Никона, в средокрестную среду».

Последние строки показывают, что все это описание взятия Торжка было сделано уже много позднее описываемых для 1238 года событий, и рассказ о знаменитой битве при реке Сити — притоке Мологи — подвергался уже значительным искажениям.

Прежде всего, в день 5 марта вспоминается церковью мученик Конон, а указанный здесь мученик Никон вспоминается 23 марта, на 18 дней позднее. Затем выходят и такие календарные несообразности:

Неделя средокрестная — это неделя крестопоклонная, четвертая неделя Великого поста. От среды ее до пасхального воскресенья должно пройти ровно 25 дней. Значит, если мы будем руководиться мыслью, что «мученик Конон», по ошибке переписчика, заменен здесь Тихоном, то Пасха в 1238 году должна прийтись на (5 + 25) = 30 марта. А на деле (при вычислении по пасхалии) она тогда была 2 апреля 1238 года. А на указанное в летописи 30-е марта пасха приходилась (если будем накладывать летописные годы на наши январские по мартовскому их началу и наложению А) лишь в 1152, 1214, 1225, 1236, и 1309 гг. А если будем считать по сентябрьскому началу (наложение А) — за два года до того — в 1236 году.

Если же мы будем руководиться мучеником Никоном и допустим, что вместо 5 надо читать здесь 23 марта, то найдем, что пасха в 1238 году приходилась на (23 + 25) = 48 марта, т.е. 17 апреля. Но в действительности на 17 апреля пасха приходилась около указанного времени лишь в 1183, 1188 и 1267 гг. вместо 1238 года. Такое отступление ничем не объяснимо. Такой пасхи, какая тут указана, не было задолго до битвы на Сити и долго после нее. А между тем, автор старается изобразить себя современником:

«И кто, братия, и отцы, и дети, — говорит он, видевшие сие божие попущение на всей русской земле не поплачется? Из-за грехов наших напустил на нас бог в своем гневе иноплеменников на землю, чтобы мы с сокрушением вспомнили о боге. Междусобная же война бывает от наваждения дьявола. Бог не хочет зла людям, а блага, а дьявол радуется злому убийству и кровопролитию» и т. д. с цитатами из Библии.

Но мы не поддадимся, однако, этой ламентации автора и вместо того, чтобы плакать вместе с ним, посмотрим, каким образом малоопытный в календарных вычислениях автор XVI или даже XVII века мог бы, вычисляя ретроспективно, получить для пасхи 1238 года дату 30 марта вместо 4 апреля? И мы сейчас же видим, в чем дело. Еврейская пасха празднуется в равноденственное полнолуние независимо от названия дня недели, а христианская в первое Воскресенье после этого полнолуния. Для ретроспективного вычисления еврейской пасхи нужно вычислить только день полнолуния, для христианской же надо, кроме того, вычислить и день недели. А здесь автор вычислил довольно правильно только среднее полнолуние на 30 марта 1238 года[122].

Но он не умел еще вычислить дней недели (так как таблицы для этого выработаны были только в XIX веке), и потому (или просто по привычке к математическим операциям) и остановился на дне полнолуния, думая, что все готово. Он не сообразил, что 30 марта был вторник, и пасха тогда была только еврейская, а христианскую пришлось тогда отложить до ближайшего воскресенья, бывшего 4 апреля 1238 года.

Таково новое подтверждение искажательной обработки и тенденциозных пополнений наших летописей позднейшими редакторами, а потому и в других отношениях мы должны подходить осмотрительно к их сообщениям. Во всяком случае, битва на Сити астрономически не подтвердилась.

С такой же предосторожностью посмотрим и на позднейшие упоминания Новгородской летописи о татрском иге, так как и среди них есть детали, отличающиеся от тех, какие я привел уже по Лаврентьевскому списку. И мы увидим, что все эти детали при оценке их с точки зрения реального соотношения сил и географической локализации, выдерживают критику лишь при отождествлении «татарских орд» с «татрскими» (т. е. венгерским) орденами крестоносцев. Вот, например, для 1315 года:

«Пошел великий князь Юрий в орду (орден) вызванный ее царем (а не ханом) марта 15 в Лазареву субботу, оставив в Новгороде брата своего Афанасия. В то же лето пришел князь Михайло из орды (ордена) в Русь, ведя с собою татаров (татровцев) окаянного Тайтемеря (Дитмара?). Услышав это, новгородцы вышли к Торжку и пробыли там шесть недель, перехватывая вести. И к Торжку же пошел и князь Михайло с татарами (татровцами) и со всею Низовскою землею (может быть с Подонья, а не Поволжья?). Новгородцы с князем Афанасием и Новоторжцы вышли в поле против них и когда сошлись оба войска, была злая сеча, и от попущения божья свершилось немало зла. Перебито было много мужей и бояр новгородских (следует перечисление ничего не говорящих имен)..., а остаток убежал в город (Торжок) и все заперлись с князем Афанасием. А Михайло князь прислал к новгородцам в Торжке, говоря:

— Выдайте мне князя Афанасия и Федора Жревского, и я заключу с вами мир.

— Не выдадим Афанасия, — отвечали новгородцы, — честно умрем все за святую Софию.

— Тогда выдайте мне только Федора Жревского, — прислал сказать снова князь.

И, не желая выдать, выдали его по неволе, уплатили 50 000 гривн серебра и, заключив мир, целовали крест...

Михайло призвал к себе князя Афанасия и новгородских бояр и послал их заложниками в Тверь, а остаток людей их начал продавать, сколько за кого дадут и оружие отнял у всех.

Это было 10 февраля на день святого мученика Харлампия. Потом послал князь Михайло в Новгород своих наместников, а посадничество дал Семену Климовичу».

Точное указание дня недели — суббота 15 марта — не оставляет сомнений в подлинности этой записи, и вопрос может быть только о локализации «Низовской земли», которую привел с собой князь Михайло, придя «из ордена в Русь» и о том, за что был выдан Федор Жревский.

Я оставляю это нерешенным.

Особенно много говорится в Новгородской летописи об ордене-орде и Татрах-Татарах между 1325 и 1328 годами.

Мы видим там, что властелин орды везде в Новгородской летописи называется «царем», т. е. цезарем, а не «ханом». И, кроме того, если «орда» была за Волгой, и татарская, то какой же там мог пребывать православный митрополит, ставящий епископов на Москву? Другое дело если митрополит был в Царь-Граде, а орден в Татрах = Татарах в Венгрии или прямо в существующем и до сих пор городе Сарае на полпути между Андрианополем и Царь-Градом, в 105 километрах от последнего. Так и под 1328 годом мы видим:

«Ходил в орду к царю (Московский) великий князь Иван Данилович (Калита) и Константин Михайлович, а новгородцы от себя послали Федора Колесницу. И отпустил их царь, повелев звать к себе княза Александра».