Шкурка бабочки - Сергей Кузнецов

А если бы даже Ксения не захотела убивать, мы могли бы с ней завести себе рабыню, держать в подвале, развлекаться, придумывать разные забавные штуки. Женщины довольно долго могут жить в таких условиях: семнадцатилетняя Кэрол Смит прожила в семье Хуперов семь лет, при этом три года – в специальном ящике под кроватью. Кэмерон и Дженис трахались буквально у нее на голове. Дженис рожала в той же постели, а Кэрол в это время лежала в своем ящике.

Для нас двоих было столько способов быть счастливыми!

Теперь моя жизнь снова превратилась в ад. Я подумал сегодня: может, лучше бы мне было никогда не знать о Ксении? Не давать фантазиям обмануть меня?

Черный кокон опутывает все прочнее, мне трудно дышать, ток крови в ушах – как удары молота. У меня нет больше сил терпеть.

Сегодня утром я запарковал машину у одного из выходов метро. Я спускался по лестнице торопливо, как больной, который спешит к открытию аптеки. Я знал, что под землей найду лекарство, женщину, которая поможет мне забыть о моей боли.

Вот уже который час я пересаживаюсь с поезда на поезд, вливаюсь в толпу на эскалаторах и переходах, прислушиваюсь к себе, стараюсь не пропустить ни одну женщину. Я знаю: самая незначительная деталь вдруг может послужить знаком. Не важен возраст, не важна длина ног, объем груди, миловидность лица. Выбираешь не тело – выбираешь человека.

Но сегодня все девушки кажутся мне товаром на рынке, товаром, который не нужен мне.

Несколько лет назад Майк влюбился в молоденькую девицу, лет семнадцати. От Любки все скрыл, девица все равно его бросила, и он захандрил. Я посоветовал ему снять девушку в клубе, поехать на море, развеяться, а Майк, едва не плача, сказал: когда любишь, на других женщин просто не стоит. Майк в отчаянии – то еще зрелище, но сегодня я чувствую себя именно так.

Вот две девушки напротив, одна – южного вида, в черном, полноватая, с большой грудью. Красная бретелька то и дело вылезает из-под платья. Подружка – худая, крашеная блондинка с завитками на голове, словно только что из душа, в кофточке красными цветами, с просвечивающим черным лифчиком. Вот они сидят, словно позитив и негатив, о чем-то щебечут, о чем – не слышно.

Брюнетка напоминает мне девушку,

Что когда-то остановила мою машину

В районе метро «Семеновская».

Через несколько часов я узнал:

Все ее тело покрыто мелким черным волосом.

Ноги, живот, спина, даже груди.

Такое часто бывает у южных женщин.

Москва – северный город:

Наверное, она очень стеснялась.

Я оставил ее в подвале,

Коленопреклоненной и связанной,

И на следующий день привез в подарок

Самый лучший крем для бритья

Я покрыл ее пеной, белой, как свадебная фата

И гладко выбрил, от щиколоток до подмышек

Ноги, живот, спина, даже груди.

Выбрил ее той же бритвой,

Которой потом снял с нее кожу

Сегодня меня совсем не возбуждает брюнетка напротив. Сочетание красного и черного – страшно вульгарно. К тому же у ее пота окажется кислый и резкий запах. Даже запаху свежей крови не перебить его.

Позитив и негатив, позитив и негатив. Блондинка смеется, запахивает белый пуховик. Она кажется слабой и хрупкой, но я знаю таким цену.

Однажды девушка, похожая на нее

Провисела у меня в подвале три недели

На работе неприятности, поставщики задержали товар,

Я почти все дни проводил в Москве

И потому не мог уделить ей достаточно времени

В конце концов у нее началась течка

И было странно смотреть, как темная маточная кровь

Течет по ее ногам, мешаясь со свежей кровью

Из только что сделанных порезов

Когда я вырезал ей матку

Она была гладкая и упругая

Позитив и негатив, красное и черное. Они продолжают щебетать, я перевожу глаза на их соседку. Поправляя очки, читает дешевый журнал, перелистывая страницы руками в старых вязаных перчатках. Усталое лицо, красивые полные губы, карие большие глаза. На ногах – поношенные сапоги, рядом – пластиковый пакет. Шерстяная юбка, прорехи аккуратно заштопаны, длинный китайский пуховик, заплаты в нескольких местах. Если присмотреться внимательней, можно увидеть: ей лет двадцать пять, вряд ли больше. Просто она очень устала.

Она напоминает мою первую женщину

Молодую дачницу, шедшую через лес

С полными сумками продуктов

Тогда, в электричке,

Я тоже сидел напротив

И рассматривал ее лицо.

Я кончил в тот момент,

Когда проломил ей голову

Обломком металлической трубы

Найденным на дороге

Это была торопливая смерть,

Как бывает торопливый секс

Первый раз, да

Несколько помидоров выкатились из сумки

Убегая, я наступил на один.

