Другая сторона времени. Осада вечности. Дальние берега времени. - Фредерик Пол

— Может быть, связи нет только с Возлюбленными Руководителями? — предположила Пэтрис.

Даннерман кивнул.

— Возможно. Помните, Чудик сказал, что ему придется разыскивать того ученого с помощью оборудования «Старлаба»? Не исключено, что контакта с Возлюбленными Руководителями у него нет, а со станцией есть.

Розалина задумалась.

— Пожалуй, — сказала она и после небольшой паузы нерешительно добавила: — Мне бы хотелось попробовать еще раз вне очереди. Вы не против?

Все замолчали. Джимми Лин, не говоря ни слова, подал ей шлем. Розалина осторожно надела его и медленно опустила очки.

Некоторое время она хранила молчание. Остальные напряженно ждали. Потом старая дама сняла шлем.

— Да, — бесцветным голосом сказала она, — ничего, кроме тьмы. — Передав шлем стоявшему рядом Мартину, Розалина добавила: — Тому есть только одно объяснение: на Земле нет моей копии.

— Но мы же видели, как вас отправили на Землю! — обеспокоенно сказала Пэт.

— Похоже, мне надо немного отдохнуть. И тут случилось нечто удивительное.

Мартин взял шлем из рук Розалины, однако не стал его надевать. Вместо этого он положил устройство на пол, помог старой женщине подняться и дойти до стены. Он укутал ее одеялом и даже погладил по плечу.

Пэтси смотрела на происходящее во все глаза. И это Мартин? Может быть, Чудику удалось незаметно для других каким-то образом подменить генерала? Бред, конечно, но разве можно поверить в то, что Деласкес кому-то помогает?

К тому времени, когда Мартин вернулся, все снова собрались у плиты. Все, кроме Джимми, воспользовавшегося удобным моментом, чтобы надеть шлем. Деласкес молчал. Он только смотрел на груду продуктов, так ничего себе и не взяв.

Повинуясь импульсу, Пэтси подошла к нему и тихо, чтобы не слышали остальные, сказала:

— Вы очень добры, Мартин.

Сначала ей показалось, что он не собирается отвечать. Генерал наклонился и наугад взял первый попавший под руку продуктовый пакет.

— Такой была моя мать. Совсем старая, но подвижная, активная, вообще чудесная женщина… пока не умерла ее сестра.

— Ее сестра умерла? — повторила Пэтси.

Ей почему-то стало трудно понимать этого человека. Деласкес посмотрел на пакет, вскрыл его ногтем.

— Они были очень близки. После ее смерти моя мать уже никогда не была прежней. Ее состояние быстро ухудшилось. — Он впервые посмотрел на Пэтси. — Вижу, вы не понимаете.

— Действительно, не понимаю.

— С Розалиной примерно то же самое. На Земле нет ее копии, хотя мы видели, что она туда отправилась. Как же так? Очень просто. Та Розалина, которая полетела на Землю, умерла.

Умерла.

Пэтси украдкой взглянула на Розалину, лежавшую у стены с закрытыми глазами, укутанную до подбородка одеялами. Каково это, потерять самого себя? Пэтси попыталась представить, как бы она чувствовала себя, если бы умерла Пэт… или Пэтрис, но долго думать об этом не могла. Ей стало больно, так больно, как никогда прежде.

И ее беспокоило что-то еще. Что-то, похожее на чувство вины. Лицо у Розалины было серое. Когда они разговаривали, она держалась бодро, однако Пэтси вспомнила, и как она закусила губу, и как захромала, отходя к стене.

Вот в чем ее вина. В конце концов это из-за нее, из-за доктора Патриции Эдкок, старая женщина попала сюда, в совсем не подходящее для больного человека место. А ведь ей по меньшей мере девяносто. Может, больше. Розалина преспокойно отдыхала у себя на даче на Украине, имея на то полное право, а Пэт втянула ее в сумасшедшее предприятие с еще более сумасшедшими последствиями. Если она умерла из-за этого…

Пэтси поела и легла спать, надеясь, что сон унесет тяжелые мысли. Не хотелось думать о смерти Розалины, и сон она восприняла с облегчением.

Поспать, однако, не удалось — разбудил еще один толчок, не такой сильный, как предыдущий, и все же ощутимый. Открыв глаза, Пэтси снова увидела волшебную игру цвета на стенах. Зеркальную поверхность прочертили ярко-красные и розовые полосы, они дрожали, как масло на водной глади. Все это продолжалось не более минуты, потом полосы исчезли. На этот раз стены не стали прозрачными, а снова вернулись в прежнее состояние, и зеркала вновь заблестели, как будто ничего не произошло.

Другие тоже проснулись. Мартин и Розалина стояли у плиты, что-то готовя. Пэтси пригляделась, но не увидела на лице старой женщины ничего, кроме усталости. Джимми Лин держал в руках шлем и, похоже, был готов взорваться.

— Черт возьми, в самый интересный момент! — воскликнул он, а когда все успокоилось, поспешно нахлобучил устройство на голову.

Пэтрис неприязненно посмотрела на него, затем повернулась к Пэтси.

— Наверное, сукин сын добился-таки своего, — пробормотала она. — Ты выспалась? Я тут попробовала заглянуть на Землю… никаких перемен, мы все так же в тюрьме. Только я была одета и сидела на стуле. Просто сидела и ничего не делала. А вот Мартину повезло больше.

— Я сам расскажу, — сказал Деласкес.

Вытащив из плиты пакет, он подержал его в руке, давая остыть, и лишь затем передал Арцыбашевой. Потом повернулся к Пэтси и поведал ей о своем «визите» на Землю. Он стоял на каком-то возвышении в комнате, похожей на зал для инструктажа; другой астронавт, находившийся неподалеку, смотрел на голографическое изображение «Старлаба».

— Все было не так, как тогда, когда мы попали на станцию. Наверное, «Старлаб» выглядел таким образом до того, как с ним поработали Чудик и его Доки. Люди, сидевшие в зале, спрашивали меня, такой ли я запомнил станцию, и я отвечал «да». — Он помолчал. — Это, конечно, неправда. Должно быть, я лгал им. Странно, я думал, что говорю правду. И еще — позади меня сидел вооруженный охранник.

Любопытно, отметила про себя Пэтси, но есть дела поважнее. Она набрала немного воды, умылась, потом воспользовалась «туалетом». Пусть другие спорят о том, как Мартин мог знать, что его двойник лжет. Она не слушала. Пэтси думала о Розалине и одновременно о том, что нескольких капель воды вполне достаточно, чтобы умыться, но, Боже, чего бы она ни отдала за настоящую ванну. Не говоря уже о чистой одежде. Не говоря уже обо всем, чем оправдано существование цивилизации.

К тому времени, когда Пэтси привела себя в более или менее презентабельный вид, Джимми Лин снял наконец шлем. По его лицу блуждала счастливая улыбка.

— Отлично! — объявил он во всеуслышание. — Послушайте, я не из тех, кто любит поболтать, но…

— Вот и помолчи, — оборвал его Мартин.

— Нет, честно…

— Заткнись, — сказала Пэт.

— А… — Джимми понимающе закивал. — Сыплю соль на раны, да? Что ж, понимаю, что вы чувствуете, но должен сказать… — Он поймал взгляд Пэт и остановился. — Нет, я не должен ничего говорить. Вы и так знаете, что я думаю.