Капкан для Бешеной - Александр Бушков

Даша перехватила нехиленькое запястье своей левой, успела поймать на классический «катет, катет», попала носком кроссовки по лодыжке, отстранилась, пропуская мимо лица тяжелый клинок, вихлявшийся в вывернутой руке. Бедолага взвыл, словно его кастрировали, но, получив ускорение ударом колена, полетел на грязный бетон, немилосердно обдирая физиономию.

Набегали еще трое, так и не сообразившие отчего-то обнажить свои «селедки», а следом, пока что не разъяренно, подчиняясь стадному инстинкту, валили остальные. Трое кинулись влево, рассчитывая обогнуть Дашу и вырвать пленника у тех, кто головой вперед запихивал его в «шестерку».

Паша Горбенко встал у них на пути, как утес. Подхватив оказавшийся кстати обломок толстой доски, замахнулся от всей русской души и рявкнул:

– Поубиваю, мать вашу!

В сочетании с его физиономией это произвело эффект куда более ошеломляющий, нежели демонстрация грозных удостоверений. Трое мгновенно сбились с темпа. Даша осторожно отступала спиной вперед, стараясь не споткнуться, прикрывая своего увечного кадра, которого тащил к «москвичу» напарник.

Где-то на правом фланге мелькнул Шумков, размахивая обнаженной шашкой и вопя что-то призывное. И на той стороне улицы, и на этой, в безопасном отдалении, начинали скапливаться зеваки. Кадриль раскрутилась.

Опамятовавшиеся бело-зеленые начали осторожненько подступать. В авангарде Даша с неудовольствием отметила нескольких ражих молодчиков, одну рожу вроде бы даже смутно помнила по тем временам, когда брала этих клоунов в разработку. Предостерегающе крикнула:

– Стоять! Милиция!

Ни хрена реакции! Перли, как бульдозеры. Краем глаза она подметила, как один расстегивает кобуру, откуда торчит ничуть не бутафорская желтая рукоять газовика, подняла свой ПСМ дулом кверху и дважды нажала на спуск.

Вот теперь мирные шантарцы, издали наслаждавшиеся странным зрелищем, брызнули врассыпную – впрочем, далеко не все. За последние годы народ приобвык к подобным развлечениям до того, что инстинкт самосохранения несколько усох. «Сейчас начнется веселье», – мельком подумала Даша, отступив еще на несколько шагов. В двух шагах, отсюда видно, железнодорожный вокзал и штаб-квартира Восточно-Сибирского транспортного УВД, уж там-то распознают выстрелы «пешки», и пойдет веселье… Правда, она стреляла холостыми, но это еще нужно растолковать…

Главное, ряженые унялись. Стояли полукругом, зло пялились. В полном соответствии с известной песней, им недоставало вождя – нырнувший за спины соратников Шумков не проявлял особого желания вести свое воинство в бой.

Она прицелилась в субъекта с газовиком:

– Ну ты, ваше благомордие! Ствол – под ноги, кому говорю! Аккуратненько положил, не отрывая от меня глаз… Вот так!

«Москвич» оперативников, натужно завывая мотором на первой передаче, перевалился через бетонный бордюрчик и покатил прямо к ним по голым весенним газонам, приподнятым над асфальтом.

Даша отступила еще на два шага, посмотрела поверх голов: так и есть, сквозь редкую тополевую рощицу можно рассмотреть, что от зданьица УВД отваливают сразу два желто-синих «лунохода».

Как и полагается отцу-командиру, она подождала, пока в машину запрыгнет Паша и посадят ушибленного. Рванула дверцу, плюхнулась рядом с водителем:

– Володя, останешься. Растолкуешь все транспортникам, а то еще сгоряча «Невод» объявят… Поехали, орлы!

Оглянулась на плотно зажатого меж двумя сыскарями пленника – без фуражки, зло взбудораженного, в наручниках. Хмыкнула:

– Ну, здравствуй, золото мое.

– Извольте объяснить, что происходит, – сказал он, морщась от боли в шее.

– Клиент с гонором, – констатировала Даша. – Ребята, будете писать протокол о задержании, не забудьте упомянуть, что данный субъект оказал активное сопротивление, а потому весь в синяках…

– Уже напугали, – проворчал пленник. – Уже писаюсь…

Даша перегнулась к нему через невысокую спинку переднего сиденья и задушевно сказала:

– Я тебя еще не пугала как следует, сучий ты потрох, я пока разминаюсь…

Глава шестнадцатая

Беседы светские

Едва майор-ротмистр, крепко удерживаемый под белы рученьки, переступил порог управления, его потащили «играть на рояле» – в разбухшем многотомном деле накопилась куча неидентифицированных отпечатков пальцев, и Даша решила сыграть на авось. Настрого наказала, чтобы все проявили чудеса прыти. Она металась, как самая натуральная дикая кошка, то ли лицо у нее было такое, то ли яростный азарт заражал всех на десять метров вокруг, но ее распоряжения исполнялись чуть ли не бегом, эксперт был явлен и посажен в полной боевой готовности в пустом кабинете даже раньше, чем майора привели обратно.

