Мазепа - Фаддей Булгарин

- А ты безрассудным своим бегством подверг меня большему подозрению, нежели незначащий чиновник и польский шпион своими показаниями!

- Неужели мне надлежало ждать, пока меня станут пытать?

- А почему ж нет? Регулы и Курции шли бесстрашно на верную погибель и мучения для славы и чести отечества, а мы не можем выдержать пытки!.. Где же та римская добродетель, которою ты похвалялся? Осталась в школе, вместе с учебною книгою!.. - Мазепа насмешливо улыбнулся. - Да, племянник! Если б ты выдержал пытку и не сознался, то опровергнул бы все доносы и подозрения…

- Я не предполагал, признаюсь, чтоб вы требовали от меня такой жертвы, - сказал Войнаровский с досадою.

- Я от тебя ничего не требую, любезный племянник, но этого требовало от тебя твое отечество, для независимости которого мы идем ныне на смерть; требовали твоя слава и твое будущее величие, зависящее от успеха нашего предприятия! Но упреки не у места! Сталось, Орлик! Надобно будет упросить русского полковника Протасьева, чтоб он съездил к князю Меншикову и попросил от моего имени извинения за безрассудный отъезд моего племянника… К царю и Головкину я сам напишу.

- Протасьев не откажет вам, - отвечал Орлик. - Вы умели привязать его к себе…

- Золотою нитью, - примолвил Мазепа, стараясь улыбнуться и своим хладнокровием, при столь ужасной вести, ободрить унывших своих клевретов. Но видя, что лица их проясняются, Мазепа сам принял угрюмый вид, сел, опустил голову на грудь и задумался.

Прошло около четверти часа, и никто из них не промолвил слова; вдруг Мазепа быстро вскочил с кресел и, обратясь к Орлику, спросил:

- А сколько у нас, в Батурине, отборных казаков, кроме сердюков, готовых к походу?

- Около пяти тысяч, - отвечал Орлик.

- Довольно на первый случай. Завтра, на конь и в поход! Я сам веду их за Десну, - сказал Мазепа. Взор его пламенел.

- Завтра! Вы сами, дядюшка! Зачем такая поспешность… За Десною русское войско…

- Побереги советы для себя, племянник! Я знаю хорошо, что делаю… - Мазепа захлопал в ладоши. Явился татарин. - Вели подать мне моего коня! - сказал Мазепа. - Господа! Я тотчас еду с вами в Батурин и на рассвете в поход!

- Дядюшка, позвольте мне остаться и проводить княгиню до польской границы, - сказал Войнаровский умоляющим голосом. - Теперь опасно женщине возвращаться этою дорогою…

- Предоставь мне позаботиться о безопасности княгини, - возразил Мазепа с лукавою усмешкой. - Между тем прошу присесть, мои паны! Я сейчас переоденусь, вооружусь и - на конь. Не должно прерывать сон моих гостей. Завтра я пришлю сюда мои распоряжения.

Пока Мазепа одевался и вооружался, подвели коней к крыльцу, и он отправился в путь, сопровождаемый Орликом, Войнаровским и неотступными своими слугами, немым татарином и казаками, Кондаченкой и Быевским.

ГЛАВА XV

И наведу на тя убивающа мужа и секиру его.

Прор. Иеремии, глава 21, стих 7

Увянет! жизнью молодою

Недолго наслаждаться ей.

А. Пушкин

Отборное войско, назначенное к выступлению в поход вместе с гетманом, уже собралось за городом. Отцы и матери, жены и дети, любовницы и невесты толпились на сборном месте. Генеральные старшины и полковники ждали гетмана на паперти собора, чтоб отслужить молебен. Уже было около полудня. Войнаровский сказал старшинам, что гетман занят письменными делами.

И в самом деле Мазепа писал письма к государю, к графу Головкину, к барону Шафирову и к князю Меншикову, уведомляя их о своем выступлении в поход и уверяя в своей преданности к священной особе царя русского и в непоколебимой своей верности к престолу. Между тем в ту же ночь отправлен был гонец к шведскому королю с известием, что уже войско Малороссийское двинулось на соединение с ним. Когда все письма были готовы, Мазепа отдал их Орлику для отправления и призвал к себе немого татарина и казака Кондаченку.

- Верные мои слуги! - сказал Мазепа, положив руку на плечо Кондаченки и погладив по голове татарина. - Я знаю вашу преданность ко мне, а потому хочу поручить вам дело, от исполнения которого зависит спокойствие моей жизни…

- Что прикажешь, отец наш! За тебя готов в огонь и в воду! - сказал Кондаченко.

Татарин положил правую руку на сердце, а левою повел себя по горлу, давая сим знать, что готов жертвовать своею жизнью.

- Надобно спровадить с этого света две души… - примолвил Мазепа.

- Изволь! Кому прикажешь перерезать горло?.. - воскликнул Кондаченко, схватившись за саблю.