Его сок смешался со свежей кровью

Они сидели передо мной, как на витрине. Товары, представленные на рынке. Мне и сейчас приятно вспоминать о других, тех, кто был похож на них. О тех, кого я когда-то убил. Но сегодня они не возбуждают меня. Я представляю их в своем подвале, примеряю к ним пытки, придуманные для Ксении, вслушиваюсь в их предсмертное дыхание – и ничего не чувствую.

Метро когда-то раскрывало мне объятия, когда-то я умел читать знаки, когда-то время замирало от женского смеха, случайного взгляда, поворота головы. Когда-то я наперед знал, как умрет любая из них. Когда-то я думал: над любой из них стоит потрудиться. Когда-то мне казалось: все они прекрасны. Невыносимо прекрасны.

Но сейчас я говорю вам: прощайте. Мне больше не спускаться в метро, сдерживая дрожь, не замирать на эскалаторах, не застывать в переполненных вагонах, не провожать до подъездов, не выслеживать темными вечерами, не всаживать иглу шприца, едва успевая подхватить падающее тело, не укладывать бережно в багажник. Сегодня вечером вы вернетесь домой к своим возлюбленным, родителям, маленьким детям и никогда не узнаете того, что я хотел вам рассказать.

Мне нужна только одна женщина. И я буду ждать, пока она позовет. Позовет меня сама. Она может прийти ко мне только добровольно.

Усталая девушка напротив встает, поднимает сумку, идет к выходу. На сиденье, невидимый раньше, приклеен стикер. Чуть стертое спинами расколотое детское лицо. Надпись «не убий».

47

Уже тридцать пять лет одно и то же, а все равно каждый год – неожиданность. Еще утром – зима, холод, снег, мерзость. А днем глянешь в окно, выйдешь на улицу – оп! – солнце светит, птицы поют, снег тает, зима уходит. Каждую зиму думаешь: ох, не дожить мне до весны! – конечно, вовсе не потому, что собираешься умереть. Просто в феврале нельзя поверить, что зима когда-нибудь кончится. Но каждый год – одно и то же: что-то неуловимо меняется в воздухе, полузабытый запах пробивается сквозь бензиновую вонь – и вдруг прозрачной невидимой волной накатывает счастье.

Бог весть когда растает снег (все равно в мае опять выпадет!), долго ждать первой зелени, нескоро еще сдавать в «Меховой холодильник» шубу и покупать летние платья, но все равно – вдруг понимаешь: все, кончилось, пережили еще одну зиму. Вечером в такой день ложишься с мужчиной – и нет дела до того, что прямо от тебя он пойдет к жене; ложишься спать одна – и не чувствуешь себя одинокой, открываешь книгу – даже не пробуешь читать, улыбаешься поверх открытых страниц, говоришь: кажется, все получилось, а что получилось – сама не знаешь.

Верующий человек, думает Оля, сказал бы, наверное, «благодать», но у меня нет специального слова. Как девочка из филологической семьи авторитетно заявляю: раз слова нет, его не нужно. Достаточно знать: каждый год, что бы ни случилось, тебе причитается такой день. День, который оправдывает остальные триста шестьдесят с чем-то дней календарного года. День беспричинного счастья.

Встаешь утром, идешь в душ, смотришь на отражение в зеркалах – ведь красивая женщина, правда? Не стерильная модель с глянцевой обложки, не двадцатилетняя коза, не знающая себе цену, нет, прекрасная, красивая тридцатипятилетняя женщина, открытая миру и будущей любви. Эй, вы слышите – Оля включает душ и даже делает воду чуть похолодней, – слышите, я, Ольга Крушевницкая, стою здесь, в ванной, мокрая и счастливая, готовая к новой любви. Я чиста, я свободна, я прекрасна, я люблю себя, я счастлива, я достойна счастья.

Нелегкая была зима, говорит себе Ольга, вскрывая обезжиренный йогурт и перекатывая на языке слово «была», нелегкая, зато результативная! Победительница, куда ни глянь. В голове, словно в Power Point'е, раскрывается презентация: Ольга Крушевницая, итоги зимы.

По пунктам, как положено.

1. Бизнес – сохранение и развитие. Фотографии: Гриша и Костя в Таиланде. Графики: предложенные по возвращении в Москву планы расширения. Таблицы: сроки поступления первых траншей новых инвестиций. Никакой Елены Прекрасной: вероятно, мастерицы тайского массажа окончательно изгнали ее призрак. Впрочем, пардон, при чем тут тайские поблядушки? Это она, Ольга Крушевницкая, 35 лет (фотография в деловом костюме), успешная бизнес-леди, тонкий психолог, мастерица шахматного блефа – да, именно она развеяла призрак Елены Злосчастной. Итак, бизнес: экспертная оценка – пять из пяти.