Словом, скальпели наголо, остается черкнуть по брюху… Одно портило картину – опер, отправившийся за Ксаночкой Беляковой, вернулся ни с чем. Не оказалось Ксаночки в общаге.

Даша усиленно внушала себе, что это простое совпадение, и девчонка по молодому делу где-то шляется. В общагу помчались сразу четверо, со строжайшим приказом в темпе выявить все места, где Ксаночка может оказаться, – друзья и подруги, возможная шантарская родня. Следовало играть по крупной, не мелочиться и не бояться излишнего рвения, – и Даша, спустившись в дежурную часть, без особого труда договорилась с капитаном Житковцом. В случае, если отправленные в «академию» вернутся ни с чем, все патрульные машины, курсирующие по Шантарску, получали по радио приказ высматривать блондинку в форме курсанта. Лучше пересолить, чем недосолить, предъявлять майору пока что нечего…

Вернулась к себе и сидела, как на иголках, перебирая извлеченные из карманов майора трофеи. «Макаров», оказавшийся у него в кобуре, был боевым, заряжен на восемь патронов. Ствол, правда, пуст.

– Это с отъявленной шпаной ты, Анискин, связался… – сказала она под нос тихонько.

Притащили майора с перемазанными в краске подушечками пальцев. Сразу видно было, что незамысловатая, в общем, процедура сольного концерта на ментовском рояле не обошлась без ярого сопротивления, – он был вовсе уж растрепанным, верхняя пуговица гимнастерки исчезла, а один погон болтался на честном слове. Теперь он и впрямь походил на бравого колчаковца, угодившего в губчека, – но таращился несломленным зверем.

– Мы тут ни при чем, – развел руками Паша Горбенко с видом величайшего сожаления. – Буйствовал его благородие, что твой Мамай.

И поместился за спиной пленного, что в данных обстоятельствах было не игрой, а нелишней предосторожностью.

– Вы за это ответите, – заявил майор-ротмистр.

– Бог ты мой… – вздохнула Даша. – От каждого второго слышу, не говоря уж про каждого первого, хоть бы что новенькое выдумали…

– Блядь рыжая.

– Стоп! – Даша жестом удержала Горбенко, явно собравшегося списать на задержание и все будущие инциденты в виде синяков. – Не надо, Паша, не поддавайся, это он нас заводит, чтобы все свести к примитивному скандальчику… Интересно, как сие, герр майор, совмещается с офицерской честью? При царе-батюшке вам бы за такое обращение с дамой холку начистили…

– При царе-батюшке такую полицейскую сволочь ставили во фрунт и по физиономии хлестали…

– Вряд ли, – сказала Даша. – Это вы бездарных романов начитались. – Раскрыла офицерское удостоверение личности. – Значит, майор Киреев Викентий Иванович… разрешение на ношение оружия, номер оружия соответствует… А вот место службы туманно указано – штаб Шантарского военного округа… деталями не разодолжите?

– Это не ваше дело. Будет тут каждый мент…

– Вы только не берите себе в голову, что я на «мента» обижаюсь, – сказала Даша. – Между прочим, «ментами» еще при царе именовали полицейских, так что я тут усматриваю скорее традиции и преемственность поколений, нежели оскорбление… Толковые вопросы будут?

– Объясните, почему меня арестовали.

– Никто вас не арестовывал, – сказала Даша. – Вас задержали. Арестовывают по ордеру с прокурорским автографом, если вы не знали. Интересно, а вы знаете, что задержанного можно совершенно законно посадить на семьдесят два часа…

– И в чем вы меня обвиняете?

– Сто двадцать шестая статья, – сказала Даша. – Похищение человека. Серьезная статья, между прочим…

– И кого это я похитил?

– А вы не знаете?

– Запамятовал что-то.

Даша не чуяла в нем и тени страха. Это немножечко злило.

– Позвольте вам кое-что напомнить? – сказал он вдруг. – Органы дознания вправе задерживать только при следующих основаниях: первое – когда лицо застигнуто в момент совершения преступления или непосредственно перед совершением, второе – когда очевидцы либо потерпевшие прямо укажут на данное лицо, как на преступника, третье – когда на подозреваемом, либо на его одежде, либо в жилище обнаружены следы преступления. Что-то я не усматриваю в моем случае ничего из перечисленного.