Татарин зверски улыбнулся и топнул ногою.

- Тот самый палеевский разбойник, который был уже в наших руках и отправлен мною в ссылку, бежал из царской службы и бродит по окрестностям. Он сей ночи ворвался даже в Бахмач… Надобно отыскать его и убить, как бешеную собаку…

- Давно б пора! - отвечал Кондаченко. Татарин махнул рукой.

- Злодея этого освободила и привела сюда изменница Мария Ломтиковская, - продолжал Мазепа. - Это сущая ведьма… От нее нельзя ничего скрыть и нельзя ей ничего поверить… Надобно непременно убить ее…

- Жалеть нечего! - примолвил Кондаченко. Татарин покачал головою и вытаращил глаза.

- Тебе кажется удивительным, что я хочу убить Марию, - сказал Мазепа, обращаясь к татарину. - Она изменила мне, продала меня врагам моим!

- Петля каналье! - воскликнул Кондаченко.

Татарин кивнул головою и снова провел пальцем по горлу.

- Тебе, Кондаченко, я отдаю все имущество Марии, - сказал Мазепа, - а ты, - примолвил он, обращаясь к татарину, - бери у меня, что хочешь… Казна моя не заперта для тебя.

Кондаченко бросился в ноги гетману, а татарин только кивнул головой.

- Эту бумагу отдай есаулу Кованьке в Бахмаче, - сказал Мазепа, подавая бумагу Кондаченко. - Польские гости мои так испугались моего внезапного отъезда, что бежали в ту же ночь из замка, не дождавшись свидания со мною. Ему бы не следовало и не следует ни впускать, ни выпускать никого без моего приказания. Подтверди ему это! Вот ключ от той комнаты, где я запер Наталью, - примолвил он, отдавая ключ татарину. - Ты знаешь где. Второпях я забыл отдать ключ Кованьке. Поспешайте же в Бахмач. Ведь Наталья взаперти осталась без пищи, а ты знаешь, что в эту половину дома никто не зайдет, и хоть бы она раскричалась, то никто не услышит… Когда исправите свое дело, спешите ко мне, где б я ни был. Я иду за Десну… Прощайте… Вот вам деньги!.. - Мазепа дал им кису с червонцами, и они, поклонясь, вышли.

Огневик, спустясь с валу, опомнился от замешательства, в которое привела его мнимая опасность.

- Мы дурно сделали, что не убили злодея, - сказал Огневик товарищу своему, - пока он жив, я не могу быть счастливым! Вся адская сила в его руках!..

- После рассудим! - отвечал Москаленко. - Теперь надобно спасаться… Я не верю великодушию Мазепы и опасаюсь погони…

Они влезли на берег оврага, по приготовленной ими веревочной лестнице, подняли ее, вскочили на коней своих, с которыми ждал их казак, и поскакали в лес.

Возвращаясь в Украину, Огневик случайно встретился с Москаленкой в пограничном польском местечке и узнал от старого своего товарища подробности о взятии Белой Церкви изменой и о бегстве семьи Палеевой, с несколькими десятками казаков, в Польшу. Москаленко, услышав от Огневика о намерении его похитить Наталью, взялся помогать ему, отыскал старых казаков палеевских, рассеянных по окрестностям, и собрал ватагу из тридцати человек, готовых на самое отчаянное дело. Мария отправилась одна в Батурин, и когда устроила все к побегу Наталии и переговорила с нею, то дала знать Огневику, и он, пробираясь по ночам непроходимыми местами со своей ватагой, прибыл в окрестности Батурина и расположился в лесу, неподалеку от Бахмача. В эту ночь Мария ждала его на своем хуторе, где собралась и ватага, чтоб вместе с Натальей бежать в Польшу.

Проскакав несколько верст по узкой тропинке, они выехали на поляну и завидели огонь на хуторе. Огневик придержал своего коня и сказал Москаленке:

- Ты слышал, друг мой, что говорил Мазепа: Мария изменила нам, предала… Она должна получить воздаяние…

- Высечь бабу порядком, чтоб помнила казацкую дружбу, - отвечал Москаленко.

- Нет, друг, этим она от меня не отделается! Она заслужила смерть.

- Неужели ты решишься убить женщину! - воскликнул Москаленко с удивлением.

- Я убью не женщину, но ядовитую змею, которой жало грозит не только мне, но и Наталье. Ты знаешь, любезный друг и брат, какая необходимость заставляет меня решиться на это отчаянное средство? Ад внушил Марии любовь ко мне, на пагубу мою! Не будучи в состоянии погасить во мне любовь к Наталье, она решилась погубить меня и, вероятно, погубит также и Наталью. Доказательства измены ее ясны и неоспоримы…

- Делай, что хочешь! - сказал Москаленко.

Собака подняла лай на хуторе, и у ворот встретили их казаки. Мария выбежала на крыльцо с пуком зажженной лучины и, не видя Натальи, спросила Огневика: "А где ж она?"